– Ходор.
Ходор переступил с ноги на ногу, и Бран закачался. Они уже несколько часов на ногах, и Ходор устал. «Но ему хотя бы не страшно». А вот Бран боялся этого места и признаться в этом Ридам тоже боялся. «Ведь я принц Севера, Старк из Винтерфелла и почти взрослый. Я должен быть храбрым, как Робб».
Жойен пристально посмотрел на него своими темно-зелеными глазами.
– Здесь нам ничего не грозит, мой принц.
Бран такой уверенности не питал. Твердыня Ночи упоминалась в самых страшных сказках старой Нэн. Здесь правил Король Ночи до того, как его имя было стерто из памяти людей. Здесь Повар-Крыса подал андальскому королю пирог с начинкой из его принца, здесь несли стражу семьдесят девять часовых, здесь была поругана и убита храбрая Данни Флинт. Здесь король Шеррит призвал проклятие на андалов, здесь новобранцы встретились с тем, что приходит ночью, здесь слепой Симеон Звездоглазый видел битву адских псов. Безумец-Топор тоже ходил по этим дворам и поднимался на эти башни, убивая своих братьев под покровом тьмы.
Все это, конечно, произошло сотни и тысячи лет назад, а кое-что, может быть, и вовсе не происходило. Мейстер Лювин всегда говорил, что сказкам старой Нэн нельзя верить полностью. Когда в Винтерфелл приехал дядя Бенджен, Бран стал расспрашивать его о Твердыне Ночи. Но дядя так и не дал ясного ответа, правдивы эти рассказы или нет, только плечами пожал и сказал: «Мы покинули Твердыню Ночи двести лет назад». Будто это могло что-то разъяснить.
Бран заставлял себя смотреть по сторонам. Утро было холодное, но ясное, солнце светило на чистом голубом небе, но Брану не нравились здешние звуки. Ветер очень неприятно свистал в разрушенных башнях, здания скрипели и раскачивались, под полом большого чертога скреблись крысы. «Дети Повара, бегущие от своего отца». Дворы превратились в маленькие рощи, где сплетались ветвями тонкие деревья и мертвые листья шуршали по старому слежавшемуся снегу. На месте бывшей конюшни тоже вырос целый лес, и кривое чардрево поднималось из дыры в куполе кухни. Даже Лету здесь было не по себе. Бран на миг залез в его шкуру, только чтобы принюхаться, и ему этот запах тоже не понравился.
И прохода на ту сторону здесь нет.
Бран заранее сказал, что его не будет. Он сто раз им это повторил, но Жойен уперся на том, что видел зеленый сон, а зеленые сны не лгут. «Пусть так, но ворота они тоже открыть не могут», – подумал Бран.
Ворота Твердыни Ночи были запечатаны в тот день, когда черные братья, нагрузив своих коней и мулов, перебрались в замок Глубокое Озеро: железную решетку опустили, цепи, на которых она поднималась, увезли с собой, туннель завалили щебнем и поливали его водой, пока он не смерзся и не стал непроходимым, как сама Стена.
– Надо было нам пойти вслед за Джоном, – сказал Бран, увидев это. Он часто думал о своем сводном брате после той грозовой ночи, когда Лето видел, как Джон ускакал прочь. – Надо было выбираться на Королевский тракт и идти в Черный Замок.
– Этого нельзя было делать, мой принц, – ответил Жойен, – и я сказал тебе, почему.
– Но ведь здесь одичалые. Они убили одного человека и Джона хотели убить, Жойен, их не меньше сотни.
– Вот видишь? А нас всего четверо. Ты помог своему брату, если это правда был он, и чуть не лишился Лето.
– Знаю, – с грустью сказал Бран. Лютоволк убил трех одичалых, а может, и больше, но их было слишком много. Когда они сомкнулись тесным кольцом вокруг высокого безухого человека, Бран-Лето хотел убежать, но чья-то стрела настигла его, и внезапная боль вернула Брана из волчьей шкуры в свою. Гроза наконец утихла, и они сидели в темноте без огня, изредка перешептываясь, слушая тяжелое дыхание Ходора и гадая, не попробуют ли одичалые перейти утром через озеро. Бран то и дело пытался пробиться к Лету, но боль отбрасывала его назад – так человек отдергивает руку от раскаленного докрасна котла. Только Ходор и спал в ту ночь, ворочаясь и бормоча: «Ходор, ходор…» Брана ужасало, что Лето умирает где-то там, во мраке. «Прошу вас, старые боги, – молился он, – вы забрали у меня Винтерфелл, отца и ноги – прошу вас, не отнимайте еще и Лето. И сохраните Джона Сноу, и сделайте так, чтобы одичалые ушли».
На каменистом островке, где стояла башня, чардрева не росли, но боги, как видно, все-таки услышали его. Одичалые, правда, уходить совсем не спешили. Они раздели своих убитых и старика, которого убили сами, и даже рыбалкой занялись. Был один жуткий миг, когда трое из них набрели на дорожку и пошли по ней, но на первом же повороте они свалились с нее и чуть не утонули – пришлось другим их вылавливать. Высокий лысый человек прикрикнул на них – его слова гулко разнеслись над водой, но даже Жойен не знал этого языка. После этого одичалые собрали свои щиты и копья и зашагали на северо-восток – в ту же сторону, что и Джон. Бран тоже хотел выйти и поискать Лето. Но Риды не пустили его. «Надо остаться здесь еще на одну ночь, – сказал Жойен, – чтобы одичалые успели уйти подальше. Ты ведь не хочешь встретиться с ними снова, правда?» Лето вылез из своего укрытия в тот же день, волоча заднюю лапу. Он погрыз немного мертвецов в гостинице, разогнав ворон, а потом поплыл к острову. Мира вытащила сломанную стрелу из его лапы и натерла рану соком каких-то растений, которые нашла у подножия башни. Лютоволк еще прихрамывал, но с каждым днем все менее заметно. Боги услышали Брана.
– Может быть, попробовать другой замок? – сказала Мира брату. – Может, мы найдем ворота где-нибудь еще? Я могу пойти на разведку, если хотите, – одна я это сделаю быстрее.
Бран потряс головой.
– На востоке будет Глубокое Озеро, а потом – Врата Королевы. На западе – Ледовый Порог. Но они все такие же, только поменьше. Ворота запечатаны везде, кроме Черного Замка, Восточного Дозора и Сумеречной Башни.
Ходор на это сказал «Ходор», а Риды переглянулись.
– Поднимусь хотя бы на Стену, – решила Мира. – Может, оттуда что-нибудь увижу.
– Что ты надеешься оттуда увидеть? – спросил Жойен.
– Что-нибудь да увижу, – ответила Мира и в этот раз настояла на своем.
«Это мне бы полагалось залезть туда», – подумал Бран. Он задрал голову, глядя на Стену, и представил себе, как взбирается дюйм за дюймом, нащупывая пальцами трещины и долбя лед носками сапог. Это вызвало у него улыбку, несмотря на сон, на одичалых, на Джона и на все остальное. Маленьким он облазил все стены и башни Винтерфелла, но они не такие высокие и притом построены из камня. Стена тоже может показаться каменной, когда она серая и вся в выбоинах, но потом тучи расходятся, солнце освещает ее, и она преображается, становясь белой, голубой и мерцающей. Старая Нэн всегда говорила, что Стена – это край света. На той стороне живут чудовища и великаны, но им не пройти сюда, пока Стена стоит. «Вот бы подняться вместе с Мирой, – подумал Бран, – подняться на вершину и увидеть все самому».
Но он – сломанный мальчик с бесполезными ногами, и ему остается только смотреть снизу, как Мира взбирается вверх вместо него.
Она, собственно говоря, не карабкалась, как когда-то делал он, – просто поднималась по ступенькам, вырубленным братьями Дозора сотни и тысячи лет назад. Мейстер Лювин говорил, что Твердыня Ночи – единственный замок, где ступени выдолблены прямо в Стене. То ли он, то ли дядя Бенджен. В более новых замках для подъема пользовались деревянными и каменными лестницами или земляными, посыпанными гравием откосами. «Лед слишком коварен», – так говорил его дядя. Он сказал, что поверхность Стены часто плачет ледяными слезами, хотя ядро ее остается твердым как скала. Ступеньки, наверно, подтаивали и замерзали тысячу раз с тех пор, как черные братья покинули замок, с каждым разом становясь немного меньше, глаже, круглее и опаснее.
«Как будто Стена постепенно снова втягивает их в себя». Мира Рид при всей своей уверенности продвигалась по ним очень медленно. В двух местах, где ступеньки почти совсем стерлись, она опускалась на четвереньки. «А спускаться будет еще труднее», – подумал Бран, наблюдая за ней, но ему все равно очень хотелось оказаться на ее месте. Наконец Мира добралась до самого верха и скрылась из виду.
– Она скоро спустится? – спросил Бран Жойена.
– Когда как следует рассмотрит Стену и то, что находится за ней. А мы тем временем посмотрим хорошенько здесь, внизу.
– Ходор? – с сомнением произнес Ходор.
– Может, что-нибудь и найдем, – настаивал Жойен.
«Или что-нибудь найдет нас». Вслух Бран этого не сказал – он не хотел, чтобы Жойен счел его трусом.
И они пустились на поиски – Жойен впереди, Бран в корзине на спине Ходора за ним, Лето рядом. Однажды волк ринулся в какую-то темную дверь и выскочил обратно с серой крысой в зубах. «Уж не Повар ли это?» – подумал Бран, но она была не того цвета и величиной всего лишь с кошку. Повар-Крыса был белый и огромный как свиноматка.
Темных дверных проемов в Твердыне Ночи хватало, как и крыс. Бран слышал, как они бегают в подземелье, в лабиринте кромешно-черных коридоров. Жойен хотел спуститься туда, вниз, но Ходор сказал на это «Ходор», а Бран «нет». Там, во тьме, водится кое-что похуже крыс.
– Похоже, это старинное место, – сказал Жойен. Они в это время шли по галерее, где солнце пыльными снопами падало через выбитые окна.
– Вдвое старше Черного Замка, – припомнил Бран. – Первый замок на Стене – и самый большой. – Но его и покинули первым, еще во времена Старого Короля. Замок уже тогда пустовал на три четверти, и содержание его обходилось слишком дорого. Добрая королева Алисанна предложила Дозору построить замок поменьше, всего в семи милях к востоку, где Стена огибает красивое зеленое озеро. Замок Глубокое Озеро был славен тем, что королева заплатила за него своими драгоценностями, а Старый Король отрядил на Север каменщиков для его постройки, и черные братья перешли туда, оставив Твердыню Ночи крысам.
Но это произошло двести лет назад – теперь и Глубокое Озеро стоит пустым, а Твердыня Ночи…
– Тут водятся привидения, – сказал