Я долго молча смотрела на него, ощущая пульсацию боли в груди и обдумывая его слова. Отпустив его руку, я встала.
– Одевайся и пойдем со мной, – сказала я ему.
Лютер молча подчинился.
Когда спустя некоторое время мы вошли в теплицы, я щелкнула пальцами и в моей руке появился светящийся шар. Лютер сделал то же самое.
Шары вели нас через ряды овощей и фруктовых деревьев к небольшой стеклянной комнатке в конце помещения. Я подошла к одному из столиков внутри.
Жестом я указала на небольшой прямоугольный горшок с маленькими саженцами высотой с ладонь. Зеленые побеги без цветов.
– Это мои.
Лютер посмотрел на меня непонимающим взглядом.
– Это семена, которые ты подарил мне на празднике по случаю годовщины. Я их посадила. Несколько… несколько недель назад.
Я не решалась на него взглянуть. Прежде чем Лютер успел что-либо сказать, я продолжила:
– Мне не следовало этого делать. Их нужно сажать только в том случае, если ты принимаешь чувства другого человека, а я знаю, что ты дарил мне их с другим посылом… не с тем, что приписывали тебе люди.
– Тогда почему ты это сделала? – спросил Лютер, осторожно потрогав один из саженцев.
Я хотела сказать, что не знаю. Это был самый простой ответ. Просто показать ему растения, ничего не говоря и не извиняясь за то, чего даже не понимала. Но после всего я знала, что Лютер достоин большего.
– Мне трудно… чувствовать определенные вещи. Мне требуется время, чтобы получше узнать человека, а с тобой всегда все было так… сложно. В ночь Зимнего солнцестояния это была не я. Я не понимала, что делала. Однако были и другие ночи. И другие моменты. Даже несмотря на все, что происходило… Несмотря на страх… Я ничего не могла с собой поделать. И, сажая семена, я хотела думать, что, может быть…
Лютер взял меня за подбородок и притянул мое лицо к своему.
– Спасибо, – сказал он и поцеловал меня.
На следующий день мы, все еще погруженные в эмоции прошлой ночи, решили спуститься позавтракать в столовую. Даже присутствие Микке за главным столом не могло испортить мне утро, и Лютер, чувствуя это, улыбался мне в ответ.
– У кого-то сегодня хорошее настроение, – сказал Ной, усаживаясь напротив нас.
Все еще улыбаясь, я пожала плечами, но вдруг заметила, с каким любопытством Лютер по очереди смотрит то на меня, то на Ноя. Заподозрив, что он вспоминает то, что я рассказывала ему о нас, я ткнула его локтем в бок.
– Прекрати, – пробормотала я.
– Я ничего не говорил! – возразил он, наливая молоко в кофе.
– Но ты об этом думаешь.
Лютер снова улыбнулся.
– О чем это ты думаешь? – спросил Джеймс, подойдя вместе с Сарой.
– Ни о чем, – ответил он.
– Я вижу, ты побрился, – сказала Сара Итану, присаживаясь рядом с ним.
Он откашлялся:
– Ну да. Получившийся результат меня не очень порадовал.
– Ты всегда можешь попробовать снова через некоторое время, – подбодрил его Ной.
– Может, отрастишь хотя бы эспаньолку, – предложил Лютер.
Я повернулась к нему, на мгновение забыв о сливочном масле, которое начинало таять на моем тосте.
– Ты носил эспаньолку? – спросила я, не в силах сдержать улыбку при мысли об этом.
На его бледных щеках появился легкий румянец.
– Много лет назад, очень короткое время. Не всем нам так повезло, как Джеймсу.
Джеймс, разумеется, взъерошил свою густую рыжую бороду, игнорируя недовольный взгляд Сары. Я откусила тост и улыбнулась, осознав обыденность нашего разговора. Скоро наш план воплотится, и мы вновь вернемся к привычной жизни.
Мизинец Лютера коснулся тыльной стороны моей левой руки, и, не успев опомниться, я переплела свой палец с его. Мгновение спустя я увидела, что Джеймс смотрит на наши руки, и что-то в его глазах заставило меня разъединить их.
– У меня есть кое-какое дело, – сказал он и поставил свою чашку, полную чая, на стол. – Увидимся позже.
Я посмотрела на Лютера, не зная, что предпринять, но он только мягко покачал головой. Остальные, казалось, не заметили ничего странного, поэтому мы продолжали завтракать как ни в чем не бывало.
Закончив есть, мы попрощались с мальчиками и направились к выходу.
– Не волнуйся за Джеймса, – сказал мне Лютер, когда мы покидали столовую. – Я с ним потом поговорю.
Мне хотелось спросить, что с ним случилось. Логично было подумать, что он приревновал, но мысль о том, что Джеймс мог ревновать к тому, что происходит между мной и Лютером, казалась нелепой. Однако Лютер сменил тему.
– Ной Соваж, – пробормотал он.
– Лютер! – возмутилась я, не в силах сдержать улыбку.
– Понимаю, что вы друзья, но… – Лютер поднял руки, выражая недоумение.
– Это было давно, ясно? А ты познакомился с ним, когда он уже повзрослел и… в общем… – Я обернулась через плечо на мальчиков, но они оба все так же сидели за столом. – Влюбился в Итана. Это тоже его изменило.
– Ну, раз ты так говоришь…
Я снова хотела возразить, однако в коридоре мы увидели небольшую группу людей, громко споривших между собой. Прежде чем я успела предложить Лютеру пойти в противоположную сторону, он уже направился в толпу. Мне ничего не осталось, кроме как последовать за ним.
– …в конце концов, всегда одно и то же, именно мы должны защищать Оветту!
– От кого?! Ты видишь, чтобы на нас кто-то нападал? И почему их до сих пор не поймали?
Я узнала голос Ионы, смотрителя конюшен, и пробралась за Лютером вперед, чтобы посмотреть что происходит. Иона спорил с какой-то женщиной из Бригад.
– Почему бы тебе самому не поехать на границу и не выяснить это? Ах да, вы же не пачкаете руки магией, вы только и умеете, что осуждать и критиковать тех, у кого хватает смелости что-то делать, вместо того чтобы просто знать свое место.
– Ну и где же оно? – прикрикнул на нее Иона, шагнув к ней.
Все вокруг затаили дыхание, но вмешиваться, похоже, никто не хотел.
– В поле, со скотом, а не при дворе с цивилизованными людьми, – не унималась незнакомка.
Взмахнув рукой, Иона нанес ей заряженный магией удар, от которого женщина рухнула на пол, но тут же перекатилась на бок и встала на одно колено. Зарычав, она поднялась на ноги и набросилась на Иону, рассекая ему грудь при помощи заклинания.
– ПРЕКРАТИТЬ!
Люди расступились, пропуская вперед разъяренную Микке. Чувствуя, как ее магия наполняет воздух, я вцепилась в рукав Лютера.
– Микке, этот человек…
– Замолчи, – отчеканила Микке, перебивая ее. – Этих двоих – в темницы, живо!
По толпе прокатился шепот, однако, когда подошли другие члены Бригад и взяли Иону и женщину под руки, никто не возразил. Или почти никто.
– Сеньору Вальшу требуется целитель, – сказал Ностра, пробиваясь сквозь толпу.
– Об этом следовало подумать перед тем, как нападать на члена правительства.
Проигнорировав ее слова, Ностра подошел к Ионе – тот покачал головой. Высвободившись из хватки одного из членов Бригад, он провел рукой по груди и частично залечил рану. Ностра стиснул зубы, но ничего не сказал.
Моя тетя, которая, как всегда, стояла рядом с Микке, хлопнула в ладоши.
– Ну, чего вы ждете? В темницы их. Представление окончено.
Мы с Лютером молча отошли в сторону, освобождая им проход. Иона смотрел вперед, высоко подняв голову, и я почувствовала восхищение и беспокойство одновременно.
– Идем, – шепнул мне Лютер.
Наконец я отпустила его рукав и последовала за ним. Когда мы добрались до наших комнат, я прислонилась к двери.
– Ты в порядке?
Я кивнула, хватая ртом воздух.
– Как думаешь, что с ними будет?
– Рошет давно искала с кем бы поругаться, и вот наконец нашла. Могу предположить, что Микке несколько дней подержит их взаперти. Может быть…
Лютер не закончил фразу, но я сделала это за него:
– Может быть, она будет пытать Иону, верно?
– Такой вариант не исключен.
Я фыркнула и отошла от двери. На мгновение я крепко сжала руку Лютера.
– Мне надо идти тренироваться.
– Чуть позже я постараюсь разузнать что-нибудь об Ионе.
Я снова кивнула и ушла.
Той ночью Лютер пошел навестить Джеймса и вернулся от него серьезным и расстроенным. Я чувствовала, что он не хочет говорить об этом, поэтому просто села рядом с ним перед камином, позволяя ему перебирать пальцами мои волосы.
На следующий день ни Джеймс, ни Сара не пришли на тренировку и в столовой я тоже их не видела. Вечером, несколько обеспокоенная, я отправилась искать Сару.
Дойдя до своих бывших комнат, мгновение я колебалась и в конце концов, прежде чем войти, решила постучать в дверь. Было странно чувствовать себя нарушительницей спокойствия в собственном жилище, но я понимала, что за время моего отсутствия многое могло поменяться.
Однако, войдя, я увидела, что Сара одна.
– Привет, – окликнула я ее. – Ты в порядке? Я не видела тебя целый день.
Сара сидела перед камином и повернулась на мой голос. Она плакала.
– Сегодня у меня не было желания тренироваться, – ответила она и снова отвернулась к огню.
– Что случилось? – спросила я, пододвигая кресло поближе, чтобы сесть рядом с ней.
Моя подруга покачала головой и пожала плечами:
– Не знаю. Джеймс.
Я ждала, что она продолжит говорить, но, похоже, она не собиралась.
– Вы поссорились?
– Нет. Не знаю… На самом деле, мы и не были вместе, так что расставанием это не назовешь. Просто… он больше не желает, чтобы мы встречались. Наедине. Как будто мне самой хотелось затягивать эту историю, ага.
Я принялась теребить пуговицу на манжете блузки, думая о недавнем разговоре Лютера и Джеймса.
– И он сказал это вот так, ни с того ни с сего? – заставила спросить себя я. – Раньше он говорил что-нибудь подобное?
– С самого начала я четко дала ему понять, что не хочу с ним отношений, что между нами нет ничего серьезного. Если он думал иначе, то это были его собственные фантазии, потому что я никак не показывала, что изменила свое мнение.