– Айлин, – поприветствовал он меня, присаживаясь рядом. – Я тебя искал.
Лютер повернулся ко мне, закинув руку на спинку дивана.
– Не обращай на них внимания, – тихо сказал он и принялся играть прядью моих волос.
Я покраснела, слушая перешептывания на фоне фортепианной музыки.
– Что-то случилось? – спросила я также тихо.
– Люди начали привыкать к возвращению Микке, и им нужно что-то обсудить, на что-то отвлечься.
Румянец перекинулся на мою шею, а пальцы Лютера по-прежнему путались в моих волосах.
Я была слишком наивна, полагая, что люди предпочтут не вмешиваться или им будет все равно, какие слухи ходят о нас с Лютером. А ведь они уже проявляли любопытство до всего этого…
Я вздохнула. Меньше всего мне хотелось, чтобы еще больше глаз следили за нами.
– Мне необходимо уехать, – сказал мне Лютер. – В Олмос. Я подумал, может быть, ты захочешь поехать со мной, воспользоваться возможностью повидаться со своей мамой.
Я закусила губу, обдумывая ответ. Наклонившись к нему, я еще больше понизила голос, хотя из-за звуков фортепиано нас все равно никто не мог слышать.
– Моя мама сейчас не в Олмосе, но там Лиам, и мне нужно его увидеть. Некоторые вещи я не осмелюсь рассказать ему в письме.
Лютер кивнул и, приподнявшись, заправил прядь волос мне за ухо.
– Тогда поедем завтра и проведем там ночь.
– Мы ведь остановимся в моем доме, не так ли?
Лютер мгновение колебался.
– Если ты не против…
– Конечно нет.
– Хорошо. Тогда увидимся позже.
Лютер встал и после секундного замешательства нагнулся и поцеловал меня в лоб, прежде чем уйти. Сара еще некоторое время продолжала играть, но в какой-то момент отодвинулась в сторону, освобождая место для меня. Я села рядом с ней и в непродолжительной паузе расслышала имя отца, произнесенное с некоторой небрежностью.
– Когда я сделаю так, – показывала мне Сара, ловко перебирая пальцами по клавишам, – ты нажмешь эту.
Я послушно выполнила ее указания, не обращая внимания на группу сплетников в конце зала.
– Лютер собирается взять меня с собой в Олмос, чтобы я увиделась с Лиамом.
– Когда вы уезжаете?
– Завтра. Мы остановимся в моем доме.
– Можно я дам тебе письмо, чтобы ты его передала?
– Конечно.
В итоге я взяла письмо не только от Сары, но и от Итана с Ноем, которые наведались в наши комнаты тем вечером, когда я зашла попрощаться.
С письмами и ключами от дома в карманах я направлялась к Лютеру, чтобы собрать чемодан, но по дороге столкнулась со своей тетей и Леоном Винсентом.
– Сеньорита Данн, какой приятный сюрприз, – поприветствовал он меня, взяв мою руку для поцелуя.
– Добрый вечер, – ответила я.
– Мы собирались выпить чаю в моих комнатах, почему бы тебе не составить нам компанию?
Я замешкалась, засунув руки в карманы юбки.
– Я бы с удовольствием, но, должно быть, меня ждет Лютер…
– Мы только что оставили его с Микке, поэтому он там надолго, – вмешалась Андреа. – Не нужно стесняться.
Улыбнувшись, тетя взяла меня под руку, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Винсенты имели постоянные покои при дворе, поэтому комната, в которую он нас привел, отражала их изысканный вкус: она была заполнена произведениями искусства и элегантной мебелью.
Винсент указал нам на кресла перед камином, и я села в одно из них, однако тетя запротестовала:
– Это мое, – сказала она, направляясь к шкафу, чтобы достать чайник.
Винсент улыбнулся и сел рядом со мной, пока тетя заваривала чай, как будто бывала в этой комнате уже тысячу раз. Возможно, так оно и было. Я повернулась к Винсенту, который не сводил с меня любопытных глаз.
– Вы любите искусство? – спросила я, когда не смогла больше выносить его взгляд.
Он вопросительно поднял брови, и я указала на пространство вокруг нас.
– Это все моя племянница и наследница. Она чаще всех пользуется нашими комнатами здесь.
– У вас нет детей?
– Нет, такая удача мне не выпала. Ну, я называю это «удачей», но сам даже никогда не был женат…
Тетя поставила перед нами поднос и принялась разливать чай.
– И вы никогда не задумывались об усыновлении?
Винсент улыбнулся, беря чашку.
– Нет. Много лет назад были мысли, но обстоятельства… – он пожал плечами. – После этого я потерял интерес к созданию собственной семьи.
Моя тетя спрятала улыбку за чашкой, и я решила не продолжать эту тему.
– Ну ведь никогда не поздно начать все сначала, – добавила она.
Я положила себе две ложки сахара, стараясь на них не смотреть.
– Одним это сделать легче, чем другим, – отметил Винсент. – А вот у Муров, похоже, дела идут хорошо.
Ища предлог, чтобы не отвечать, я сделал большой глоток чая, который обжег мне горло.
– И Агата, и Лютер не теряют времени, судя по тому, что мне рассказали. Ваши семьи уже разговаривали?
Я поставила чашку на стол, чтобы не пролить содержимое, и сложила руки на коленях.
– Нет, ничего такого не было. Еще рано.
– Для кого? – спросил он. – Агата с новым замужеством медлить не стала.
Чувствуя, как полыхает мое лицо, я радовалась, что Лютер разложил мне все по полочкам еще до того, как мы начали эту комедию.
– Для нас, – настаивала я. – Я еще очень молода, нам некуда спешить.
– Ты не так молода, как думаешь, – вмешалась Андреа. – И, на минуточку, это же Лютер Мур… В жизни не часто выпадает такой шанс.
Винсент хотел поставить свою чашку, но она ударилась о поднос, и серебряная ложечка упала на пол.
– Ну вот. Андреа, дорогая, не могла бы ты принести мне еще одну ложечку? – спросил он.
– Конечно.
Тетя встала и направилась в другой конец комнаты.
– Твоя тетя сказала мне, что Лютер Мур… ухаживает за тобой? – шепотом спросил меня Винсент.
Я посмотрела на тетю, которая еще не дошла до шкафа. Не зная, что ответить, я ограничилась кивком.
– Я понимаю, что… – На мгновение Винсент задумался и сделал глубокий вдох. – Я понимаю, что ты меня не знаешь, но если есть что-то, от чего, по твоему мнению, тебе нужна защита, или если ты нуждаешься в друге… Есть много других людей. Тебе не обязательно быть с Муром, если ты этого не хочешь.
Внезапно мне показалось, что корсет затянулся еще туже, и я поняла, что с трудом могу дышать. Я резко замотала головой:
– Нет, нет, вовсе нет. Это… это просто… Трудно объяснить. То, что между нами.
Я замолчала, не зная, что еще сказать.
– Ну, если ты уверена…
Я снова кивнула:
– Благодарю. В любом случае.
Винсент кивнул, и тут вернулась тетя с чистой ложкой. Я позволила им разговаривать между собой, кивая, когда это было нужно, и занимая руки чашкой чая. Спустя час я наконец смогла уйти.
Стараясь больше не думать о состоявшемся разговоре, я вернулась в комнаты Лютера и собрала свои вещи к завтрашнему отъезду. Он вернулся только после ужина и выглядел значительно лучше, чем в прошлый раз, когда работал у Микке почти до утра.
– У тебя уже все готово? – спросил он меня, снимая галстук.
– Да.
Не отрывая взгляда от книги, я указала ему на собранную сумку, стоящую на столе.
– Превосходно. Поедем первым поездом.
– Все в порядке?
– Полагаю, что да.
Я не ждала подробного ответа, поэтому настаивать не стала. Некоторое время спустя я ушла спать и не знала, который был час, когда меня разбудил стук в дверь гостиной.
Увидев, что Лютер еще не лег, я зажгла свечу на тумбочке и, потирая глаза, встала. Накинув халат, я направилась в гостиную. Лютер сидел на корточках перед камином рядом с Джеймсом Мактавишем, который снова был абсолютно пьян от алкоголя и последствий темной магии. Вздохнув, я запахнула халат.
– Прости, – сказал мне Лютер, пытаясь поднять Мактавиша с пола, – мы не хотели тебя разбудить.
– Ничего страшного, – ответила я, подходя к ним.
Мактавиш лежал на полу и смотрел на меня стеклянными глазами. Вместо того чтобы попытаться помочь ему подняться, я решила сесть рядом. Через мгновение Лютер последовал моему примеру, продолжая держать его за руку.
– Тебе холодно? – спросила я, взмахом руки раздувая пламя в камине.
– Всегда.
– Даже летом?
Он странно нахмурился:
– Не помню.
– Что ж, тогда следующим летом я спрошу тебя снова.
– Договорились.
– Ты не собираешься сегодня навестить Сару?
Мактавиш испуганно посмотрел на Лютера.
– Нет, нет. Не говори ей, – умолял он, крепко сжимая его руки.
– Мы не скажем ей, не переживай.
– Я не хочу, чтобы она знала, – сказал он мне.
– Хорошо.
– Сара… Сара не любит, когда я пью.
Он продолжал говорить, глядя в пустоту.
– Мы не пара, но она этого не любит, и она моя подруга. Думаю, она моя подруга.
– Конечно, она твоя подруга. И ей не нравится, когда ты пьешь, потому что она заботится о тебе, как и мы, – ласково сказал Лютер.
– Но вы не злитесь.
– Каждый человек индивидуален.
Я откинула влажную прядь с его лба, и некоторое время мы трое сидели молча, расположившись на полу. Мактавиш продолжал цепляться за руку Лютера. Я увидела, как задрожала его нижняя губа, и, когда по его щеке скатилась крупная слеза, я вытерла ее большим пальцем.
– Что случилось, Джеймс? – тихо спросил Лютер.
На мгновение посмотрев на него, я захотела подняться, но Мактавиш остановил меня, схватив за руку:
– Не уходи.
– Хорошо.
Я опустилась обратно на пол и обняла его за талию.
– Мы оба здесь.
Лютер протянул мне руку через колени Мактавиша, и я взяла ее, замыкая тем самым странный треугольник, образованный нами.
– Хочешь рассказать нам, что произошло? – мягко спросила я его.
Мактавиш кивнул, но ему все же потребовалось время, чтобы сформулировать свои мысли:
– Есть люди… Некоторым не нравится то, что происходит. Что Лоудена… что его убили. Без суда. Без ничего.