Я нахмурилась и удивленно замерла. Я облокотилась на кушетку в процедурном кабинете лазарета, где мы могли поговорить без лишних ушей.
– Как ты узнал?
Ностра раздраженно вздохнул и повернулся ко мне, держа в руках несколько разноцветных стеклянных бутылочек.
– У вас парная магия.
Я восприняла это как обвинение.
– Как будто я сама этого захотела, – возмутилась я.
– Нет, конечно нет. Это не твоя вина. Но…
Я полностью сняла блузку, и Ностра бросил взгляд на мой бок. Я вспомнила, что он еще не видел татуировку. Целитель фыркнул и, изобразив кривую улыбку, указал на нее.
– …это. Именно это.
Подойдя ко мне, он открыл одну из бутылочек. Ностра сбрызнул мою кожу жидкостью, отчего отметины тускло заблестели, и принялся внимательно меня осматривать.
– Как ты узнал об этом?
– Раньше я не встречал никого, кто мог бы делиться своей магией, но симптомы у вас характерные. Ситуация, когда на тебя напали, была… без сомнения, необычной, но после этого вы оба страдали бессонницей, он упал с лошади, ваши магии были в полном разладе… А тут внезапно вы оба снова как огурчики.
Я позволила Ностре несколько минут поработать в тишине, пока он использовал свою магию, чтобы осмотреть мои внутренние, еще не зажившие раны, соответствовавшие отметинам на моей коже.
– Я с ним не вижусь, – сказала я наконец. – Это было всего один раз.
Ностра остановился и посмотрел на меня.
– Это… безумие. Можешь надеть блузку. – Он отошел в сторону, чтобы сделать пометку в тетради, пока я одевалась. – Как обстоят дела с болью?
– Лучше. По крайней мере после встречи с Лютером. Она приходящая.
– Кое-что еще не зажило окончательно, хотя этого и не видно.
Он мог не говорить мне об этом, я и так это чувствовала.
– Как можно чаще принимай ванну, – продолжал он. – Тебе это поможет. И… – Он повернулся ко мне, поджав губы. – Постарайся видеться с Муром, если будет нужно.
Я кивнула и через мгновение глубоко вздохнула.
– А можно ли как-нибудь?..
– Нет, – прервал он меня. – Я ничего не могу с этим сделать.
Я снова кивнула. На самом деле я уже знала ответ, но все равно должна была спросить.
Я решила возобновить дежурство в телеграфной комнате, а также попросила Мактавиша продолжить тренироваться со мной, хотя его уроки и не спасли меня во время нападения. Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы всеми силами оттянуть момент, когда придется принять решение. О Лютере и Микке.
Это было главной причиной, по которой я решила присутствовать на праздновании годовщины Оветты, хотя я и не хотела больших многолюдных вечеринок.
Несмотря на то что отмечалось объединение Севера и Юга, за пределами Роуэна практически ничего не организовывалось. Однако в столице этот праздник считался еще более важным, чем день Зимнего солнцестояния или Наступление весны, которые праздновались на территории замка с участием всего города.
– Сейчас середина зимы, – возмущалась Клавдия, когда мы шли через заснеженные сады. – Почему мы не можем провести все внутри?
– Потому что, когда был основан Роуэн, замка не существовало и праздновать приходилось на открытом воздухе. Это традиция, – объяснял ей Лиам. – Кроме того, есть костры.
– С магией?
На этот раз Клавдия, похоже, не была так расстроена идеей использовать ее для чего-то другого, помимо растений.
– Да не волнуйся, не замерзнем.
Однако Сара все равно жалась ко мне, держась за руку. Я улыбнулась ей, а она ответила тем же. Я знала, что Сара заметила перемены последних дней, и, хотя она не расспрашивала меня, я видела облегчение на ее лице.
Земля, летом покрытая травой, теперь была заполнена людьми и маленькими деревянными лавками. Их было меньше, чем на Фестивале урожая, но многие приезжали в Роуэн со всех концов страны, желая продать свои товары, поэтому здесь всегда можно было найти какие-нибудь редкости. Также тут встречались лавки с традиционными продуктами из разных регионов: блюда, которые обычно нельзя было найти при дворе и которые продавались по заоблачным ценам. Но мы туда не пошли. Первым делом мы направились в зону турниров, где северяне и южане участвовали в дружеских состязаниях по разным дисциплинам. Подойдя к месту регистрации, я увидела Иону, смотрителя конюшен, он был одним из волонтеров, записывающих имена участников.
– Иона! Я и не знала, что ты в команде организаторов.
Он посмотрел на меня, нахмурившись, с явным недовольством:
– Мой брат состоит в Комитете, и им нужна была помощь.
– А, понятно.
– А то с чего бы? В предыдущие годы я еще находил в этом какой-то смысл, но нынче… Учитывая все происходящее, должны ли мы праздновать то, что объединились с этими?
Я закусила губу, не зная, что ответить, и Иона заметил мое смущение.
– С другой стороны, праздник есть праздник, верно? В чем ты хочешь участвовать?
В итоге я записалась только на фехтование, и мы с друзьями направились в зону, где должно было проходить состязание. Лютер и Джеймс тоже оказались там, но поприветствовали нас лишь издали.
Я прошла пять раундов, используя магию так, как учил меня Лютер, и чувствовала на себе его взгляд всякий раз, когда сам он стоял в стороне. Лютер дошел до полуфинала, но мы уже выбыли, а оставаться и смотреть, выиграет ли он, мне не хотелось.
Остаток дня мы провели, наблюдая за другими турнирами и затариваясь в лавках. Лиам захотел отведать настоящей южной каши из гороховой муки, но она слишком напоминала мне об отце, поэтому я ела с неохотой. Несмотря на то что день был для меня омрачен, я позволила уговорить себя остаться на последний турнир – главное развлечение всех юбилеев. Мы расположились на огромном камне рядом с одним из костров, не ощущая холода от нетающего снега.
– Есть какие-нибудь новости от твоей мамы? – тихо спросил Лиам.
Хотя мы с ней ничего не рассказывали остальным, было трудно скрыть ее отсутствие от моего двоюродного брата.
– Да, несколько дней назад мне пришло еще одно письмо. Она говорит, что с ней все в порядке.
Лиам на мгновение сжал мою руку.
– В чем заключается это соревнование? – поинтересовалась Клавдия.
– Нужно рубить дрова, не используя магию, – ответил Ной, разглядывая толпу.
Клавдия рассмеялась:
– И что в этом особенного?
– Дело не в испытании, – объяснила Сара, – а в награде. Чтобы построить Роуэн, потребовалось вырубить часть леса, но потом люди посадили в его окрестностях новые деревья, чтобы компенсировать потери. Поэтому приз в этом испытании – семена.
– Ах… На Юге семена дарят друг другу влюбленные.
– Так и есть. Даже когда побеждает северянин, он тоже дарит эти семена тому, кто ему нравится, – ответила Сара. – Мне это кажется глупостью, но все считают это очень романтичным.
Я тоже всегда так считала, но предпочла промолчать.
– Там Мактавиш, – сказал Итан, указывая на него.
Конечно, он был с Лютером, поэтому никто из мальчиков ничего ему не сказал, зная, что между нами что-то произошло. Я подумала, что, возможно, разговор с Мактавишем развеселит меня, и хотела предложить им присоединиться к нам, когда вдруг увидела, как они, смеясь, снимают пальто.
– Что они делают? – удивилась я.
Не веря своим глазам, мы все приподнялись, чтобы лучше их разглядеть.
– Они собираются участвовать? – спросил Итан.
Лиам рядом со мной кашлянул и тоже снял пальто:
– Пожелайте мне удачи, ребята.
Я была настолько удивлена, что даже не успела отреагировать, однако, когда Лиам повернулся к нам, я помахала ему рукой. Заметив, что на меня смотрят Лютер и Мактавиш, я тут же ее опустила. Мактавиш подмигнул нам и послал два воздушных поцелуя со своего места. Лютер же с серьезным лицом натянул жилет, направляясь к лежащей перед ним горе дров.
И состязание началось. Бо́льшая часть участников выбыла в первые минуты, но остальные продолжали без устали рубить дрова. Мало того, что нужно было до последнего оставаться на ногах, но еще и наколоть больше всех дров, поэтому участники с хорошей подготовкой поддерживали постоянный темп – не слишком торопились, но и не останавливались.
Лиам продержался довольно долго, и был момент, когда я подумала, что Лютер собирается сдаться, но он прервался, только чтобы снять пиджак.
Каждый раз, как кто-то выбывал, я чувствовала на себе взгляд Сары. И когда осталась лишь горстка участников, послышались перешептывания. Много лет прошло с тех пор, когда в турнире выигрывал северянин, и, конечно, Лютер и Мактавиш были настроены серьезно: они записались на соревнование не просто чтобы поучаствовать и покрасоваться.
В конце концов остались только они двое.
Я съежилась, кутаясь в свой плащ, но на самом деле мне не было холодно. Я не хотела думать о том, что произойдет, хотя не думать об этом было трудно. Я чувствовала, как колотится мое сердце, и была уверена, что каждый из окружающих это замечает. Наша компания сидела молча.
Наконец Мактавиш, смеясь, разочарованно зарычал и опустил топор. Послышался гул коллективного негодования, поскольку Мактавиш был довольно известен при дворе и завоевал расположение многих, и все же Лютер продержался на две минуты дольше. В конце концов, когда он опустил топор и зрители увидели его довольную улыбку и искренние объятия, которыми поздравили друг друга оба участника, им ничего не осталось, как от души поаплодировать.
Все еще тяжело дыша, Лютер принял маленький пакетик с семенами и, держа его в руке, нагнулся, чтобы поднять свой пиджак. Отбросив волосы с лица и глубоко вздохнув, он надел его, несмотря на то что был весь в поту.
А потом, как и следовало ожидать, он подошел к нам. Остановился передо мной и молча протянул мне пакетик дрожащими от напряжения и покрытыми ранами руками. Откидывая волосы, он запачкал лоб кровью, поэтому я встала и, недолго думая, вытерла его большим пальцем. Я почувствовала тепло, исходящее от его тела, его запах, его магию. Проведя пальцем по его брови, на которой уже не было шрама, я посмотрела ему в глаза. Вздохнув, взяла его за руку и взглянула на маленький, испачканный кровью пакетик с семенами. Я приняла подарок, погладив тыльную сторону руки Лютера пальцами и магией.