Эдмар стоял внизу, под помостом, скромно склонив голову, и принимал похвалы Робба за одержанную победу.
– …Битва у Каменной Мельницы никогда не будет забыта. Неудивительно, что лорд Тайвин бежал и предпочел сразиться со Станнисом, устрашившись северян и речного народа. – Это вызвало смех и одобрительные возгласы в зале, но Робб поднял руку, призывая к тишине. – Не будем, однако, заблуждаться. Ланнистеры еще вернутся, и нам не раз еще придется вступить с ними в бой, чтобы обеспечить безопасность королевства.
– Король Севера! – взревел Большой Джон, вскинув вверх свой одетый в кольчугу кулак.
– Король Трезубца! – хором поддержали его речные лорды. Кулаки взлетали над головами, и ноги топотали по полу.
Среди общего гама Кейтилин с сиром Десмондом заметили лишь немногие, но эти немногие принялись толкать своих соседей, и скоро вокруг нее воцарилась тишина. Она держала голову высоко и не отвечала ни на чьи взгляды. «Пусть думают что хотят – для меня важно только мнение Робба».
Она немного приободрилась, увидев на помосте рубленые черты сира Бриндена Талли. Незнакомый ей мальчик, видимо, исполнял обязанности оруженосца Робба. Рядом стоял молодой рыцарь в песочном камзоле с морскими раковинами и рыцарь постарше, с тремя черными перечницами на шафрановой перевязи поперек зеленого в серебристую полоску поля. Место между ними занимали красивая дама средних лет и хорошенькая девушка – видимо, ее дочь. Была там и другая девушка, на вид ровесница Сансе. Кейтилин помнилось, что раковины служат эмблемой какого-то мелкого дома, но перечниц старшего рыцаря она не узнала. «Быть может, это пленники?» Но зачем Робб поставил пленников на помост?
Сир Десмонд вывел Кейтилин вперед, и Утерайдс Уэйн стукнул посохом об пол. «Что мне делать, если Робб взглянет на меня так же, как Эдмар?» Но вместо гнева в глазах сына ей померещилось нечто иное… как будто предчувствие недоброго. Да нет же, это бессмысленно. Чего ему бояться? Он Молодой Волк, Король Трезубца и Севера.
Дядя, сир Бринден, поздоровался с ней первым. Черная Рыба, оправдывая свое прозвище, не заботился о мнении других. Он соскочил с помоста и заключил Кейтилин в объятия.
– Рад видеть тебя дома, Кет. – Услышав это, она с трудом сохранила спокойствие и прошептала в ответ:
– Я тоже рада.
– Матушка.
Кейтилин подняла глаза на своего высокого сына.
– Ваша милость, я молилась за ваше благополучное возвращение. Я слышала, вы были ранены.
– Стрела пробила мне руку при штурме Скалы, но все уже зажило. За мной превосходно ухаживали.
– Хвала богам. – Кейтилин глубоко вдохнула. Ну, говори же – этого все равно не избежать. – Вам должны были сказать о том, что я сделала. Но назвали ли вам причину?
– Это из-за девочек.
– У меня было пятеро детей, а теперь осталось трое.
– Да, миледи. – Лорд Рикард Карстарк отстранил Большого Джона и вышел вперед, словно мрачный призрак, в черной кольчуге, с длинной седой бородой и холодным выражением на узком лице. – У меня тоже было трое сыновей, а теперь только один, и вы отняли у меня возможность мщения.
– Лорд Рикард, – спокойно ответила ему Кейтилин, – смерть Цареубийцы не вернет ваших детей, но жизнь его способна выкупить моих.
– Джейме Ланнистер одурачил вас, – неумолимо отрезал Карстарк. – Вы купили у него мешок пустых слов, не более. Мой Торрхен и мой Эддард заслуживали лучшего отношения с вашей стороны.
– Оставь ее, Карстарк, – громыхнул Большой Джон, скрестив на груди свои ручищи. – Она мать, и ее обуяло безумие. Все женщины так устроены.
– Безумие? – повернувшись к нему, повторил лорд Рикард. – Я назвал бы это другим словом: измена.
– Довольно. – Это Робб выпалил скорее как Брандон, чем как отец. – Никто не смеет называть леди Винтерфелла изменницей в моем присутствии, лорд Рикард. – Затем Робб обратился к самой Кейтилин, и его голос смягчился: – Если бы я мог одним желанием вернуть Цареубийцу в оковы, я сделал бы это. Вы освободили его без моего ведома и согласия… но я знаю, что в этом вами двигала любовь. Любовь к Арье и Сансе и горе по утраченным нами Брану и Рикону. Любовь же, как я узнал теперь, не всегда бывает мудра. Она способна привести нас к безумию, и все же мы следуем зову своего сердца, куда бы оно нас ни вело. Не так ли, матушка?
«Вот, значит, как он на это смотрит?»
– Если я по велению своего сердца совершила безумство, я готова покаяться в этом перед лордом Рикардом и вами.
– Разве ваше покаяние согреет Торрхена и Эддарда в холодных могилах, куда уложил их Цареубийца? – произнес непоколебимый лорд Карстарк. Сказав это, он протиснулся между Большим Джоном и Мейдж Мормонт и вышел вон.
Робб не стал его удерживать.
– Простите его, матушка.
– Охотно, если и вы простите меня.
– Уже простил. Я понимаю, каково это – любить так, что ни о чем другом думать не можешь.
– Благодарю вас, – склонила голову Кейтилин. «Это дитя по крайней мере остается моим».
– Нам нужно поговорить в семейном кругу, – продолжал Робб. – Об этом… и о других вещах. Управляющий, объяви конец ассамблеи.
Утерайдс Уэйн, стукнув посохом об пол, возвестил, что король отпускает свой двор, и речные лорды вместе с северянами двинулись к выходу. Только тогда Кейтилин поняла, кого здесь недостает. «Волка. Где же он?» Она знала, что Серый Ветер вернулся в замок, иначе собаки не бесились бы так, но в чертоге его не было, хотя прежде он не отходил от ее сына.
Но она не успела спросить об этом Робба, поскольку ее обступили доброжелатели.
– Миледи, – сказала леди Мормонт, взяв ее за руку, – если бы Серсея Ланнистер держала в плену моих дочерей, я бы сделала то же самое.
Большой Джон, презиравший условности, приподнял ее над полом и стиснул в могучих объятиях.
– Твой волчонок уже покусал однажды Цареубийцу и сцапает его снова, если будет нужда.
Галбарт Гловер и лорд Джейсон Маллистер держались более прохладно, а от Джоноса Браккена веяло холодом, однако высказывались они учтиво. Брат подошел к ней последним.
– Я, как и ты, молюсь за твоих девочек, Кет. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься.
– Конечно, нет. – Кейтилин поцеловала его. – Я люблю тебя за это.
Наконец все слова были сказаны, и в Большом Чертоге остались только Робб, трое Талли и шестеро незнакомцев.
– Миледи, сиры, – с любопытством спросила их Кейтилин, – вы, должно быть, недавно примкнули к моему сыну?
– Да, – ответил рыцарь с морскими раковинами, – но это не мешает нам быть самыми преданными и горячими сторонниками его милости, что мы надеемся вскоре доказать вам, миледи.
– Матушка, – с несколько растерянным видом произнес Робб, – позвольте представить вам леди Сибеллу, жену лорда Гавена Вестерлинга из Скалы. – Старшая женщина с важной миной вышла вперед. – Ее муж был одним из тех, кого мы взяли в плен в Шепчущем лесу.
«Ах да, Вестерлинги, – вспомнила Кейтилин. – У них в гербе шесть морских раковин, белых, на песчаном поле. Вассалы Ланнистеров».
Робб между тем поочередно называл ей других незнакомцев.
– Сир Рольф Спайсер, брат леди Сибеллы. При взятии Скалы он был кастеляном замка. – Перечный рыцарь склонил голову. Коренастый, со сломанным носом и коротко подстриженной седой бородой, он имел довольно доблестный вид. – Далее идут дети лорда Гавена и леди Сибеллы. Сир Рейнальд Вестерлинг. – Рыцарь с раковинами улыбнулся в свои пышные усы – молодой, гибкий, но крепко сбитый, с отменными зубами и целой копной каштановых волос. – Эления. – Младшая девочка сделала короткий реверанс. – Роллам Вестерлинг, мой оруженосец. – Мальчик хотел было преклонить колено, но, поскольку никто другой этого не сделал, ограничился поклоном.
– Знакомство с вами – честь для меня, – сказала Кейтилин. «Видимо, Скала присягнула Роббу?» Если так, то не диво, что Вестерлинги приехали вместе с ним. Утес Кастерли измен не прощает – так повелось с тех пор, как Тайвин Ланнистер дорос до войны.
Из всей семьи только одна осталась неназванной. Девушка робко вышла вперед, и Робб взял ее за руку.
– Матушка, имею честь представить вам леди Жиенну Вестерлинг, старшую дочь лорда Гавена… и мою… хмм… мою леди-жену.
Первым, что пронеслось у Кейтилин в уме, было: «Нет. Не может быть. Ведь ты еще ребенок». Следом явилась вторая мысль: «Кроме того, ты дал обещание другой». И третья: «Да помилует нас Матерь, Робб, что ты наделал?»
И только потом до нее дошло. «Безумства, совершаемые ради любви! Он поймал меня, как зайца в силок, мне поневоле придется простить его». Несмотря на все свое раздражение, она не могла не восхититься им – он разыграл эту сцену с мастерством опытного лицедея… или короля. Кейтилин, не видя иного выбора, взяла руки Жиенны Вестерлинг в свои.
– Теперь у меня есть еще одна дочь, – произнесла она более чопорно, чем намеревалась, и расцеловала испуганную девушку в обе щеки. – Добро пожаловать под наш кров и к нашему очагу.
– Благодарю вас, миледи. Я клянусь, что буду Роббу хорошей и преданной женой. И постараюсь быть мудрой королевой.
«Королевой… Ну да, эта девочка теперь королева, надо об этом помнить». Она бесспорно хороша со своими каштановыми локонами, сердцевидным личиком и застенчивой улыбкой. Она стройна, но бедра у нее широкие – рожать по крайней мере она должна без труда.
Леди Сибелла вмешалась, прежде чем она успела произнести еще хоть слово:
– Родство с домом Старков – честь для нас, миледи, но мы, право же, очень устали, проделав столь долгий путь за короткое время. Позвольте нам удалиться в наши комнаты, чтобы вы могли побыть с вашим сыном.
– Так будет лучше всего, – молвил Робб, целуя свою Жиенну. – Управляющий укажет вам подобающие покои.
– Я провожу вас к нему, – вызвался Эдмар.
– Вы очень любезны, – сказала леди Сибелла.
– Мне тоже идти с ними? – спросил маленький Роллам. – Я ведь ваш оруженосец.
– Твои услуги мне пока не понадобятся, – засмеялся Робб.
– Его милость обходился без тебя шестнадцать лет, Роллам, – авось обойдется еще несколько часов. – Сир Рейнальд взял младшего брата за руку и повел прочь.