сделаю это, если ты попросишь должным образом.
Не успела я ответить, как она ушла. Я огляделась, пытаясь сосредоточиться на происходящем. Микке оставила мне два воспоминания, которые произошли в двух противоположных частях замка. В одном из них Лютер пожертвовал Джеймсом, чтобы кого-то спасти. Чтобы спасти меня, предположила я, как они уже делали снова и снова, рискуя своим положением при дворе и жизнями всякий раз, когда я попадала в беду или решала действовать против Микке.
Конечно, первый вариант казался наиболее логичным, поскольку во втором воспоминании я сама ударила Джеймса кинжалом. Но за что? Какой секрет он мог скрывать от меня, что я решилась на такое? Это казалось абсурдом – после всего, что произошло между нами, я могла простить ему абсолютно все.
И все же я знала, какое из воспоминаний было правдой. Я знала это все время, потому что где-то в замке каждую секунду пульсировала магия Лютера, передавая мне его самые сильные эмоции. Я улавливала его страх и прилив адреналина, его ненависть, его потребность защищать окружающих.
Но не было ни намека на те чувства, которые он испытал бы, если бы сам вонзил в Джеймса кинжал. В таком случае им бы овладело всепоглощающее опустошение, печаль и боль охватили бы его разум.
Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и бросилась в сторону подземелий.
«Найди меня», – мысленно взывала я.
Снова и снова прокучивая в голове эту фразу, я бежала вниз по лестнице, даже не глядя на лица людей, которых встречала на своем пути.
Найди меня.
Лютер не мог меня слышать, но повторение этих слов помогало мне сосредоточиться на своих эмоциях, представить, будто мы связаны волшебной нитью и мои руки тянут ее, тянут Лютера. Ко мне, в подземелья.
Найди меня.
Я споткнулась о перевернутый столик посреди коридора и полетела вниз, больно ударившись руками и коленями о каменный пол. Слезы снова наполнили глаза, но, стиснув зубы, я позволила адреналину захлестнуть меня и продолжила бежать, давая боли запятнать мою магию.
Лютер, найди меня.
Когда я добралась до подземелий, мои легкие горели, а блузка полностью прилипла к коже от пота. Тяжело дыша, я остановилась у входа и снова протерла глаза рукавом, чтобы лучше видеть.
В коридоре лежали шесть человек. Четверо неподвижных наемников. Джеймс посреди огромной лужи крови. И рядом с ним Сара.
Моя подруга, такая бледная, что ее кожа приобрела сероватый оттенок, свернулась на боку у стены с закрытыми глазами.
Подойдя ближе, я опустилась между ними на колени. Я положила руку на плечо Сары, ощущая темную магию, пропитавшую ее кожу, и мягко толкнула ее. Она откатилась к стене, и мой мир остановился, само время на мгновение замерло до тех пор, пока я не увидела, как ее грудь очень медленно поднялась и так же медленно опустилась. И снова поднялась. И снова опустилась. Мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке, что она просто без сознания, ведь я ничем не могла ей помочь.
Когда я наконец повернулась к Джеймсу, его кровь уже успела пропитать мои брюки. Он тоже пока был жив, хотя с каждым ударом сердца все больше крови покидало его тело.
Дрожащими руками я попыталась зажать рану на его животе, но знала, что это бесполезно, что этого недостаточно.
– Айлин.
Я выдохнула, издав то ли всхлип, то ли вздох – звук боли и облегчения одновременно. Закрыв глаза, я почувствовала, как дрожат мои руки и слезы стекают по щекам. В коридоре раздались шаги Лютера.
Он опустился на колени рядом со мной, одной рукой приобняв меня за спину, а другую положив на мои руки, закрывающие рану Джеймса.
– Ты в порядке?
Я кивнула, цепляясь за его спокойствие и присутствие.
– Микке стерла мне память начиная с того момента, как меня сегодня утром заперли в подземельях. – Я сглотнула, все еще тяжело дыша. – Мне кажется, это я проткнула Джеймса ножом. Я не знаю, что произошло с Сарой.
Лютер наклонился, чтобы пощупать пульс Сары и почувствовать ее магию.
– Ее атаковали темной магией, но кто-то уже использовал нейтрализующее заклинание.
– Мне нужна твоя магия, чтобы спасти Джеймса, – сказала я, стараясь мыслить рационально и искать решения.
Он тут же протянул ко мне руки.
– Я буду использовать свою кровь, – сказала я, оглядевшись по сторонам. – Твоя не поможет.
– Возьми мою, – предложил он, поднимая с земли кинжал.
– Нет, я не ранена, мне просто нужно больше магии, – ответила я, принимая протянутое оружие.
Тот самый кинжал, которым я нанесла удар Джеймсу в своем воспоминании. Нет. Я не могла перестать думать.
Стиснув зубы, я разорвала рукав блузки и сделала длинный разрез на своем предплечье. Затем взяла руки Лютера, сплетая наши пальцы, и положила их на рану Джеймса, давая моей крови стекать на нее.
Пытаясь унять учащенное сердцебиение, я принялась медленно и глубоко дышать. Лютер уже восстановил дыхание, поэтому я ориентировалась на его ритм, позволяя его магии течь по моим венам и полностью заполнить мое тело.
Я закрыла глаза, сконцентрировавшись на Джеймсе, ощущая, как его тело истекает кровью и пустеет.
Я пропустила магию Лютера через себя, превратив ее в нечто чистое, первозданное, исцеляющее. Я заполнила ею тело Джеймса, начиная с онемевших пальцев ног, поднимаясь вверх и закончив холодными руками. Я наполнила его магией и кровью, заставляя их циркулировать внутри, возвращая цвет его щекам и силу его легким.
Лютер, истощенный, сел на пятки, но я не останавливалась. Я продолжала отдавать Джеймсу нашу магию и свою кровь и наконец добралась до раны на его животе, исцеляя разорванные вены, восстанавливая мышцы и соединяя между собой кусочки кожи.
Когда рана зажила и на ее месте остался лишь красноватый след, я без сил упала на Лютера, который тоже оперся на мое плечо.
– Айлин, тебе нужно залечить порез.
Я посмотрела на свою руку, из которой все еще капала кровь. Перед глазами все поплыло, но я покачала головой.
– Я не могу тебя исцелить, ты должна сделать это сама.
– У меня не осталось сил, – пробормотала я. – Залечи сам.
– Ты имеешь в виду?..
Я кивнула, прижавшись к его груди:
– Залечи порез.
Он не колебался и не спорил. Собрав остатки своей магии, он преобразовал ее, заставив рану затянуться, и на моей руке остался лишь длинный тонкий шрам.
Я вздохнула, и, когда наша магия наконец начала понемногу восстанавливаться, Лютер обнял меня. Мы долго сидели, чувствуя, как наши сердца бьются в одном ритме, в абсолютный унисон.
– Я нашел тебя, – наконец сказал Лютер.
Я попыталась развязать корсет, но мои пальцы онемели и дрожали. Лютер помог мне ослабить шнуровку, и я наконец смогла его снять, вздохнув с облегчением. Я не знала, что делать с ним, но, увидев рядом с Сарой свой залитый кровью пиджак, просто отбросила его в сторону.
Лютер наклонился над Джеймсом, откинул прядь влажных волос с его лба и ласково погладил по щеке. Веки Джеймса дрогнули, но глаза по-прежнему оставались закрытыми.
– Мне нужно знать, что случилось, – пробормотала я. – Ты можешь это сделать? Ты можешь вернуть мне память?
Лютер посмотрел на меня с опаской:
– Я никогда не…
Он не мог даже произнести эти слова.
– Я знаю. Но это с моего разрешения, так что не считается, верно? И я чувствую… чувствую, что мне не хватает времени, – сказала я, схватившись за лоб. – Я просто не могу это видеть.
Лютер сглотнул слюну и кивнул, приложив руки к моим вискам:
– Закрой глаза и сосредоточься на часах, которые ты не помнишь.
Я послушалась и подумала о той черной дыре, образовавшейся в моем разуме, об этом отсутствующем фрагменте. Я ощутила, как магия Лютера проникает в мои мысли, вторгается в меня, и почувствовала его неуверенность. Я положила свои руки поверх его, помогая ему, и его магия начала бороться с заклинанием Микке, разрушая стену, отделявшую меня от моих воспоминаний.
Это оказалось намного проще, чем я ожидала. Как будто это было чем-то естественным. Почувствовав, как поток воспоминаний захлестывает меня, я отвернулась от Лютера, борясь с приступом внезапно нахлынувшей тошноты.
Открыв глаза, я повернулась к нему, но вместо коридора я снова оказалась в подземельях и снова была взаперти.
27
Факелы осветили приближающуюся к моей камере фигуру, и, когда человек подошел достаточно близко, чтобы можно было разглядеть его лицо, я не знала, как реагировать.
Ко мне вплотную стоял Леон Винсент, и я отскочила от решетки – скорее от удивления, чем от испуга.
– Ты в порядке, Айлин? – спросил он, доставая ключи, чтобы открыть замок.
Я недоверчиво нахмурилась и снова шагнула назад. Винсент наконец понял мое отношение и остановился на пороге.
– Меня прислал Мур, – невозмутимо сказал он. – Он сообщил мне, что с тобой что-то случилось, он не знал что, но я подкупил охранников, и они рассказали мне о ситуации с Микке.
Винсент замолчал, давая мне время осмыслить его слова.
– Почему… – Я замялась, не зная, о чем спросить в первую очередь. – Почему он не пришел сам?
– Потому что меня никто не заподозрит. Они не знают, что я уже несколько месяцев помогаю вам, – ответил он с легкой улыбкой, словно речь шла об организации вечеринки, а не революции.
– Как я могу удостовериться, что это не ловушка Микке?
– Я никогда бы не предал твою мать, – с той же легкостью ответил он.
Я смотрела на него с открытым ртом и ничего не понимала.
– Идем со мной, я тебе все объясню по дороге, – сказал он, отступая от входа.
Что мне было терять? Не собиралась же я оставаться в подземелье, ожидая, когда меня начнут пытать или казнят, ведь так? За его пределами у меня, по крайней мере был хоть какой-то шанс.
Я вышла из камеры, продолжая смотреть на Винсента с недоверием.
– Я был бы рад, если бы наш разговор состоялся за чашкой чая и с запасом времени, чтобы я мог рассказать тебе все по порядку, – начал он, когда мы покинули подземелья. – Конечно, так было бы гораздо интереснее, но обстоятельства сложились иначе…