и и готовы вновь присягнуть Королю Севера, если его милость лично, собственной королевской персоной, извинится за оскорбление, которое нанес дому Фреев.
Извинение – не слишком дорогая цена, но Кейтилин не понравилась подобная мелочность со стороны лорда Уолдера.
– Согласен, – сдержанно молвил Робб. – Я отнюдь не желал этого разрыва, Лотар. Фреи отважно сражались за меня, и я буду рад снова видеть их на своей стороне.
– Ваша милость слишком добры. Коль скоро вы принимаете наши условия, я уполномочен предложить лорду Талли руку моей сестры леди Рослин, девицы шестнадцати лет. Рослин – младшая дочь моего лорда-отца от леди Бетани из дома Росби, шестой его жены. У нее мягкий нрав и большие способности к музыке.
Эдмар поерзал на сиденье.
– Не лучше ли мне будет сперва познакомиться…
– Вы познакомитесь в день вашей свадьбы, – отрезал Уолдер Риверс, – или лорд Талли желает предварительно пересчитать ей зубы?
Эдмар сдержался.
– Относительно зубов я полагаюсь на ваше слово, но мне хотелось бы перед свадьбой взглянуть на ее лицо.
– Вы должны дать согласие незамедлительно, милорд, – ответил Уолдер Риверс, – иначе отец возьмет назад свое предложение.
Лотар развел руками.
– Мой брат выражается с солдатской прямотой, однако то, что он сказал, – правда. Мой лорд-отец желает, чтобы этот брак был заключен без промедления.
– Без промедления? – Огорчение в голосе Эдмара навело Кейтилин на недостойную мысль, что он, возможно, подумывал разорвать помолвку, когда война кончится.
– Надеюсь, лорд Уолдер не забыл, что мы ведем войну? – резко осведомился Бринден.
– Едва ли – потому он и настаивает, чтобы их поженили сразу. Мужчины на войне гибнут, даже молодые и сильные. Что станется с нашим союзом, если лорд Эдмар, паче чаяния, не доживет до свадьбы. Возраст отца также следует принять во внимание. Ему за девяносто, и вряд ли он увидит, чем закончится нынешний раздор. Его благородное сердце будет спокойно, если он выдаст свою дорогую Рослин замуж, прежде чем боги возьмут его к себе, и он отойдет с миром, зная, что отныне супруг будет лелеять ее и оберегать.
«Мы все желаем, чтобы лорд Уолдер отошел с миром». Кейтилин все меньше и меньше нравилась эта затея.
– Мой брат только что лишился собственного отца и пребывает в трауре.
– Рослин – веселая девчушка, – сказал Лотар, – быть может, именно она и поможет лорду Эдмару рассеять его горе.
– Притом дед стал недолюбливать длительные помолвки, – вставил Уолдер Риверс. – Ума не приложу, с чего бы это.
– Я понял ваш намек, Риверс, – холодно сказал Робб. – Не угодно ли вам будет оставить нас одних?
– Как прикажет ваша милость. – Лотар встал и с помощью брата вышел из зала.
Эдмар кипел от гнева.
– Они дали нам понять, что мое слово ничего не стоит. И с какой стати старый хорек сам выбрал мне невесту? У лорда Уолдера есть и другие дочери, кроме этой Рослин, не говоря уж о внучках. Мне должны были предоставить выбор так же, как Роббу. Я его сюзерен, и он должен радоваться, что я хоть на ком-то из них женюсь.
– Мы нанесли удар его гордости, – заметила Кейтилин.
– Иные бы побрали его гордость! Я не позволю срамить себя в собственном доме. Я не согласен.
– В таком деле я тебе приказывать не стану, – устало сказал Робб. – Но если ты откажешься, лорд Фрей воспримет это как новое оскорбление, и у нас не останется никакой надежды уладить эту ссору.
– Как знать, – стоял на своем Эдмар. – Фрей пытается навязать мне одну из своих дочек со дня моего появления на свет и не даст такому случаю ускользнуть из его загребущих пальцев. Отвезя ему наш ответ, Лотар скоро приковыляет обратно и согласится, чтобы я заключил помолвку… с той, кого выберу сам.
– Возможно, так и будет, – признал Бринден Черная Рыба, – только есть ли у нас время ждать, пока Лотар разъезжает взад-вперед?
Руки Робба сжались в кулаки.
– Я должен вернуться на Север. Мои братья мертвы, замок сожжен, мои люди преданы мечу… Одни боги знают, чем занят этот бастард Болтона. Может, Теон до сих пор жив и гуляет на воле? Не могу я сидеть и дожидаться свадьбы, которая то ли состоится, то ли нет.
– Она должна состояться, – неохотно произнесла Кейтилин. – Я не более склонна терпеть оскорбления и капризы Уолдера Фрея, чем ты, брат, но я не вижу выбора. Без этого брака дело Робба проиграно. Надо соглашаться, Эдмар.
– Надо соглашаться! – сварливо передразнил он. – Ты сама что-то не изъявляешь желания стать девятой леди Фрей, Кет.
– Восьмая леди Фрей, насколько я знаю, жива и здравствует. – «К счастью. Иначе могло бы и до этого дойти».
– Я последний человек в Семи Королевствах, который стал бы советовать другому, на ком ему жениться, племянник, – сказал Бринден, – но ты сам говорил, что готов исправить вред, причиненный твоими действиями у бродов.
– Я имел в виду другое. Поединок с Цареубийцей. Семь лет скитаний в рубище нищего. Пересечение Закатного моря вплавь со связанными ногами. – Видя, что никто не улыбается, Эдмар беспомощно воздел руки. – Иные бы вас всех побрали! Ладно, женюсь. Чтобы исправить причиненный мною вред.
Давос
Лорд Алестер вскинул голову.
– Голоса. Слышишь, Давос? Сюда идут.
– Это Угорь, – сказал Давос. – Время ужинать. – В прошлый раз Угорь принес им полпирога с говядиной и салом и кувшин меду. У Давоса в животе урчало при одном воспоминании.
– Нет, там больше одного.
«Ведь он прав». Давос слышал по меньшей мере два голоса и приближающиеся шаги. Он встал и подошел к решетке.
Лорд Алестер стряхивал с себя солому.
– Это король послал за мной. Или королева. Селиса не оставит родную кровь гнить в тюрьме.
Показался Угорь со связкой ключей, а следом сир Акселл Флорент и четверо стражников. Они остановились под факелом, пока Угорь искал нужный ключ.
– Акселл, – сказал лорд Алестер. – Боги праведные! Кто послал за мной – король или королева?
– За тобой, изменник, никто не посылал.
Лорд Алестер отшатнулся, как будто ему дали пощечину.
– Клянусь тебе: я не совершал измены. Почему меня не хотят выслушать? Если бы его милость позволил мне объясниться…
Угорь сунул и провернул в замке большой железный ключ. Ржавые петли протестующе взвизгнули, и дверь камеры распахнулась.
– Ты, – сказал он Давосу, – выходи.
– Зачем? – обратился Давос к сиру Акселлу. – Скажите правду, сир, меня хотят сжечь?
– За тобой послали. Ты можешь идти?
– Могу. – Он вышел, а лорд Алестер вскрикнул в отчаянии, когда Угорь снова захлопнул дверь.
– Забери факел, – приказал сир Акселл тюремщику. – Пусть изменник посидит в темноте.
– Нет, – взмолился его брат. – Акселл, пожалуйста, не уноси свет… боги, смилуйтесь…
– Какие еще боги? Есть только Рглор и Иной. – По знаку сира Акселла один из стражников вынул факел из гнезда и зашагал обратно к лестнице.
– Вы ведете меня к Мелисандре? – спросил Давос.
– Она тоже там будет, – сказал сир Акселл. – Она никогда не отходит далеко от его милости… но за тобой послал сам король.
Давос поднял руку к груди, где раньше висела в кожаной ладанке его удача. Теперь ее больше нет, но у него хватит пальцев, чтобы схватить женщину за горло – благо шея у нее тонкая.
Они поднимались гуськом по винтовой лестнице. Грубо отесанные стены на ощупь были холодными. Они следовали за светом от факелов, а за ними следовали их тени. На третьем повороте они миновали открытую во мрак железную дверь, на пятом еще одну. Давос рассудил, что они уже близятся к выходу из подземелья или даже вышли из него. Следующая дверь, мимо которой они прошли, была деревянная, но они продолжали подниматься по лестнице. В стенах появились бойницы, но солнечные лучи не проникали сквозь них – снаружи стояла ночь.
У Давоса разболелись ноги, но тут сир Акселл открыл наконец тяжелую дверь и сделал ему знак пройти вперед. За дверью начинался сводчатый каменный мост, тянущийся сквозь пустоту к центральной башне под названием Каменный Барабан. В держащих кровлю арках без устали свистел ветер, и он почувствовал соленый морской запах. Давос глубоко вздохнул, наполнив легкие холодным чистым воздухом. «Море и ветер, придайте мне сил», – молился он. Внизу во дворе горел огромный костер, отгоняя ужасы ночи, и люди королевы вокруг него пели молитвы, обращенные к их новому красному богу.
На середине моста сир Акселл внезапно остановился и дал своим солдатам время уйти далеко вперед.
– Будь моя воля, я сжег бы тебя вместе со своим братцем, – сказал он. – Вы оба изменники.
– Говорите что хотите, но я никогда не предавал короля Станниса.
– Значит, еще предашь. Я вижу это на твоем лице и видел то же самое в пламени. Рглор благословил меня этим даром. Он показывает мне будущее, как леди Мелисандре. Станнис Баратеон взойдет на Железный Трон – я это видел и знаю, что нужно делать. Его милость должен назначить меня своим десницей вместо моего изменника-брата, и ты ему об этом скажешь.
«Вот значит как?» Давос промолчал.
– Королева за меня, – продолжал сир Акселл, – и даже твой старый приятель из Лиса, пират Саан, меня поддерживает. У нас с ним есть один план, но его милость ничего не предпринимает. Поражение гложет его душу, как черный червь. Мы, те, кто любит его, должны подсказать ему нужный образ действий. Если ты вправду предан его делу так, как говоришь, контрабандист, ты присоединишь свой голос к нашим. Скажи королю, что я тот самый десница, который ему нужен. Скажи, и я позабочусь, чтобы ты получил новый корабль, когда мы отплывем.
«Корабль…» Давос всматривался в лицо своего собеседника. У сира Акселла большие флорентовские уши, как и у королевы. Из них растут жесткие волосы, такие же волосы торчат из ушей и щетинятся под двойным подбородком, нос у него широкий, лоб насуплен, близко посаженные глаза смотрят враждебно. «Он сам сказал, что охотнее наградил бы меня костром, чем дал мне корабль, но если я окажу ему эту услугу…»