– Не знаю. Если честно, я не уверен, что меня это волнует, как раньше. Моя мать, ее фамилия – это было единственное, что связывало нас. Когда она умерла… – он пожал плечами, – нам стало не о чем говорить. Мой отец посвящает себя работе, а я слежу за шахтами Муров.
– Когда она умерла? – тихо спросила я.
– Этой весной исполнится шесть лет, как ее нет.
Мы снова замолчали, и я обняла свои колени, набираясь смелости.
– Она проходит? Эта боль… проходит?
Лютер положил руку мне на плечо и нежно погладил мою кожу.
– Со временем она теряет остроту. Большинство воспоминаний перестают тебя ранить и становятся просто частью прошлого. Некоторые дни причиняют боль всегда. Дни рождения, годовщины… но даже эта боль со временем утихнет.
– Поэтому ты не говоришь о ней? Потому что это больно?
Лютер пожал плечами, и я увидела, как заблестели его глаза. Молча я накрыла его ладонь своей, переплетая наши пальцы.
На следующее утро за завтраком Сара попросила меня позже зайти в наши комнаты. Когда я пришла, все остальные уже собрались там, включая Джеймса.
– Джеймс, – поприветствовала я его, с улыбкой растягивая буквы его имени.
Он сидел, небрежно развалившись на диване и закинув ноги на тумбочку. Помахав рукой, он улыбнулся мне в ответ. Итан встал, предлагая мне свое кресло, но я тут же отказалась и взяла стул.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего нового, но мы считаем, что пришло время решить, каким будет наш следующий шаг, – ответил Ной.
Я посмотрела сначала на него, потом на Джеймса, который лишь пожал плечами.
– Джеймс хочет помочь, – пояснила Сара.
– Ты в этом уверен? – спросила я. – Тебе не обязательно в это ввязываться.
Джеймс опустил взгляд на свои обгрызенные ногти, избегая смотреть на меня.
– У меня есть на то причины.
Мгновение я ждала, но, поскольку он больше ничего не добавил, я повернулась к остальным.
– Слухи распространяются, – сказал Итан. – Они долетают до меня все чаще.
– До меня тоже. Ане, заведующий теплицами, рассказывал мне их несколько дней назад. Кроме того, он упомянул, что Джона Торнтона пытали.
Джеймс продолжал внимательно изучать свои руки. Ной вздохнул.
– Я знаю. Торнтон уехал из Роуэна. И он не единственный, людей становится все меньше и меньше… – Мгновение он пытался подобрать слова. – Остаются только люди, преданные Микке. Нам нужно спешить, если мы хотим что-то изменить. В Комитете все чаще говорят о том, чтобы объявить войну Дайанде, и, как только они это сделают, как бы мы ни старались доказать, что все это дело рук Микке, я не думаю, что нас станут слушать: они не захотят признавать свою ошибку.
Джеймс провел пальцами по волосам, а затем скрестил руки.
– И какой у нас план? Что нам теперь делать? – спросил он.
– Микке взяла под контроль все провинции, не только Роуэн, – сказала Сара. – Если мы хотим получить хоть какой-нибудь шанс, нам придется действовать так же. По всей Оветте одновременно.
– Мы можем воспользоваться телеграфом? – вмешалась я. – Разослать сообщения во все провинции и… созвать людей Микке, не знаю…
– Это невозможно. Они сменили всех техников и ввели новый код. Они поймут, что приказ идет не от Микке.
– Нам нужно найти единомышленников в каждой из провинций, – объяснил Ной. – Людей, которые, когда придет время, займутся теми, кто работает на Микке.
– Думаю, я могу с этим помочь, – ответил Джеймс.
– Ты уверен? – спросила его Сара.
– Это опасно, – добавил Итан.
– У меня есть один знакомый, который мог бы найти нужных людей. Преданных людей, которые не сдадут нас.
– Хорошо. Постарайся сделать это как можно скорее, но будь осторожен, – предупредил его Ной.
Джеймс кивнул, наконец подняв глаза.
– Однако я не думаю, что этого достаточно, – добавил он. – Я считаю, нам нужны доказательства того, что произошло. Свидетели нападений.
– Свидетели уже дали показания Комитету, – вмешался Ной. – И все они говорили одно и то же – что это была Дайанда.
– Я говорю не о жертвах.
Все присутствующие в гостиной уставились на него, пытаясь осмыслить сказанное.
– Ты имеешь в виду… найти людей, которые совершили эти нападения? – спросил Итан.
Джеймс кивнул:
– Я думаю, что смогу отыскать кого-нибудь из них.
– А как ты убедишь их дать показания? – спросила Сара.
Он пожал плечами:
– Я найду способ. Но они единственные, кто может доказать правду. Что все это – дело рук Микке.
Ной нахмурился и глубоко вздохнул.
– Ты прав. Но будь осторожен, – повторил он. – Я серьезно, при малейшей опасности ты должен прекратить расследование.
Джеймс снова кивнул.
– А мы? – спросила я. – Что в это время будет делать мы?
– Готовиться. Если мы все сделаем правильно, нам понадобится только политика, но, если придется сражаться, я не хочу, чтобы нас застали врасплох. Айлин, мы с тобой возьмем на себя фехтование. Итан и Сара займутся магией.
– Можете на меня рассчитывать, – вызвался Джеймс.
– У тебя не будет времени, успокойся.
– При желании я смогу выкроить время, – ответил он, посмотрев мне в глаза впервые за весь наш разговор.
– В таком случае сегодня вечером мы начинаем.
22
Ной заставлял нас тренироваться часами, день за днем. Хотя мы все добровольно решили участвовать в этом, он по какой-то причине, казалось, чувствовал ответственность за нас. На четвертый день я победила ломоту, но не усталость и боль в плечах после выполнения одних и тех же движений снова и снова, снова и снова. Когда я вернулась, Лютера не было в комнатах, поэтому, приняв горячую ванну, я сразу легла спать. Я мгновенно провалилась в сон, но через несколько часов проснулась, задыхаясь и не понимая, где нахожусь.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и зажечь свечу. Я огляделась вокруг, гадая, что могло меня разбудить и почему мне так тяжело дышать. Я чувствовала странную тяжесть в груди, как будто испугалась, но не могла понять – чего.
Выбравшись из постели, я накинула халат, и мне наконец пришла в голову мысль: возможно, в этот момент что-то происходило с Лютером и это были его чувства.
Я растопила камин в гостиной и зажгла несколько свечей, но сидеть на месте не могла. Меня переполняли волнение и злость: на себя саму и на Лютера, – за то, что он заставил меня испытывать это беспокойство. Он не только выполнял грязную работу Микке, но и втягивал в нее меня через нашу связь.
Я уже оделась и думала вскоре идти за ним, когда через час открылась дверь и я увидела на пороге Джеймса, который тащил на себе Лютера.
Отступив от комода, я так и застыла на месте, парализованная облегчением, страхом и гневом.
Не глядя на меня, Джеймс помог Лютеру дойти до стола и сесть на стул. Лютер поднял залитое кровью лицо и вытер глаза рукавом своей рубашки, пока Джеймс снова и снова проводил руками по волосам.
– Я должен идти, – пробормотал он, прежде чем я придумала, что сказать.
– Что? Куда? – возмущенно спросила я.
Мгновение Джеймс смотрел на меня, а затем перевел взгляд на Лютера. В его глазах стояли слезы. Я шагнула к нему, но он отшатнулся от стола.
– Я должен… Прости.
Я хотела выскочить за ним, но Лютер остановил меня, мягко взяв за руку. Джеймс вышел и закрыл за собой дверь.
– Оставь его, – сказал Лютер слегка надломленным голосом. Прежде чем продолжить говорить, он несколько раз сглотнул слюну. – Он не силен в таких делах.
Я рывком высвободила руку, увидев кровавый след на своем рукаве.
– А я сильна?
Лютер оперся локтями на стол и закрыл лицо руками. Его одежда была порвана в нескольких местах, а на спине виднелись несколько порезов.
– Извини, что разбудил тебя. Возвращайся в постель.
Я была близка к тому, чтобы послушаться. Мне хотелось бросить его там одного, раненого, но я снова почувствовала темную магию Микке, пронизывающую его насквозь так же, как она пронизывала всю нашу жизнь.
Фыркнув, я топнула ногой. Лютер вздохнул, но я пропустила это мимо ушей. Я направилась в спальню за аптечкой, потом мне пришлось совершить второй заход, чтобы принести чистые полотенца и миску с водой. К тому времени я настолько разозлилась, что с грохотом бросила все это на пол. Лютер отодвинулся, выпрямляясь:
– Не нужно…
– Пойдешь к Ностре? – перебила я его.
Лютер не отрываясь смотрел на стол.
– Нет, – пробубнил он.
– Тогда замолчи!
Засучив рукава, я уставилась на него, не зная, за что взяться первым. Он снова вытер рубашкой кровь с глаз, и я с силой схватила его за подбородок, заставив поднять лицо. На лбу у него был глубокий порез, скорее жуткий на вид, чем серьезный, и я решила начать c него.
Я положила руку на рану, не обращая внимания на его гримасу боли, но, как бы я ни старалась направить туда больше магии, мне удалось только остановить кровотечение. Они использовали слишком много темной магии, чтобы его ранить, поэтому без таланта Ностры единственное, что мне оставалось, – ждать, пока его тело очистится и заживет само.
Вздохнув, я взяла полотенце, чтобы вытереть кровь.
– Что произошло?
– Ничего.
– Только не говори мне, что ничего. От тебя воняет, как от Микке.
Лютер мягко сжал мои запястья и убрал мои руки от своего лица.
– Я не хочу втягивать тебя во все это.
– Я втянута в это с тех пор, как ты сказал ей, что мы вместе. И даже если бы ты этого не сделал, все твои решения влияют на меня. Я проснулась от ужаса, не зная, что с тобой произошло, но это не значит, что я не догадываюсь, где ты был. И чем занимался.
Лютер наконец посмотрел на меня.
– Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне правду, – пробормотала я через мгновение.
Он отпустил мои запястья и посмотрел на свои окровавленные руки.
– Микке поручила мне расследовать источники слухов, которые ходят при дворе.
Я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание, и крепче сжала грязное полотенце.