«Какая там женщина! Дитя малое».
– Это Паук нашептал вам на ухо или мне следует благодарить свою дражайшую сестрицу? – Учитывая то, что происходит у самой Серсеи под одеялом, ей было бы приличнее не совать нос в чужие дела. – Скажите, почему все горничные Сансы служат Серсее? Мне надоело, что за мной шпионят в собственных покоях.
– Если служанки твоей жены тебя не устраивают, прогони их и набери новых. Это твое право. Меня заботит девичество твоей жены, а не ее девушки. Твоя щепетильность просто поразительна. Спал же ты со шлюхами – разве твоя Старк устроена иначе?
– Какое вам дело до того, куда я сую свой член? Санса еще слишком мала.
– Она достаточно взрослая, чтобы стать леди Винтерфелла после смерти своего брата. Лишив ее невинности, ты станешь на шаг ближе к Северу, а сделав ей ребенка, ты, можно сказать, получишь свой трофей. Мне ли напоминать тебе, что неосуществленный брак всегда может быть отменен?
– Верховным септоном или Советом Веры. Наш нынешний верховный септон – это ученый тюлень, который отлично лает по приказу. Скорее уж Лунатик отменит мой брак, чем он.
– Возможно, мне следовало бы выдать Сансу Старк за Лунатика. Он бы знал, что с ней делать.
Тирион стиснул подлокотники своего стула.
– О девственности моей жены я наслушался достаточно. Раз уж речь о брачных делах, почему я ничего не слышу о будущем замужестве моей сестры? Насколько я помню…
– Мейс Тирелл отказался женить своего наследника Уилласа на Серсее, – оборвал его лорд Тайвин.
– Как? Он отверг нашу прелестную Серсею? – Это значительно поправило настроение Тириона.
– Когда я впервые заговорил с ним об этом союзе, он, казалось, склонялся к согласию, но день спустя все переменилось. Старухина работа. Она помыкает сыном, как мальчишкой. По уверению Вариса, она сказала ему, что Серсея чересчур стара и потаскана для ее драгоценного хромоногого внучка.
– Серсея, должно быть, в восторге, – рассмеялся Тирион.
Лорд Тайвин окинул сына холодным взглядом.
– Она ничего не знает и не должна знать. Будет лучше, если все мы сделаем вид, будто предложение вовсе не имело места. Запомни, Тирион: предложения не было.
– О каком предложении вы говорите? – Тирион подозревал, что лорд Тирелл еще пожалеет о своем отказе.
– Так или иначе, твоя сестра выйдет замуж. Вопрос в том, за кого? У меня есть кое-какие мысли… – Но тут в дверь постучали, и часовой доложил, что пришел великий мейстер Пицель. – Пусть войдет, – сказал лорд Тайвин.
Пицель вошел, опираясь на трость, и одарил Тириона взглядом, от которого молоко могло свернуться. Холеная некогда белая борода, сбритая помимо его воли, отрастала жиденькой, открывая взору неприглядные розовые бородавки на шее.
– Милорд десница, – старик поклонился так низко, что чуть не клюнул носом, – из Черного Замка прилетела еще одна птица. Быть может, мы посовещаемся с глазу на глаз?
– Нет необходимости. – Лорд Тайвин знаком пригласил Пицеля сесть. – Тирион может остаться.
«Да неужели?» Тирион потер нос и стал ждать продолжения.
Пицель долго прочищал горло и наконец произнес:
– Это письмо, как и последнее, написал Боуэн Марш, кастелян. По его словам, лорд Мормонт прислал известие об одичалых, в огромном количестве идущих на юг.
– Это уже не новость – и земли за Стеной не могут прокормить огромного количества людей, – молвил лорд Тайвин.
– Последняя весть, которую Мормонт прислал из Зачарованного леса, гласит, что он подвергся нападению. После этого на Стену вернулись другие вороны – уже без писем. Этот Боуэн Марш опасается, что лорд Мормонт погиб вместе со всем своим отрядом.
Тирион проникся симпатией к старому Джиору Мормонту с его ворчливыми манерами и говорящей птицей.
– Достоверно ли это? – спросил он.
– Нет, – признал Пицель, – но никто из людей Мормонта пока не вернулся. Марш боится, что их убили одичалые и что вслед за этим нападению может подвергнуться сама Стена. – Он извлек из кармана пергамент. – Вот это письмо, милорд, обращенное ко всем пяти королям. Он просит послать ему людей, сколько будет возможно.
– Пять королей? – раздраженно повторил лорд Тайвин. – В Вестеросе один король, и если эти дурни в черном хотят, чтобы его милость внял их просьбе, пусть помнят, что он один. Упомяни в ответе, что Ренли мертв, а все остальные – изменники и самозванцы.
– Не сомневаюсь, что они будут рады узнать об этом, – закивал Пицель. – Стена – это край света, и новости туда приходят с опозданием. Но что мне ответить Маршу относительно людей, которых он просит? Быть может, собрать совет…
– Нет нужды. Ночной Дозор – это сборище воров, убийц и незаконнорожденных детей, но с помощью дисциплины, пожалуй, с ними можно кое-что сделать. Коли Мормонт действительно убит, черным братьям следует выбрать нового лорда-командующего.
Пицель покосился на Тириона.
– Превосходная мысль, милорд. Я знаю подходящего человека – это Янос Слинт.
Тириону это замечание не понравилось.
– Черные братья сами выбирают себе командира, – напомнил он. – Лорд Слинт на Стене новичок – я сам послал его туда. Почему они должны предпочесть его дюжине куда более заслуженных людей?
– Потому, – терпеливо, словно полному простаку, ответил отец, – если они не выберут, кого им велят, Стена растает прежде, чем дождется новобранцев.
«Да, убедительно». Тирион подался вперед.
– Янос Слинт – не тот человек, отец. Нам бы лучше подошел командующий Сумеречной Башней или Восточным Дозором.
– В Сумеречной Башне командует Маллистер из Сигарда, а в Восточном Дозоре – островитянин. – Тон лорда Тайвина давал понять, что ни один из них его не устраивает.
– Янос Слинт – сын мясника, – напомнил отцу Тирион. – Вы сами мне говорили.
– Я помню, что говорил тебе, но Черный Замок – это не Харренхолл, а Ночной Дозор – не королевский совет. Для каждого дела есть свое орудие, и для каждого орудия – свое дело.
– Янос Слинт – это пустые доспехи, – вспылил Тирион. – Он продаст себя всякому, кто даст подороже.
– Это я причисляю к его достоинствам. Кто же даст ему больше нашего? Отправьте на Стену ворона, мейстер. Напишите, что король Джоффри глубоко опечален известием о смерти лорда Мормонта, но людей, к сожалению, пока не может выделить, поскольку мятежники и узурпаторы все еще угрожают ему. Намекните, что дело может обернуться по-иному, когда угроза для трона минует… при условии, если король будет полностью уверен в командующем Ночного Дозора. В заключение попросите передать наилучшие пожелания короля верному другу и слуге его милости, лорду Яносу Слинту.
– Будет исполнено, милорд, – снова закивал Пицель. – Я с величайшим удовольствием напишу то, что приказывает десница.
«Надо было откромсать ему голову, а не бороду, – подумал Тирион. – А Слинта следовало отправить за борт вместе с его дружком Алларом Димом. Ну что ж, с Саймоном Серебряным Языком по крайней мере он этой оплошности не повторит». «Видишь, отец? – хотелось крикнуть ему. – Видишь, как быстро я усваиваю свои уроки?»
Сэмвел
Наверху, на полатях, рожала женщина, внизу у огня умирал мужчина, и Сэмвел Тарли не знал, что страшит его больше.
Беднягу Баннена укрыли целой грудой шкур и развели в очаге жаркий огонь, но он все жаловался:
– Холодно. Холодно. Согрейте меня. – Сэм пытался кормить его луковым супом, но тот не мог глотать, и суп стекал у него по подбородку.
– Этот все равно что подох, – равнодушно бросил Крастер, жуя колбасу. – По мне, милосерднее будет ткнуть его ножом в сердце, чем совать ложку ему в рот.
– Тебя не спросили, – огрызнулся Великан, или, по-настоящему, Бедвик – ростом не более пяти футов, но свирепого нрава. – Смертоносный, ты разве спрашивал у Крастера совета?
Сэм поморщился, услышав свое новое прозвище, мотнул головой и снова попытался просунуть ложку Баннену в рот.
– Еда и огонь, больше мы у тебя ничего не просили, – продолжал Великан. – И то, еды от тебя не дождешься.
– Скажи спасибо, что дождался огня. – Крастер, и без того плотный, казался еще толще из-за вонючей овчины, которую не снимал ни днем, ни ночью. У него широкий и плоский нос, рот набок и одного уха недостает. В косматых волосах и бороде видна сильная проседь, но ручищи еще ого-го. – Вас, ворон, как ни корми, все мало. Не будь я набожным человеком, сразу бы выставил вас вон. Больно мне надо кормить такую ораву, да еще чтобы такие вот подыхали у меня на полу. Вороны, – плюнул одичалый. – Когда это черная птица приносила человеку добро? Да никогда.
Суп опять вылился у Баннена изо рта, и Сэм промокнул его рукавом. Глаза разведчика, хотя и широко раскрытые, не видели ничего.
– Холодно, – снова пожаловался он. Мейстер, может, и спас бы его, но у них нет мейстера. Кедж Белоглазый отнял Баннену загноившуюся ступню девять дней назад, но было уже поздно. – Холодно, – еле слышно повторили бледные губы.
Около двадцати черных братьев, сидя на полу или на грубо сколоченных лавках, хлебали тот же жидкий суп и жевали черствый хлеб. Паре человек, судя по виду, приходилось еще хуже, чем Баннену. Форнио давно уже трепала лихорадка, из плеча сира Биама сочился густой желтый гной. Когда они уезжали из Черного Замка, Бурый Бернарр прихватил с собой мирийский огонь, горчичный бальзам, пижму, мак, чеснок, медь короля и прочие целебные травы. Даже «сладкий сон», позволяющий умереть без боли. Но Бурый Бернарр погиб на Кулаке, а о его поклаже никто и не вспомнил. Хейк, как повар, тоже знал толк в травах, но и Хейк они потеряли. Уцелевшие стюарды делают для раненых все, что могут, то есть очень мало. «Здесь хотя бы сухо и горит огонь – вот только еды бы побольше».
Им всем нужно побольше есть. Люди громко выражают свое недовольство. Колченогий Карл без конца толкует о тайной кладовой Крастера, и Гарт из Староместа вторит ему, когда лорд-командующий не слышит. Сэм хотел было попросить у хозяина что-нибудь более питательное для раненых, но так и не осмелился. Глаза у Крастера холодные, недобрые, а руки при каждом взгляде на Сэма подергиваются, словно сейчас сожмутся в кулаки. «Может, Крастер знает, что я в прошлый раз говорил с Лилли? Может, она рассказала ему, что я обещал ее увезти, и он избил ее за это?»