– Конечно, – ответила я. – Проходи.
Я отошла в сторону, пропуская ее в гостиную, не в силах отвести взгляд от ее идеальной смуглой кожи, вьющихся волос, элегантного платья.
– Агата! – воскликнул Лютер позади меня, запахивая халат. – Вы уже вернулись?
– Оказывается, внезапное регентство – не лучшее время для медового месяца, представляешь?
Лютер кивнул в сторону стола:
– Мы собирались завтракать. Ты с нами?
– Я уже поела, а вот чаем вас угощу, – ответила Агата, снимая куртку.
– Я оставлю вас, чтобы вы поговорили, – пробормотала я, пользуясь случаем.
– Мы можем поговорить позже, – тут же ответил Лютер.
Агата повернулась ко мне, и я скрестила руки на груди от холода.
– Конечно. Я не хочу выгонять тебя из твоих собственных комнат. Оставайся, пожалуйста.
– Я… я сейчас.
Забежав в спальню, я надела халат и домашние тапочки. Взглянула на себя в зеркало на туалетном столике и решила оставить волосы как есть, а затем вернулась в гостиную, закрыв за собой дверь и спрятав от глаз незастеленную кровать и упавшие на пол простыни.
Агата приготовила чай при помощи магии, однако Лютер медленно и демонстративно сел перед камином и разжег огонь вручную. Я не могла не ответить ему заговорщицкой улыбкой и тут же почувствовала себя лучше.
Я подошла к небольшому шкафу, в котором у нас лежало немного еды, и достала хлеб и варенье. Лютер сел рядом со мной, напротив Агаты, и принял предложенный ею чай.
– Так, значит, медовый месяц провалился? А куда вы собирались?
Агата вздохнула:
– Мы хотели проехать всю железнодорожную линию, начиная с Юга, и выходить на всех остановках, но из-за этих разрешений мы не смогли осуществить этот план.
– Очень жаль, – сказал Лютер.
– Насколько сильно тебе жаль? – спросила она с кокетливой улыбкой.
Лютер улыбнулся в ответ, поставив чашку с чаем на стол:
– Что тебе нужно?
– Разрешение вернуться в Луан. В остальных провинциях его было относительно легко получить, но здесь… Мы с Мишелем не хотим ничего знать о политике, но, похоже, это единственный способ добиться чего-то при дворе.
– Так и есть, – ответил Лютер. – И вы правильно делаете, что держитесь подальше от этой темы. Я постараюсь как можно скорее достать разрешение.
Агата улыбнулась, и ее лицо озарилось светом.
– Ты лучший бывший муж в мире.
Я сосредоточилась на намазывании джема на хлеб, пока они продолжали говорить о медовом месяце и о том, что Агата и ее новый муж видели на Юге.
– Тебе удалось посмотреть представления? – спросила я, вспомнив разговор, который состоялся у нас несколько месяцев назад.
– Несколько, да. Мы хотели поехать в Олмос, но не смогли туда попасть.
Я краем глаза посмотрела на Лютера. Видимо, он сказал ей, что я оттуда.
– Вы ничего не потеряли, – ответила я. – В это время года там нет ничего, кроме снега. Юг лучше посещать летом.
– Ну, мы решили не ждать лета, после… стольких лет.
Агата и Лютер одновременно опустили глаза, и я не могла не ощутить некоторую неловкость, даже если дело было не во мне. Я предположила, что Агата и ее муж, должно быть, уже давно знали друг друга, раз так быстро поженились, и, хотя Лютер, похоже, не возражал, это решение далось нелегко.
– Вы всегда можете вернуться следующим летом, – в конце концов сказала я.
– Посмотрим, как будут обстоять дела, – ответила Агата, кладя ложку на блюдце.
– Я постараюсь, чтобы вы поскорее получили разрешение. А пока по возможности не появляйтесь в столовой и будьте осторожны с теми, с кем разговариваете.
– Об этом не беспокойся, мы здесь никого не знаем, кроме вас и Джеймса… Впрочем… Айлин, я хотела спросить, не желаешь ли ты завтра выпить со мной чаю?
Меньше всего мне хотелось проводить время с Агатой, но у меня не было никакого веского повода отказаться и не выглядеть при этом невежливо. Я старалась не смотреть на Лютера, который был удивлен так же, как и я.
– Конечно.
– Прекрасно. В музыкальной комнате в четыре часа?
Я молча кивнула, и Агата встала. Лютер и я сделали то же самое.
– Я сообщу тебе, как только что-то узнаю, – сказал он ей напоследок, уже в дверях.
– Спасибо.
Агата на несколько секунд сжала руку Лютера и ушла. Мы по-прежнему стояли у двери, не зная, что сказать. Когда напряжение стало совсем невыносимым, я подошла к столу и принялась убираться.
– Спасибо, что согласилась встретиться с ней, – сказал Лютер.
Я подняла на него глаза, но его взгляд был прикован к столу.
– Не благодари. Она ведь одна в Роуэне. Точнее, не одна, а со своим мужем, но…
Лютер провел рукой по волосам и, подойдя к креслу, завалился в него. После минутного колебания я подошла к нему и села на диван.
– Мне жаль.
– Чего? – удивленно спросил он.
Я покрепче завязала халат и скрестила руки на груди.
– Не знаю. Что она здесь. Со своим мужем.
Лютер пожал плечами:
– Я тебе уже говорил…
– Я знаю, что ты мне говорил, – нетерпеливо перебила я его. – Но мне все равно жаль.
Лютер посмотрел на меня, и что-то в его голубых глазах растаяло. Он еще не успел причесаться, поэтому волосы падали ему на глаза. Он откинул их рукой и вздохнул.
– Прошло много времени. Это не было тайной, и не она одна пыталась обрести… но…
– Ладно.
Я не могла понять, что происходило между ними эти пятнадцать лет брака без любви, хотя и наполненного дружбой и теплотой, но знала, что их отношения были сложными.
Лютер с силой потер глаза.
– Пойду приведу себя в порядок, – заявила я, поднимаясь. – У меня сегодня есть дела, с которыми нужно разобраться.
Лютер кивнул, не глядя на меня, и я направилась в спальню.
Хотя шрам на моем боку с каждым днем болел все меньше, я все равно решила принять ванну, а когда закончила, ушла в свою бывшую комнату заниматься растениями.
У меня возник соблазн пригласить Сару на наше чаепитие с Агатой, но я знала: раз она не позвала Лютера или Джеймса, значит, хотела, чтобы мы были одни. Поэтому я воздержалась. Рассчитывая на северную пунктуальность Агаты, я полагала, что она придет вовремя, поэтому вошла в зал немного раньше и села на табурет у пианино, ожидая ее. Я бессмысленно нажимала на клавиши, как вдруг почувствовала на своем плече чью-то руку и подпрыгнула.
– Прости, я не хотела тебя напугать, – сказала Агата.
– Ничего страшного, я… просто задумалась.
Поднявшись, я последовала за ней к одному из дальних столиков, у окна, откуда открывался вид на переднюю часть замка. Несмотря на густой снег, покрывавший территорию, люди прогуливались, наслаждаясь последними лучами солнца.
– Какой чай выберешь? – спросила Агата, доставая из шкафа чайный сервиз.
– На твой вкус.
Улыбнувшись, она наполнила чайник водой.
– Моя старшая сестра занималась этим, когда работала здесь в молодости.
– Чаем?
– Типа того. Чайниками и водой в общественных местах.
Мне стало интересно, как так получилось, что ее сестре пришлось работать, чтобы содержать себя при дворе, хотя она была из богатой семьи, но я промолчала. Должно быть, замешательство отразилось на моем лице, потому что Агата снова улыбнулась и продолжила говорить:
– Наши родители не хотели, чтобы мы жили при дворе, пока не станем старше, поэтому сестра решила приехать сама. Представь себе ее зависть, когда я обручилась с Лютером и приехала сюда, окруженная роскошью, без надобности чем-либо заниматься.
– Сколько тебе было лет? – спросила я, помешивая чай.
– Шестнадцать, как и Лютеру. Несколько месяцев спустя мы поженились.
– Вы были очень молоды, – не смогла сдержаться я.
Агата улыбнулась и пожала плечами:
– Ее называют Войной Двух Ночей, но, уверяю тебя, она длилась намного дольше. Многие люди тогда женились просто из-за страха перед тем, что может случиться.
– Но по любви.
Улыбка дрогнула на ее губах.
– Я имею в виду… что, пребывая в такой сложной ситуации, люди совершают безумные поступки, хотя… – Я замолчала, прежде чем окончательно все испортить, и уставилась в свою чашку.
– На тот момент я думала, что влюблена. Лютер был из хорошей семьи, образованный, элегантный… И такой красивый, – язвительно добавила она. – Он и сейчас красивый, но ты не видела, каким он был до двадцати, когда еще не вполне стал мужчиной.
Я легко могла представить, какое впечатление молодой Лютер производил при дворе, когда его репутация еще не была запятнана политическими обвинениями, но предпочла не развивать эту мысль.
– И что произошло? – спросила я.
– Ничего. В том-то и была проблема, ничего не происходило. Сначала, во время войны, у нас были отговорки, но, когда его изгнали и мы вернулись в Луан, мы оказались заперты в огромном доме, одни…
– Это долго продолжалось?
Агата пожала плечами:
– Несчастными мы тоже не были. Мы хорошо ладили, развлекали друг друга… Со временем начали искать то, чего нам не хватало, вне дома, но менять ситуацию не считали нужным.
– Пока ты не встретила Мишеля.
И тут ее глаза загорелись так, что я не поняла, как Лютер не влюбился в нее с первой же улыбки.
– Я так испугалась, Айлин, – шепотом сказала она, хотя в зале находились мы одни. – Я влюбилась внезапно и самозабвенно, как в книгах, и мне было страшно, что я ничего не могу сделать…
– Из-за того, что скажут люди?
– Отчасти из-за людей, но в основном из-за отца Лютера.
Я почувствовала, как меняется выражение моего лица, и поднесла чашку к губам, чтобы ничего не сказать.
– Он до сих пор не простил Лютеру того, что произошло во время войны. Ни того, что он ввязался в нее, ни того, что его потом выгнали со двора и он стал изгоем. Поэтому сначала я даже не думала о разводе.
– Но потом ведь Лютера простили, верно?
Агата как-то странно посмотрела на меня. Казалось, она даже немного обиделась.
– На самом деле все было не так. Просто Лютер понял, что я влюбилась. Когда это были легкие, мимолетные увлечения, ему было все равно, но как только он увидел, что я действительно полюбила другого… Его не волновало, что скажет его отец. Он просто хотел, чтобы я была счастлива.