– Ну, с этим она просчиталась, – сказал Ной, выделяя каждое слово.
Джеймс вертел в руках стакан:
– А что именно она сказала? По поводу того, что может произойти.
– Конкретных слов я не помню, но с момента ее прибытия в Роуэн не было ни дня, чтобы она не грозилась объявить войну Дайанде.
– Как ты думаешь, как будет действовать твоя мама, Айлин? – спросил меня Лютер. – Думаешь, она будет наступать завтра или дождется оговоренного дня?
Все повернулись, чтобы посмотреть на меня. Я поставила свой пустой стакан на стол и скрестила руки. Я долго молчала, чувствуя, как на меня вновь накатывает та тревога, от которой я пыталась укрыться в последние дни.
Перед тем как заговорить, я с силой потерла глаза.
– Мы решили сделать это в день Наступления весны, чтобы воспользоваться празднованием. Чтобы все вышли на улицы и было легче получить контроль над провинциями. Главное – это, а не конкретная дата.
– Тогда мы по-прежнему придерживаемся плана. Завтра мы идем к Совету, – сказал Итан, выглянув в окно. – Потому что, если они начнут действовать, а мы ничего не предпримем, другого шанса у нас не будет. Но даже если в какой-нибудь провинции станут ждать…
– В конце концов, важно то, как Совет решит поступить с Микке. Все остальное – просто для того, чтобы усилить давление, – сказал Ной.
– Есть одна проблема, – вмешался Джеймс, проведя рукой по бороде.
– Конечно проблема есть, – вспылила Сара.
Когда я видела ее такой нервной, почти неспособной контролировать эмоции, росла моя собственная неуверенность.
– В Роуэне нет свидетелей.
Лютер глубоко вздохнул. Я чувствовала, как он старается сохранять спокойствие, и попыталась переключиться на его эмоции, позволив им заменить мои. Хоть наша связь и не была способна на такое, одно только осознание того, что он может контролировать свой страх, помогло мне почувствовать себя лучше.
– Ты знаешь, куда их отправили? – спросил Лютер.
– В Хосес. Скачущий галопом всадник, меняющий лошадей, сможет догнать свидетелей за ночь и прибыть точно на следующий день, если ничто его не остановит. Через десять минут я могу выехать.
– Нет, – возразил Лютер. – Это не можешь быть ни ты, ни я, это будет выглядеть слишком подозрительно.
– Тогда поеду я, – тут же вызвался Ной.
– Я поеду с тобой, – сказал Итан, вставая. – Так безопаснее.
После недолгого раздумья Ной кивнул. Лютер и Джеймс обменялись многозначительными взглядами, но возражать не стали.
– Пойдемте со мной, я дам вам необходимую информацию, – сказал им Джеймс, поставив свой стакан на стол, и направился к выходу.
Мальчики последовали за ним.
– Как идут приготовления, Сара? – спросил Лютер.
Мгновение я не понимала, что он имеет в виду, но, когда осознала, сразу почувствовала себя виноватой, что сама не задала этот вопрос своей подруге, забыв о всей дополнительной работе, которую ей приходится выполнять.
– Нам нужно закончить монтаж сцены и внести некоторые изменения в меню, потому что часть продуктов еще не доставлена, но мы все уладим.
– Мы можем тебе чем-нибудь помочь? – спросила я, последовав примеру Лютера.
Сара покачала головой, поправляя юбку:
– А вы постарайтесь отдохнуть. Завтра… завтра нас ждет очень долгий день.
Когда она удалилась, я подошла к окну, но уже стемнело, поэтому, даже если бы мальчики поехали в эту сторону, я бы не смогла их увидеть.
– Айлин, – позвал меня Лютер, подойдя ближе.
– Я даже ничего не сказала им. Не попрощалась.
– Ты увидишь их завтра.
– Я знаю.
Я глубоко вздохнула, чувствуя, как руки Лютера обнимают меня сзади. Я устала бояться, снова и снова убеждать себя в том, что мне нужно быть храброй, – чтобы потом вновь сломаться перед лицом малейшей опасности.
– У тебя все готово к празднику? – спросил он, прижимаясь к моей шее.
От меня требовалось всего лишь надеть платье и появиться там, не более. Я кивнула.
– Думаешь, она знает? – спросила я, взяв его руки в свои.
– Если бы знала, мы бы уже были мертвы.
От его слов по телу пробежала дрожь, и Лютер крепче прижал меня к себе. Я увидела наше отражение в оконном стекле, и вдруг ощутила сильное головокружение.
– Как мы смогли дойти до этого момента? – пробормотала я.
– Мы были храбрыми.
Я улыбнулась, понимая по участившемуся биению его сердца, что он говорил не о Микке, а обо мне. В конце концов, против Микке мы выступали не одни. Вместе с нами были наши друзья, наши семьи. Но то, что между нами… Нам действительно пришлось проявить храбрость, чтобы оказаться там, где мы есть сейчас.
Я прислонила голову к его плечу, и мы еще долго стояли так в тишине.
Уже перед рассветом я смогла поспать пару часов, положив голову на колени Лютера, дремавшего на диване. Осторожно, стараясь его не разбудить, я встала и направилась в спальню. Там я достала платье, которое приготовила на мероприятие, – широкое, северного кроя, но зеленого цвета и с вышитыми на юбке листьями.
Несмотря на то что вечеринка была южная, мне казалось рискованным появляться в таком платье перед Микке. И все же в тот момент я решила, что его недостаточно. Поэтому я направилась в свою бывшую спальню за другим нарядом, отметив, что в коридорах, несмотря на ранний час, дежурило больше охранников, чем обычно.
Когда я вернулась в наши комнаты, Лютер как раз выходил из душа. Мы позавтракали в тишине, и я пошла переодеваться. Закончив с обувью, Лютер сел в кресло и молча наблюдал за моими приготовлениями.
Сначала блузка, затем узкие брюки. Потом – кожаные сапоги до колен и корсет поверх блузки, зашнурованный спереди. Все в коричневых и зеленых тонах с замысловатой вышивкой в виде виноградной лозы.
Я бросила пиджак на кровать и села перед своим туалетным столиком, чтобы сделать прическу. Зачесав волосы назад, я придала им объем на макушке и накрасила глаза, переносицу и виски черным колем, слегка растушевав границы.
Когда я направилась к камину, Лютер подошел ко мне и опустился рядом.
– Расскажи мне, как это делается.
Я взяла его руку и движением пальцев показала ему направление магии. Зачерпнув горсть пепла, он сжал мою ладонь и произнес заклинание, окрашивая мою кожу. Закончив, он поднес мои руки к своим губам.
Я закрыла глаза и на долгий момент погрузилась в воспоминания о прошлой жизни: как смазывала руки пеплом во время празднования совершеннолетия Клавдии и несколько месяцев спустя, когда готовилась к празднику Зимнего солнцестояния, пытаясь как-то держаться, узнав о гибели отца…
– Что бы ни случилось сегодня, – сказала я Лютеру, – пути назад нет.
Лютер взял меня за подбородок и поцеловал, оставив на моих губах привкус пепла.
Джеймс и Сара ничего не сказали, когда увидели нас, но я чувствовала на себе взгляды людей, уже собравшихся в садах. Лютер, облаченный в золотую мантию, со светлыми волосами, резко контрастировал с моими темными одеждами и локонами.
Пришли и жители деревни, и, хотя я была не единственной, кто оделся на южный манер, только я выбрала для этого случая официальный наряд. Не привлекать к себе внимания было сложно.
В ожидании прибытия Микке мы заняли один из столиков, расставленных по саду, и попытались заставить себя что-нибудь съесть и выпить. Однако короткую речь в честь начала торжества, которое должно было продлиться до заката, произнесла советница Джейн Дюрант.
– А где Микке? – пробормотал Джеймс, когда музыкальная группа заиграла южные мелодии.
– Ее речь запланирована после обеда, – сказала нам Сара. – Может быть, до этого времени она и не появится.
Несколько молодых людей, нанятых дворцом, пустились в пляс, однако гости были слишком напряжены, чтобы присоединиться к ним. Я предполагала, что всем показалось подозрительным внезапное решение Микке перенести празднование, хотя и не осмелилась обсудить это с кем-либо из присутствующих.
Отломив кусочек слоеного теста, я подумала об Итане и Ное: удалось ли им найти свидетелей? Как они справляются с усталостью после долгих часов езды верхом? И успеют ли к назначенному времени? А что, если с ними что-то случилось?
– Айлин. Сеньор Мур.
Я удивленно подняла глаза и увидела Леона Винсента, протягивающего нам руку. С трудом я выдавила из себя улыбку.
– Какая потрясающая пара, – отметил он, поднося тыльную сторону моей ладони к своим губам. – Я надеюсь, что вы встретите хорошего художника, который изобразит вас такими, как сейчас, потому что ваш образ заслуживает быть увековеченным.
Лютер ненавязчиво улыбнулся и принялся рассказывать Винсенту о знакомых его семье портретистах и фамильных полотнах, украшающих их гостиные. Не в силах больше выносить этот разговор ни минуты, я воспользовалась моментом и ускользнула.
Можно было бы назвать мое решение импульсивным, сказать, что я не осознавала своих действий, но это было не так. Уже несколько недель меня терзало чувство, что я делаю недостаточно. Что я прячусь за спинами друзей и семьи. Что именно я так или иначе положила начало всему, что должно было произойти, и тем не менее оказалась единственной без четкой роли, самым ненужным звеном. И я осознала это задолго до того, как Джеймс бросил мне те обвинения в лицо.
Поэтому я собралась в очередной раз проявить храбрость. Я понимала, что за решением Микке крылось нечто большее, чем просто желание заставить нас нервничать или продемонстрировать свою силу. Как бы ни было тяжело это признавать… Я слишком хорошо знала ее логику. И если мне пришло в голову использовать праздник Наступления весны в наших интересах, то, я была уверена, она могла подумать о том же.
У всех был выходной, однако, помимо Микке и моей тети, отсутствовала еще одна группа людей: операторы телеграфа. И это не могло не насторожить.
Никто не был обязан присутствовать на праздновании, особенно те, чья преданность Микке не поддавалась сомнению; но это было единственным, что я могла сделать, единственным, что зависело только от меня.