освободи меня. Ты не можешь так поступить, ведь я не изменник. – Это был пожилой человек, высокий и стройный, с серебристыми сединами, острой бородкой и длинным, породистым, искривленным от страха лицом. – Где Селиса, где королева? Я требую встречи с ней. Иные бы вас всех побрали! Отпустите меня!
Стражники не обращали внимания на его крики.
– Сюда, что ли? – спросил Овсянка, остановившись перед камерой. Давос встал и подумал, не ринуться ли наружу, когда откроют дверь. Но нет, это было бы безумием. Их слишком много, у стражников при себе мечи, а Овсянка силен, как бык.
Сир Акселл коротко кивнул.
– Пусть изменники насладятся обществом друг друга.
– Я не изменник! – завопил узник. Овсянка тем временем отпер дверь. Узник был одет просто, в серый шерстяной дублет и черные бриджи, но его речь выдавала благородное происхождение. «Только здесь это ему не поможет», – подумал Давос.
Овсянка распахнул решетчатую дверь, и стражники по знаку сира Акселла швырнули узника внутрь. Тот чуть не упал, но Давос подхватил его. Незнакомец в тот же миг рванулся обратно к двери, но ее захлопнули прямо перед ним.
– Нет, – закричал он, – неееет. – Ноги внезапно подкосились под ним, и он медленно сполз на пол, цепляясь за железные прутья. Сир Акселл, Овсянка и двое стражников уже повернули прочь. – Вы не имеете права, – крикнул узник в их удаляющиеся спины. – Я десница короля!
В этот миг Давос узнал его.
– Вы Алестер Флорент.
Узник повернул к нему голову.
– А вы…
– Сир Давос Сиворт.
Лорд Алестер заморгал.
– Сиворт… да, Луковый Рыцарь. Вы пытались убить Мелисандру.
Давос не стал отпираться.
– У Штормового Предела вы носили красные с золотом доспехи, с цветами из ляпис-лазури на панцире. – Давос подал Флоренту руку и помог ему встать. Лорд Алестер стряхнул с себя грязную солому.
– Должен извиниться перед вами за свой теперешний вид, сир. Вся моя поклажа пропала, когда Ланнистеры вторглись в наш лагерь. Осталась только кольчуга, что была на мне, и перстни на пальцах.
«Перстни и сейчас при нем», – подумал Давос, у которого и пальцев-то не было.
– Теперь в моем бархатном дублете и расшитом драгоценностями плаще щеголяет какой-нибудь кухарь или конюх, – продолжал лорд Алестер. – Но превратности войны не щадят никого. Не сомневаюсь, что и вы от них пострадали.
– Я потерял корабль, моих людей и четырех сыновей.
– Да смил… да проведет их Владыка Света сквозь мрак в лучший мир, – отозвался Флорент.
«Да рассудит их Отец по справедливости, и да смилуется над ними Матерь», – добавил про себя Давос, но не произнес этого вслух. Семерым нет больше места на Драконьем Камне.
– Мой сын теперь в Брайтуотере, где ему ничего не грозит, – сказал лорд, – но на «Ярости» погиб мой племянник, сир Имри, сын моего брата Раэма.
Это сир Имри завел их на Черноводную, дав команду грести полным ходом и не обратив внимания на маленькие башенки в устье реки. Уж кого-кого, а его Давос помнил.
– Мой сын Марик был у вашего племянника гребным мастером. – Давос вспомнил, как в последний раз видел «Ярость», охваченную диким огнем. – На корабле никто не выжил?
– «Ярость» сгорела и пошла ко дну со всей своей командой. Ваш сын и мой племянник погибли, а с ними еще множество добрых людей. В тот день мы проиграли войну, сир.
«Этот человек разбит в пух и прах». Давос вспомнил, что говорила Мелисандра об углях под пеплом, из которых разгорается бушующее пламя. «Неудивительно, что он оказался здесь».
– Его милость никогда не признает себя побежденным, милорд.
– Безумие, просто безумие. – Лорд Алестер снова опустился на пол, как будто ему было трудно стоять. – Станнис Баратеон никогда не займет Железного Трона. Разве это измена – говорить правду? Даже если эта правда горька? Флот его погиб, не считая лиснийских кораблей, а Салладор Саан обратится в бегство от одного вида ланнистерского паруса. Большинство лордов, поддерживавших Станниса, перешли к Джоффри или расстались с жизнью…
– Даже лорды Узкого моря, присягнувшие Драконьему Камню?
Лорд Алестер слабо махнул рукой.
– Лорд Селтигар попал в плен и склонил колено. Монфорд Веларион погиб вместе со своим кораблем, Сангласса сожгла красная женщина, а лорд Бар-Эммон – это рыхлый юнец пятнадцати лет. Вот и все ваши лорды Узкого моря. Станнису остался только дом Флорентов против всей мощи Хайгардена, Солнечного Копья и Утеса Кастерли, а теперь и большинства штормовых лордов. Единственная наша надежда – это попытаться спасти хоть что-нибудь, заключив мир. Именно это я и намеревался сделать. Боги праведные, как они могут называть это изменой?
Давос встал и нахмурился.
– Что вы, собственно, сделали, милорд?
– Я не совершал измены. Не совершал. Я люблю короля не меньше, чем все они. Королева – моя родная племянница, и я остался верен ему, когда другие, кто поумнее, разбежались. Я его десница – как же я мог ему изменить?! Я хотел только спасти наши жизни… и нашу честь. – Лорд смочил языком губы. – Я написал письмо. Салладор Саан заверил меня, что у него есть человек, способный доставить мое послание в Королевскую Гавань, лорду Тайвину. Лорд Ланнистер человек разумный, а условия я предлагал честные… более чем честные.
– В чем они состояли, милорд?
– Здесь грязно, – молвил внезапно лорд Алестер. – И этот запах… откуда он?
– От ведра, – показал Давос. – Это наше отхожее место. Так что это были за условия?
Лорд уставился на ведро с ужасом.
– Лорд Станнис отречется от своих притязаний на Железный Трон и возьмет назад все, что говорил о незаконном происхождении Джоффри, при условии, что король помирится с ним и оставит его лордом Драконьего Камня и Штормового Предела. Я, со своей стороны, поклялся сделать то же самое в обмен на возвращение мне замка Брайтуотер и всех наших земель. Я надеялся, что лорд Тайвин оценит мое предложение по достоинству. Ему предстоит еще разделаться с Огарками и с островитянами. Я предложил скрепить наш договор, выдав Ширен за брата Джоффри Томмена. Лучших условий для нас вообразить невозможно. Даже вы должны это понимать!
– Ну да, – ответил Давос, – даже я. – Если у Станниса не будет сына, Драконий Камень и Штормовой Предел вследствие такого брака когда-нибудь перейдут к Томмену, что, несомненно, пришлось бы по вкусу лорду Тайвину. Кроме того, Ширен осталась бы заложницей Ланнистеров на случай, если Станнису вздумается поднять новый мятеж. – А что сказал его милость, когда вы изложили эти условия ему?
– При нем постоянно находится красная женщина, и он, боюсь… не совсем в здравом уме. Эти разговоры о каменном драконе – настоящее безумие. Неужели он ничему не научился на примере Эйериона Огненного, девяти магов и алхимиков? На примере Летнего Замка? Из всех этих грез о драконах никогда ничего доброго не выходило – я так и сказал Акселлу. Мой замысел лучше. Надежнее. Станнис дал мне свою печать и облек властью правителя. Десница говорит от имени короля.
– Не в таком деле. – Давос, не будучи придворным, даже не пытался смягчить прямоту своих слов. – Не в натуре Станниса сдаваться, пока он верит в справедливость своих требований. И он ни за что не отречется от того, что говорил о Джоффри, поскольку верит, что это правда. Что до брака, Томмен родился от того же кровосмешения, что и Джоффри, и его милость скорее позволит Ширен умереть, чем отдаст ее подобному отродью.
На лбу Флорента пульсировала вздувшаяся вена.
– У него нет иного выбора.
– Ошибаетесь, милорд. Выбор у него есть: умереть королем.
– И прихватить с собой нас? Вы этого хотите, Луковый Рыцарь?
– Нет. Но я человек короля и не стану заключать мир без его согласия.
Лорд Алестер с беспомощным отчаянием посмотрел на него и залился слезами.
Джон
Последняя ночь выдалась безлунной, но небо в кои-то веки прояснилось.
– Я пойду на холм, поищу Призрака, – сказал Джон теннам около входа в пещеру, и они, проворчав что-то, пропустили его.
«Как много звезд», – думал он, поднимаясь по склону, заросшему соснами, елями и ясенями. В свое время мейстер Лювин учил его различать звезды. Джон заучил имена двенадцати небесных домов и их правителей, мог найти семь священных странников и навсегда подружился с Ледяным Драконом, Сумеречным Котом, Лунной Девой и Мечом Зари. Эти друзья у них с Игритт были общими, но остальные – нет. «Глядя на одни и те же звезды, мы видим совсем разное». Королевская Корона для нее Колыбель, Жеребец – Рогатый Лорд; Красного Странника, которого септоны объявляют священной звездой Кузнеца, она называет Вором. Время, когда Вор находится в Лунной Деве, она считает благоприятным для похищения женщин. «В ту ночь, когда ты похитил меня, Вор светил ярко».
«Я не собирался тебя похищать, – возражал Джон. – Я даже не знал, что ты девушка, пока не приставил нож тебе к горлу».
«Если ты не собираешься убивать кого-то, но все-таки убиваешь, он от этого делается не менее мертвым», – стояла на своем Игритт. Джон никого еще не встречал упрямее ее, кроме разве что своей сестренки Арьи. «Если она мне по-прежнему сестра. Да и была ли она ею?» Он никогда не был настоящим Старком – только бастардом лорда Эдварда, не знающим своей матери, и мог называть Винтерфелл своим домом не с большим правом, чем Теон Грейджой. И даже этого дома он лишился. Когда брат Ночного Дозора произносит свою клятву, он порывает со старой семьей и приобретает новую, но и этих братьев Джон Сноу тоже потерял.
Призрака он, как и ожидал, нашел на вершине холма. Белый волк никогда не выл, но что-то тем не менее тянуло его на высокие места. Он сидел и дышал белым паром, устремив красные глаза к звездам.
– У тебя для них тоже есть свои имена? – Джон опустился на одно колено рядом с волком и почесал густой белый мех у него на шее. – Заяц, Лань, Волчица? – Призрак лизнул шершавым мокрым языком струпья, оставшиеся на лице Джона от орлиных когтей. «Теперь этот орел пометил нас обоих». – Призрак, – тихо сказал Джон, – завтра мы будем перебираться на ту сторону. Там нет ступенек, нет подъемных клетей, и тебя я перетащить не смогу. Нам придется расстаться, понимаешь?