Я знала, что это был еще один способ извиниться, сделать большой жест, призванный заслужить мое прощение и позволение проводить со мной время. Ничего другого это значить не могло – тем более того, о чем думали зрители. И все же я покраснела, когда раздались аплодисменты.
– Я бы тоже подарил их тебе, Айлин, – сказал Мактавиш, подойдя к нам.
Я отстранилась от Лютера, отводя взгляд.
– И я бы тоже приняла их от тебя, – ответила я, изобразив улыбку.
Конечно, не было никакого способа остановить слухи. И хотя Лютер ушел с Мактавишем в лазарет, а я осталась со своими друзьями, все начали воображать, какая история кроется за этим жестом.
– А он не слишком взрослый для тебя? – спросила меня Клавдия, когда мы возвращались в замок.
– Клавдия! – возмутился Лиам.
Я молча продолжала идти.
– Что? Ведь правда.
– Ему тридцать два года, – подхватил Ной. – Мактавишу почти тридцать – и Саре никто ничего не сказал, не так ли?
– Потому что Мактавиш не женат.
– Мур разведен, – вмешалась Сара. – И мы с Мактавишем не пара.
– Тебе он кажется таким взрослым только потому, что он очень рано женился, но на самом деле…
– Давайте проясним ситуацию. – Я остановилась посреди лестницы, ведущей в замок, и повернулась к ним. – Между мной и Лютером ничего нет, ясно? Ничего… такого. Он сделал это, потому что я злилась на него и он хотел попросить прощения. Не более того.
Мои друзья с недоверием переглянулись. Я вздохнула.
– Я лишь хотел сказать, что… даже если бы что-то было и ты предпочла бы об этом умолчать, это твое личное дело, – сказал мне Ной. – И если захочешь об этом поговорить, мы всегда рядом.
– Благодарю. В этом нет необходимости.
Сара сменила тему, и, к счастью, они оставили этот разговор.
На следующий день наконец что-то произошло. Итан как раз заканчивал копировать сообщение, когда я пришла за ним в гостиную. Подойдя к нему, я молча читала через его плечо, пока он завершал расшифровку.
«ЗАВТРА. ОЛИВАРЕС. ДЕЙСТВОВАТЬ ПО УСМОТРЕНИЮ».
– Мы должны сообщить Лоудену, – сказала я, как только он закончил.
– Ты уверена?
– Это нападение. Мы обязаны предупредить их, чтобы они кого-нибудь прислали.
– Пойдем поищем остальных и…
– Нет, времени нет, Оливарес слишком далеко.
Я вышла из гостиной, сжимая в руке лист бумаги, а Итан по пятам следовал за мной.
– Айлин, ты уверена? – снова спросил он. – Это может быть опасно.
Я резко остановилась посереди коридора, и Итан врезался в меня.
– Нам незачем идти вдвоем, – сказала я. – Я справлюсь сама.
Итан, казалось, мгновение колебался, но быстро замотал головой:
– Нет, я пойду с тобой.
Мы прошли в башню Совета и поднялись на последний этаж, где находился кабинет президента Лоудена. Набрав в легкие побольше воздуха, я постучала в дверь.
Нам открыла советница Миррелл и посмотрела на нас с недоверием. Это была пожилая женщина с седыми волосами, собранными в элегантный пучок.
– Я вас слушаю, – сказала она, не отворяя дверь полностью.
– Нам нужно поговорить с президентом Лоуденом, – объявила я.
– Могу я узнать, для чего?
На мгновение я засомневалась.
– Это конфиденциально.
Миррелл, приподняв бровь, окинула меня оценивающим взглядом. Но прежде, чем она успела нас прогнать, к двери подошел Лоуден и распахнул ее настежь. Я тут же опустилась на одно колено, а Итан с почтением склонил голову.
– Сеньорита Данн, – поприветствовал он меня. – Сеньор Фосс. Чем обязан такой чести?
Я встала, нервно расправляя юбку:
– Нам нужно с вами поговорить. Наедине.
– Конечно. Элейн, скажи Гранту, что все принято.
– Слушаюсь, сеньор президент, – ответила она с коротким поклоном.
Миррелл спустилась по лестнице, а Лоуден отступил в сторону, позволяя нам войти в его кабинет. Комната оказалась гораздо меньше, чем я ожидала, со стенами, уставленными книгами и увешанными огромными вышитыми картами. Среди них выделялась карта Оветты, на которой булавками были отмечены места атак.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложил Лоуден, обойдя свой стол.
Мы с Итаном сели и оба сложили руки на коленях.
– Итак? – дружелюбно спросил он нас.
Итан взглянул на меня несколько испуганно, и я глубоко вздохнула. Седые волосы, суровые черты лица и повязка, скрывающая потерянный во время войны глаз, придавали Лоудену устрашающий вид.
– Завтра будет новая атака в Оливаресе.
Лоуден поднял брови.
– И откуда вам это известно?
– Мы перехватили сообщение, – объяснила я, протягивая ему лист с текстом. – Нападения организовывает не Дайанда, а Микке. Они использовали телеграф для передачи некоторых распоряжений.
– Все происходило в нерабочее время и в закодированной форме, – тихо добавил Итан.
Лоуден продолжал изучать бумагу.
– Мы узнали об этом несколько месяцев назад. Когда мы поняли в чем дело, мы рассказали об этом моему отцу, – продолжила я, не в силах выносить тишину и с трудом подбирая слова. – Он пытался раскрыть заговор, но его убили прежде, чем он смог что-то предпринять.
Лоуден уставился на меня своим темно-зеленым глазом и встал.
– Подождите здесь, – сказал он нам, выходя из кабинета.
Мы прождали почти полчаса, не осмеливаясь сдвинуться с места и даже заговорить. Когда Лоуден вернулся, мы оба вздохнули с облегчением.
Президент снова сел напротив нас и посмотрел на свои карманные часы.
– Я послал четырех человек из моей личной охраны, которым полностью доверяю. Если менять лошадей, думаю, они успеют вовремя добраться до Оливареса.
Я глубоко вздохнула, расслабившись на своем стуле. По крайней мере он нам поверил.
– А теперь я хочу, чтобы вы рассказали мне все с самого начала, не упуская ни одной детали.
Мы рассказали Лоудену, как Итан обнаружил секретные сообщения, как сначала мы подумали, что их посылает само правительство, и как, узнав, что Правление – это Военное правление Микке, мы поделились информацией с моим отцом. Также мы сообщили, что в заговоре были замешаны некоторые члены Бригад и что им даже удалось заменить охранников Микке. Что мы не знали, кому доверять.
– Вы все правильно сделали, – сказал он нам, как только мы закончили наш рассказ. – Я надеюсь, вы сможете держать это в секрете еще несколько дней.
– Конечно.
Коротким поклоном мы попрощались с Лоуденом и пошли искать остальных. Наконец-то все должно было разрешиться. И мнение Лютера о Микке больше не имело значения.
Наши друзья были не слишком довольны тем, что мы приняли решение, не посоветовавшись с ними, но, по крайней мере, они признали, что мы поступили правильно. Слишком взволнованные, чтобы заниматься чем-нибудь полезным, мы провели следующие сутки вместе, играя в карты, слушая музыку на граммофоне и беседуя.
– Они уже добрались до Оливареса? – спросила Клавдия, усаживаясь на пол рядом с Лиамом.
Я взглянула на часы над камином.
– Если успели сменить лошадей, то да.
– Почему они не поехали поездом? – спросила Сара.
– Потому что они направляются на юго-запад и…
Наш разговор прервал стук в дверь, и я встала, чтобы открыть. На пороге стоял Лютер, его губы были поджаты – признак нервозности, который я уже научилась подмечать. Через мгновение, оправившись от неожиданности, я вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Босая, с растрепанным пучком на голове, я все-таки удержалась от искушения вынуть шпильку, застрявшую в моих волосах.
Тусклый свет свечей, освещавших коридор, отбрасывал на лицо Лютера резкие тени, однако его глаза были такими же голубыми, как при свете дня.
– Привет, – сказал он наконец.
Его фраза прозвучала иначе. В ней скрывалось множество невысказанных вопросов.
– Привет, – ответила я.
Понимая, что за этим словом кроется нечто большее, он улыбнулся, и я заметила, как расслабляются его плечи.
– Завтра вечером в театре будет шоу северных танцев. Не хочешь пойти со мной?
Я закусила губу, сжав пальцами ткань своего платья. Мне хотелось ответить «нет». Сказать, что я все еще не хочу с ним разговаривать, тем более проводить вечер вместе. Я знала, что он манипулирует мной, как и несколько месяцев назад на Фестивале урожая. Что ему нужна только моя магия, а я по-прежнему безразлична.
Я кивнула.
Оправдывала себя тем, что согласилась только из-за недосыпа последних ночей. В любом случае я чувствовала себя идиоткой.
– Я зайду за тобой в восемь.
– До завтра.
Лютер коротко кивнул на прощание и ушел.
Вернувшись в гостиную, я встретила вопросительные взгляды друзей.
– Будет шоу северных танцев, и он вспомнил, что мы обсуждали их на наших занятиях, – пояснила я.
Конечно, друзья выглядели не очень убежденными, но вопросов не задавали.
После долгих раздумий и советов Сары я решила надеть длинную юбку с корсетом. Волосы оставила распущенными, а глаза подвела черным. Украшений я не носила с тех пор, как Лютер подарил мне кулон, а поскольку я не хотела надевать его снова, решила обойтись без аксессуаров.
Когда Лютер пришел, Сара встретила его у двери, пока я заканчивала расчесывать волосы.
– Добрый вечер, сеньорита Блейз.
Отложив щетку, я открыла дверь и несколько минут наблюдала за ним с порога. Лютер был свежевыбрит, одет в двубортный костюм светло-серого цвета с золотой вышивкой и выглядел гораздо менее нервным, чем накануне. Увидев меня, он улыбнулся, и я почувствовала, как сама начинаю нервничать.
– Айлин, ты выглядишь великолепно.
– Спасибо, – ответила я, понимая, что краснею.
– Идем? – спросил он, предлагая мне руку.
Я кивнула, ощущая себя довольно нелепо. Неужели я действительно нарядилась и иду на северное мероприятие? Когда мы добрались до театра в центральной части замка, ситуация не улучшилась. Многие останавливались, разглядывая нас. Игнорируя их взгляды, Лютер обнял меня за плечи и повел к лестнице, ведущей в одну из лож. Кто-то прошептал имя моего отца, и я сфокусировала свое внимание на юбке, придерживая ее, чтобы не споткнуться, чувствуя, как краснею еще сильнее. Когда мы наконец оказались в ложе, скрытые от посторонних глазах, я выдохнула с облегчением, хотя мы и остались наедине.