. Тирион подумал о своей девочке-жене, которая молится сейчас в богороще. Молит богов своего отца, чтобы они даровали победу ее брату и сохранили ее мать. «Похоже, старые боги внимают людским молитвам не больше, чем новые, – остается утешаться этим».
– Короли этой осенью падают, как листья, – сказал он. – Сдается мне, наша война выигрывается сама собой.
– Войны сами собой не выигрываются, Тирион, – с ядовитой сладостью ответила ему Серсея. – Эту войну выиграл наш лорд-отец.
– Ничего еще не выиграно, пока враги остаются в поле, – напомнил им лорд Тайвин.
– Речные лорды – не дураки, – возразила королева. – Без северян им нечего и надеяться выстоять против соединенной мощи Хайгардена, Утеса Кастерли и Дорна. Под угрозой уничтожения они, конечно, предпочтут сдаться.
– Большинство да, – согласился лорд Тайвин. – Остается Риверран, но пока Уолдер Фрей держит Эдмара Талли в заложниках, Черная Рыба не осмелится ничего предпринять. Джейсон Маллистер и Титос Блэквуд будут воевать ради чести, но Фреи запрут Маллистеров в Сигарде, а Джоноса Бракена можно убедить переменить стан и напасть на Блэквудов, если найти верные доводы. В конце концов они тоже склонят колена. Я намерен предложить им великодушные условия. Замки всех, кто нам сдастся, будут сохранены, кроме одного.
– Харренхолла? – спросил Тирион, хорошо знавший своего отца.
– Страну пора избавить от этих Бравых Ребят. Я приказал сиру Грегору предать мечу всех, кто находится в замке.
«Грегор Клиган». Как видно, лорд-отец намерен выработать Гору до последней крупицы руды, прежде чем передать его дорнийскому правосудию. Головы Бравых Ребят насадят на пики, и Мизинец вступит в Харренхолл, не замарав свой изысканный наряд ни единой каплей крови. «Успел ли он добраться до своей цели, Долины? По милости богов он мог бы попасть в бурю на море и утонуть – но часто ли боги являют смертным свою милость?»
– Их всех следует предать мечу, – внезапно заявил Джоффри. – Маллистеров, Блэквудов, Бракенов… всех. Они изменники. Я хочу, чтобы их убили, дедушка. Меня не устраивают ваши «великодушные условия». – Он повернулся к великому мейстеру Пицелю. – А еще мне нужна голова Робба Старка. Напишите лорду Фрею, что король приказывает доставить ее. Я преподнесу ее Сансе на моем свадебном пиру.
– Ваша милость, – сокрушенно заметил сир Киван, – эта леди теперь жена вашего дяди и, следовательно, ваша тетя.
– Джофф просто пошутил, – улыбнулась Серсея.
– Вовсе нет, – заупрямился ее сын. – Он был изменником, и мне нужна его глупая голова. Я велю Сансе поцеловать ее.
– Нет уж, – хрипло произнес Тирион. – Санса больше не твоя, чтобы ты ее мучил. Уясни это себе, чудовище.
– Чудовище у нас ты, дядя, – осклабился Джоффри.
– Вот как? – Тирион склонил голову набок. – В таком случае советую тебе быть поосторожнее. Чудовища опасны, а короли нынче мрут как мухи.
– Я мог бы вырвать тебе язык за такие слова, – залившись гневной краской сказал мальчик. – Я король.
Серсея успокаивающе положила руку на плечо сыну.
– Пусть карлик грозится сколько хочет, Джофф. Тогда лорд-отец и дядя увидят, каков он на самом деле.
Лорд Тайвин, оставив ее слова без внимания, обратился к Джоффри:
– Эйерис тоже чувствовал необходимость напоминать людям, что он король. И тоже любил резать языки. Ты можешь спросить об этом сира Илина Пейна, вот только ответа от него не получишь.
– Сир Илин никогда не дерзил Эйерису так, как Бес дерзит Джоффу, – заметила Серсея. – Вы сами слышали: он назвал его королевскую милость чудовищем и угрожал ему…
– Успокойся, Серсея. Джоффри, когда твои враги бросают тебе вызов, ты должен встречать их сталью и огнем, но когда они преклоняют колена – протяни им руку и помоги встать. Иначе никто больше не упадет перед тобой на колени. А тот, кто постоянно повторяет «я – король», не заслуживает этого звания. Эйерис так этого и не понял, но ты должен понять. Я выиграю для тебя эту войну, и мы восстановим в королевстве мир и правосудие. Думай не о головах, а о брачной ночи с Маргери Тирелл.
Джоффри по обыкновению надулся. Серсее, пожалуй, следовало держать его не за плечо, а за горло: мальчуган удивил их всех. Вместо того чтобы стушеваться, он перешел в наступление.
– Вот вы говорите об Эйерисе, дедушка, а сами его боялись.
«Ого, это становится любопытным», – подумал Тирион.
Лорд Тайвин молча смотрел на внука, и золотые искры сверкали в его бледно-зеленых глазах.
– Джоффри, извинись перед дедом, – потребовала Серсея.
Мальчик вырвался от нее.
– С какой стати? Это правда, все знают. Мой отец выиграл все сражения. Он убил принца Рейегара и завоевал корону, а твой отец в это время прятался под Утесом Кастерли. – Джоффри взглянул на деда с вызовом. – Сильный король действует смело, а не отделывается одними разговорами.
– Спасибо на мудром слове, ваша милость, – сказал лорд Тайвин с холодом, способным отморозить уши его слушателям. – Я вижу, король устал, сир Киван. Прошу вас, проводите его в опочивальню. Пицель, не найдется ли у вас чего-нибудь легкого, чтобы помочь его милости уснуть?
– Сонное вино, милорд?
– Я не стану его пить, – заартачился Джоффри.
Лорд Тайвин обратил на него не больше внимания, чем на пискнувшую в углу мышь.
– Сонное вино – как раз то, что нужно. Серсея и Тирион, останьтесь.
Сир Киван крепко взял Джоффри под руку и вывел вон, где ждали двое королевских гвардейцев, великий мейстер Пицель засеменил за ними во всю стариковскую прыть, Тирион остался на месте.
– Прошу прощения, отец, – сказала Серсея, как только дверь закрылась. – Я предупреждала вас, что у Джоффа твердый характер.
– Между твердым характером и глупостью лежит большое расстояние. «Сильный король действует смело!» Кто его этому научил?
– Не я, поверьте, – сказала Серсея. – Скорее уж он почерпнул это из речей Роберта…
– То, что вы прятались под Утесом Кастерли, наверняка исходит от Роберта, – не преминул напомнить Тирион.
– Да, теперь я вспоминаю, – сказала Серсея. – Роберт часто говорил Джоффу, что король должен быть смелым.
– А чему, скажи на милость, его учишь ты? Я веду эту войну не для того, чтобы посадить на Железный Трон Роберта Второго. Раньше ты говорила, что отец для мальчика ничего не значил.
– Как он мог значить? Роберт не уделял сыну никакого внимания. Он бил бы Джоффа, если бы не я! Этот скот, за которого вы меня выдали, однажды ударил мальчика так, что выбил ему два молочных зуба, из-за какой-то шалости с кошкой. Я сказала, что убью его во сне, если он сделает это еще раз, и он больше не делал, но иногда говорил такое…
– Видимо, не без причины. – Лорд Тайвин резким взмахом руки указал на дверь. – Ступай.
Она вышла, кипя от гнева.
– Он не Роберт Второй, – сказал Тирион. – Он Эйерис Третий.
– Мальчику только тринадцать. Время еще есть. – Лорд Тайвин подошел к окну. Он не был похож на себя: происшедшее явно его огорчило, хотя он и старался не подавать виду. – Ему нужен хороший урок.
Тирион вспомнил урок, который дали в тринадцать ему самому, и ему стало почти жаль племянника. С другой стороны, Джофф заслужил это, как никто другой.
– Оставим Джоффри, – сказал он. – Войны выигрываются гусиными перьями и воронами – так ведь вы говорили? Приношу вам свои поздравления. Как давно вы с Уолдером Фреем замыслили этот заговор?
– Мне не нравятся твои вопросы, – холодно сказал лорд Тайвин.
– А мне не нравится, когда меня держат в неведении.
– Мне незачем было тебя посвящать. Ты не принимал в этом никакого участия.
– А Серсею посвящали в это?
– Не посвящали никого, кроме тех, кто участвовал в деле, да и они знали ровно столько, сколько им надлежало. Ты должен понимать, что нет иного способа сохранить что-то в секрете, особенно здесь. Моей целью было избавить нас от опасного врага как можно более дешевой ценой, а не потворствовать твоему любопытству и не льстить самолюбию твоей сестры. – Лорд Тайвин с хмурым лицом закрыл ставни. – Ты не лишен хитрости, Тирион, но должен заметить тебе, что ты слишком много болтаешь. Твой длинный язык когда-нибудь погубит тебя.
– Вот и позволили бы Джоффу его отрезать.
– Лучше не искушай меня, – проговорил лорд Тайвин. – И довольно об этом. Надо подумать, как умиротворить Оберина Мартелла и его свиту.
– В этом, стало быть, я могу принять участие? Или мне уйти, чтобы вы обсудили это наедине с собой?
Отец пропустил шпильку мимо ушей.
– Принц Оберин – крайне нежелательная персона в подобном деле. Вот его брат – человек осторожный, рассудительный, тонкий и даже уступчивый до некоторой степени. Он взвешивает каждое свое слово и каждое действие, а Оберин всегда был наполовину безумцем.
– Правда ли, что он пытался поднять Дорн в защиту Визериса?
– Об этом не принято говорить, но это правда. Вороны летали, и гонцы скакали туда-сюда с секретными посланиями. Их содержание мне неизвестно. Но Джон Аррен отплыл в Солнечное Копье, чтобы вернуть на родину кости принца Ливена, поговорил с принцем Дораном, и все разговоры о войне прекратились. Только Роберт никогда с тех пор не ездил в Дорн, а принц Оберин редко выезжал оттуда.
– Зато теперь он здесь с доброй половиной дорнийской знати и с каждым днем становится все нетерпеливее, – заметил Тирион. – Может, устроить ему поездку по городским борделям? Авось отвлечется. Каждому орудию свое применение, так? Мое орудие в вашем распоряжении, отец. Пусть не говорят, что я не откликнулся, когда дом Ланнистеров затрубил в трубы.
– Очень смешно, – стиснул зубы лорд Тайвин. – Не заказать ли тебе шутовской наряд и шапку с колокольчиками?
– Если я это надену, позволят ли мне говорить о его милости короле Джоффри все, что хочется?
– Довольно и того, что мне пришлось терпеть дурачества моего отца, – сказал, снова садясь, лорд Тайвин. – Твои я терпеть не стану.
– Что ж, раз вы так просите… Но Красный Змей, боюсь, просить не станет… и не удовлетворится головой одного сира Грегора.