а. Люди с шестами отпихивали от лодки все, что к ней прибивало. Ветер тоже усилился и при попытках взглянуть вверх по реке сек лицо дождем. Неведомый визжал и лягался на зыбкой палубе.
«Если прыгнуть за борт, меня сразу унесет – Пес и спохватиться не успеет». Арья оглянулась через плечо – Клиган пытался успокоить испуганного коня. Лучшего случая сбежать может уже не быть, но так и утонуть можно. Джон говорил, что она плавает как рыба, но даже рыбе в этой реке пришлось бы несладко. Утонуть, пожалуй, лучше, чем возвращаться в Королевскую Гавань… Вспомнив о Джоффри, Арья потихоньку подалась на нос. Вода в реке, бурая от ила и взбаламученная дождем, напоминала скорее суп. А уж холодно там, должно быть… «Ничего, я и так насквозь промокла», – решила Арья и взялась рукой за борт.
Но прежде чем она успела прыгнуть, раздался внезапный крик. Обернувшись, она увидела, как паромщики ринулись вперед с шестами. Арья не сразу поняла, что происходит, но затем заметила огромное, вырванное с корнем дерево, несущееся прямо на них. Его корни и сучья торчали из воды, как щупальца большого кракена. Гребцы бешено работали веслами, стараясь избежать столкновения, которое могло опрокинуть лодку или пробить в ней брешь. Кормчий переложил руль, и конская голова стала разворачиваться вниз по течению, но слишком медленно. Дерево вовсю неслось на них, как черно-бурый таран.
Оно было не больше чем в десяти футах от них, когда люди на носу наконец уперлись в него шестами. Один шест сломался, и раздался такой треск, как будто сам паром развалился на части. Но другой человек сумел оттолкнуть дерево – как раз на столько, чтобы убрать его с дороги. Дерево промчалось в нескольких дюймах от них, оцарапав ветками, как когтями, конскую голову. Казалось уже, что опасность миновала, но тут один из верхних сучьев слегка зацепил борт. Паром содрогнулся, и Арья больно шлепнулась на одно колено. Человеку со сломанным шестом не так посчастливилось, и он с криком перевалился за борт. Бурная вода сомкнулась над ним, и он исчез, не успела Арья подняться на ноги. Другой лодочник схватил свернутую веревку, но бросать ее было уже некому.
«Может, он выплывет где-нибудь ниже по течению», – говорила себе Арья, но уверенности эта мысль не вселяла. У нее пропало всякое желание прыгать за борт. Когда Клиган закричал, чтобы она шла обратно в будку, не то он ей покажет, она повиновалась. Паром поворачивал поперек течения, борясь с рекой, не желавшей ничего иного, как унести их к морю.
Наконец они причалили, на добрых две мили ниже пристани. Лодка врезалась в берег так, что еще один шест сломался и Арья чуть не упала снова. Клиган вскинул ее на коня, словно куклу какую-нибудь. Паромщики смотрели на них измученными глазами, но старик не замедлил снова протянуть руку и потребовал:
– Шесть драконов. Три за перевоз и три за человека, которого я потерял.
Клиган порылся в кошельке и сунул ему скомканный клочок пергамента.
– На, вот тебе десять.
– Десять? – растерялся паромщик. – Это что же такое?
– Расписка мертвеца, которая стоит около девяти тысяч драконов. – Пес со злобной улыбкой сел в седло позади Арьи. – Десять из них твои, а за остальными я когда-нибудь вернусь – смотри не истрать их.
Старик, прищурясь, разглядывал пергамент.
– Писанина какая-то. На что она мне? Вы обещали золото и дали рыцарское слово.
– Тебе, старик, пора уже знать, чего стоит рыцарское слово. – Пес пришпорил Неведомого и поскакал прочь. Паромщики разразились проклятиями и кинули вслед пару камней. Клиган не обращал внимания ни на слова, ни на камни, и вскоре они затерялись во мраке деревьев, оставив позади стихающий рев реки.
– До утра они назад не пойдут, – сказал Клиган, – и на чернильные каракули больше не купятся. Если твои друзья гонятся за нами, придется им переправляться вплавь.
Арья молча съежилась. «Валар моргулис, – говорила она про себя. – Сир Илин, сир Меррин, король Джоффри, королева Серсея. Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик, сир Грегор и Щекотун. И Пес, Пес, Пес».
Когда дождь наконец перестал и тучи разошлись, она дрожала и хлюпала носом так, что Клиган решил остановиться на ночлег и даже костер попытался разжечь, но дерево отсырело и не желало загораться. Пес озлился и расшвырял дрова ногой.
– А, провались ты в преисподнюю. Ненавижу огонь.
Сидя на мокрых камнях под дубом и слушая, как с листьев капает вода, они поужинали сухарями, заплесневелым сыром и копченой колбасой. Клиган, резавший колбасу кинжалом, перехватил устремленный на нож взгляд Арьи и предупредил:
– Даже и не думай об этом.
– А я и не думаю, – соврала она.
Он только фыркнул и вручил ей толстый ломоть колбасы. Арья принялась жевать, не сводя с Клигана глаз.
– Сестру твою я ни разу не ударил, – сказал он, – но тебя побью, если ты меня вынудишь. Хватит придумывать, как меня убить, толку все равно не будет.
Арье не нашлось, что на это ответить. Она продолжала жевать колбасу и смотреть на него пристальным холодным взглядом. «Твердая, как камень», – подумала она.
– Ты хотя бы в лицо мне не боишься смотреть, волчонок, – отдаю тебе должное. Ну, и как оно тебе нравится?
– Совсем не нравится. Оно безобразное и все в ожогах.
Клиган протянул ей кусок сыра на острие ножа.
– Глупая. Ну, положим, убежишь ты, а дальше что? Попадешься кому-нибудь еще хуже меня.
– Не попадусь, – возразила она. – Хуже никого нет.
– Ты еще не знаешь моего братца. Грегор как-то убил человека за то, что он храпел – своего собственного латника. – Когда Клиган усмехался, обожженная сторона его лица натягивалась, и рот кривился совсем уж противно. Губ у него с той стороны не было, а от уха остался только обрубок.
– Твоего брата я знаю. – Пожалуй, Гора и правда хуже, если подумать. – Его и Дансена, и Полливера, и Раффа-Красавчика, и Щекотуна.
– Где это ненаглядная дочка Неда Старка умудрилась завести такие знакомства? – удивился Пес. – Грегор своих крыс ко двору никогда не таскал.
– Я их встретила в деревне. – Арья доела сыр и взяла сухарь. – В деревне у озера, где они взяли в плен меня, Джендри и Пирожка. Ломми Зеленые Руки тоже взяли, но Рафф-Красавчик убил его, потому что он не мог идти.
– Взяли в плен? Люди моего брата? – Клиган засмеялся, будто зарычал. – Грегор так и не понял, что у него в руках, верно? Ну, ясное дело – иначе он приволок бы тебя в Королевскую Гавань и кинул на колени Серсее. Чудеса! Непременно расскажу ему об этом, прежде чем вырезать его сердце.
Он уже не в первый раз говорил, что убьет Гору.
– Ведь он же твой брат, – усомнилась Арья.
– А тебе разве никого из своих братьев не хотелось убить? – Он опять засмеялся. – Или сестру? – На лице Арьи, должно быть, отразилось что-то, потому что он придвинулся ближе. – Значит, Сансу, да? Волчья сучка хочет убить хорошенькую птичку.
– Нет, – огрызнулась Арья. – Я хочу убить тебя.
– За то, что я разрубил твоего дружка пополам? Я и кроме него много народу поубивал, можешь мне поверить. По-твоему, я чудовище? Может, оно и так, только твою сестру я спас. Когда толпа стащила ее с коня, я порубал их и привез ее назад в замок – иначе с ней было бы то же самое, что с Лоллис Стокворт. Кроме того, она мне спела. Ты ведь не знала этого, да? Твоя сестра спела мне красивую песенку.
– Врешь ты все, – выпалила Арья.
– Ты и половины правды не знаешь. Черноводная, надо же! С чего это взбрело тебе в голову? Куда мы, по-твоему, едем?
В его голосе звучало презрение, и Арья заколебалась.
– Обратно в Королевскую Гавань. Ты везешь меня к Джоффри и королеве. – Она поняла уже, что это неправда, иначе он не задавал бы ей такие вопросы, но надо же было что-то сказать.
– Какая же ты дура. – Его голос был грубым и жестким, словно скрежет железа. – Имел я Джоффри, королеву и эту горгулью, ее братца. Я покончил с этим городом, с Королевской Гвардией и с Ланнистерами. Разве псу место рядом со львами? – Он напился воды и протянул мех Арье. – Эта река – Трезубец, а не Черноводная. Трезубец! Представь себе карту, если сумеешь. Завтра мы выберемся на Королевский тракт и поскачем прямо в Близнецы. Это я верну тебя твоей матери, а не благородный лорд-молния со своим огненным мошенником-жрецом. Я, чудовище. – Увидев ее лицо, он ухмыльнулся. – Думаешь, только твои друзья-разбойнички чуют, где можно поживиться? Дондаррион отнял у меня золото, а я забрал тебя. Ты, мне сдается, стоишь вдвое дороже того, что у меня было. А может, и больше, если б я продал тебя Ланнистерам, как ты боялась, но этого я не сделаю. Даже Псу надоедает получать пинки. Если боги дали вашему Молодому Волку хотя бы столько мозгов, сколько дают жабе, он сделает меня лордом и пригласит к себе на службу. Я ему нужен, хотя он пока еще сам это не знает. Может, я даже Грегора для него убью – ему это понравится.
– Он ни за что тебя не возьмет, – отрезала Арья. – Только не тебя.
– Тогда я возьму столько золота, сколько смогу унести, засмеюсь ему в глаза и уеду. Если он не возьмет меня на службу, ему лучше всего меня убить, но он не убьет. Для этого он слишком сын своего отца, насколько я слышал. Ну что ж – я выигрываю в любом случае, и ты тоже, волчонок. Так что перестань на меня огрызаться, мне это надоело. Помалкивай и делай, что я велю – тогда мы, глядишь, еще поспеем на треклятую свадьбу твоего дядюшки.
Джон
Кобыла еле дышала, но Джон не мог дать ей роздыха. Он должен был успеть к Стене раньше магнара. Он спал бы в седле, будь у него седло – без него Джону и бодрствующему трудно было усидеть на лошади. Рана в ноге мучила его все сильнее, но он не мог позволить себе отдохнуть подольше, чтобы дать ей затянуться. Напротив, каждый раз взбираясь на кобылу, он бередил ее все сильнее.
Увидев со взгорья бурые колеи Королевского тракта, змеящегося на север через холмы и равнины, Джон потрепал кобылу по шее.
– Теперь нам остается только ехать по этой дороге, девочка, а там скоро и Стена. – Нога у него точно одеревенела, и в голове от жара так мутилось, что он дважды чуть было не поехал не в ту сторону.