Улюлюканье на стенах Миэрина стало громче, и многие защитники, следуя примеру героя, мочились сверху в знак презрения к врагу. «Они показывают, как мало страха испытывают к нашему рабскому войску. Если бы у их ворот стоял дотракийский кхаласар, они бы на это не отважились».
– Нужно ответить им на вызов, – снова сказал Арстан.
– Мы ответим, – молвила Дени, когда герой оправил свои одежды. – Скажите Силачу Бельвасу, что он мне нужен.
Евнух сидел в тени ее шатра и ел колбасу. Он стремительно расправился с остатками, вытер жирные ладошки о штаны и велел Арстану принести меч. Престарелый оруженосец каждый вечер оттачивал аракх Бельваса и натирал его ярко-красным маслом.
Силач Бельвас, прищурясь, осмотрел лезвие, вдвинул его в кожаные ножны и опоясал мечом свою необъятную талию. Арстан принес также и щит – стальной диск не больше хлебной тарелки. Евнух взял его в левую руку, не пристегивая к предплечью на вестеросский манер.
– Приготовь мне печенку с луком, Белобородый, – распорядился он. – Не сейчас – на потом. Бельвас Силач всегда хочет есть, когда кого-нибудь убивает. – И евнух, не дожидаясь ответа, зашагал навстречу Ознаку зо Палю.
– Почему он, кхалиси? – спросил у Дени Ракхаро. – Он толст и глуп.
– Бельвас был рабом в здешних бойцовых ямах. Если такой человек убьет высокородного Ознака, великие господа будут посрамлены, если же победит Ознак, то Миэрину такая победа чести не принесет. – Кроме того, евнух в отличие от сира Джораха, Даарио, Бурого Бена и трех ее кровных всадников не командует войсками, не разрабатывает планы сражений и не дает ей советы. «Он только ест, хвастается и помыкает Арстаном». Без Бельваса она сумеет обойтись – а заодно и убедится, чего стоит защитник, присланный ей магистром Иллирио.
Когда Бельвас направился к городу, по рядам осаждающих прошел трепет волнения, а крики со стен и башен Миэрина разразились с новой силой. Ознак зо Паль снова сел на коня и стал ждать, держа свое полосатое копье торчком. Его скакун нетерпеливо мотал головой и рыл копытом песчаную почву. Евнух при всей своей толщине казался маленьким по сравнению с конным героем.
– Истинный рыцарь сошел бы с коня, – заметил Арстан.
Ознак зо Паль опустил копье и ринулся в атаку.
Бельвас остановился, широко расставив ноги, с маленьким круглым щитом в одной руке и аракхом, предметом неустанных забот Арстана, в другой. Его огромный коричневый живот и обвисшая грудь над желтым шелковым кушаком защищала только кожаная, с заклепками безрукавка, до нелепости крошечная и едва прикрывавшая соски.
– Надо было дать ему кольчугу, – с внезапным беспокойством сказала Дени.
– Она ему только помешала бы. В бойцовых ямах доспехов не носят, – возразил сир Джорах. – Публика ходит туда посмотреть на кровь.
Из-под копыт белого скакуна летела пыль. Ознак мчался к Бельвасу, и полосатый плащ развевался у него за плечами. Казалось, что весь город Миэрин поддерживает его своими криками. Крики осаждающих по сравнению с ними звучали слабо, ибо Безупречные стояли молча, наблюдая за происходящим с каменными лицами. Можно было подумать, что и сам Бельвас высечен из камня. Он стоял на пути скачущего коня, и безрукавка туго натянулась поперек его широкой спины. Ознак целил копьем ему в грудь, и стальное острие ярко сверкало на солнце. «Сейчас он его проткнет», – подумала Дени… но евнух отскочил в сторону. Всадник в мгновение ока пронесся мимо, развернулся и поднял копье. Бельвас не сделал попытки нанести ему удар. На городских стенах завопили пуще прежнего.
– Что он делает? – с недоумением спросила Дени.
– Устраивает публике представление, – ответил сир Джорах.
Ознак объехал Бельваса по широкому кругу, дал коню шпоры и снова атаковал. Бельвас снова дождался последнего мгновения, а потом отбил копье вбок. Герой проскакал мимо, и по полю прокатился громкий смех евнуха.
– Копье слишком длинное, – сказал сир Джорах. – Бельвасу требуется только уворачиваться от него. Зря этот дурень пытается красиво его пробуравить – проще было бы растоптать его конем.
Ознак зо Паль атаковал в третий раз, и теперь Дени сама рассмотрела, что он скачет мимо Бельваса, как вестеросский рыцарь на турнире, а не на него, как дотракиец в схватке с врагом. Ровное поле позволяло коню набрать хорошую скорость, но и евнуху давало возможность увернуться от громоздкого четырнадцатифутового копья.
Всадник на этот раз попытался предвосхитить маневр врага и в последний миг отклонил копье вбок. Но Бельвас тоже предугадал это: вместо того чтобы отклониться в сторону, он нырнул вниз, и копье благополучно прошло над его головой. Бельвас резко перекатился, описывая своим отточенным аракхом серебряную дугу. Конь, которому лезвие подсекло ноги, завизжал и повалился наземь, вытряхнув всадника из седла.
На кирпичные стены Миэрина опустилась тишина, зато воинство Дени орало что есть мочи.
Ознак отскочил от рухнувшего наземь коня и успел выхватить меч, прежде чем Бельвас налетел на него. Сталь зазвенела о сталь с такой быстротой и яростью, что Дени не поспевала следить за ударами. Грудь Бельваса чуть ниже сосков оросилась кровью, а в следующий миг аракх рубанул Ознака прямо между его бараньих рогов. Евнух выдернул клинок и тремя свирепыми ударами отделил голову героя от туловища. Он поднял ее над головой, показывая миэринцам, а после швырнул ее к стенам. Подпрыгивая, она покатилась по песку к городским воротам.
– Вот тебе и миэринский герой, – засмеялся Даарио.
– Пустая победа, – отозвался сир Джорах. – Мы не сможем взять Миэрин, убивая его защитников поодиночке.
– Это так, – согласилась Дени, – но я рада, что этот убит.
Горожане принялись обстреливать Бельваса из арбалетов, но стрелы не долетали до него. Евнух, повернувшись спиной к этому стальному дождю, спустил штаны, присел и навалил большую кучу. Подтершись шелковым плащом Ознака, он не спеша обыскал его труп, избавил умирающего коня от мучений и зашагал обратно к оливковой роще.
Свои приветствовали его радостными воплями. Дотракийцы кричали во всю глотку, Безупречные стучали копьями о щиты.
– Молодец, – похвалил евнуха сир Джорах, а Бурый Бен бросил ему спелую сливу, сказав:
– Сладкая награда за славный бой. – Даже служанки Дени не остались в стороне.
– Жаль, что у тебя волос нет, Силач Бельвас, – сказала Чхику. – Мы бы вплели тебе в косу колокольчик.
– Бельвасу не нужны ваши погремушки. – Евнух мигом умял сливу и выплюнул косточку. – Бельвас хочет печенки с луком.
– Бельвас получит свою печенку, – сказала Дени, – но ведь ты ранен. – Кровь текла по его животу из глубокого пореза на груди.
– Это ничего. Я всем позволяю поранить себя один раз, а потом их убиваю. – Он похлопал себя по окровавленному животу. – Сочти шрамы, и ты узнаешь, скольких Силач Бельвас убил.
Но Дени, потерявшая кхала Дрого из-за такой же пустячной раны, послала Миссандею за одним бывшим юнкайским рабом, искусным лекарем. Бельвас выл и жаловался, и Дени пристыдила его и называла большим лысым ребенком, пока лекарь промывал рану уксусом, зашивал ее и перевязывал полотном, смоченным в огненном вине. Лишь после этого она пригласила своих капитанов в шатер, чтобы начать совет.
– Я должна взять этот город, – заявила она, усевшись на груду подушек в окружении своих драконов. Ирри и Чхику разливали вино. – Его житницы полны до отказа. На террасах его пирамид растут фиги, финики и оливки, в подвалах хранится соленая рыба и копченое мясо.
– Не следует также забывать о сундуках с золотом, серебром и драгоценными камнями, – вставил Даарио.
– Я осмотрел стены со стороны суши и не нашел ни одного слабого места, – доложил сир Джорах. – Со временем мы могли бы подвести подкоп под башню, но что мы будем есть, пока копаем? Наши запасы подходят к концу.
– Нет слабых мест со стороны суши? – переспросила Дени. Миэрин стоял на мысу, где песок сочетался с камнем, при впадении в залив медленного бурого Скахазадхана. Северная его стена тянулась вдоль реки, западная – вдоль моря. – Значит ли это, что мы должны атаковать с реки или с моря?
– С тремя-то кораблями? Я согласен, пусть капитан Гролео осмотрит стену со стороны реки, но если она цела, то это – лишь более мокрый способ покончить с жизнью.
– А что, если нам построить осадные башни? Мой брат Визерис рассказывал мне о них.
– Башни строят из дерева, ваша милость, – сказал сир Джорах. – А рабовладельцы сожгли все леса на двадцать лиг от города. Без леса у нас не будет ни требюшетов, чтобы проломить эти стены, ни лестниц, чтобы на них взобраться, ни осадных башен, ни черепах, ни таранов. Ворота, конечно, можно штурмовать и с топорами, но…
– А вы видели над воротами бронзовые головы? – спросил Бурый Бен Пламм. – Головы гарпий с разинутыми ртами? Миэринцы будут лить через эти рты кипящее масло, и ваши люди с топорами сварятся заживо.
– Не послать ли нам на ворота Безупречных? – предложил Даарио, улыбнувшись Серому Червю. – Я слышал, кипящее масло для вас – все равно что теплая водичка.
– Это не так, – без улыбки ответил Серый Червь. – Безупречные не чувствуют ожогов так, как люди, но от кипящего масла слепнут и умирают. Однако мы не боимся смерти. Дайте нам тараны, и мы вышибем эти ворота или умрем.
– Умрете, но ворот не вышибете, – заверил его Бурый Бен. В Юнкае, приняв командование над Младшими Сыновьями, он объявил себя ветераном ста сражений. «Не стану, правда, говорить, что храбро сражался в каждом из них, – признался он. – Есть старые наемники и есть храбрые наемники, но храбрых старых наемников не бывает».
– Я не стану швыряться жизнями Безупречных, Серый Червь, – вздохнула Дени. – Может быть, город удастся взять измором.
– Скорее они возьмут нас измором, ваша милость, – грустно молвил сир Джорах. – Мы не найдем здесь ни пищи для себя, ни корма для мулов и лошадей. Вода в этой реке мне тоже не нравится. В Скахазадхан Миэрин спускает свои нечистоты, а воду для питья берет из глубоких колодцев. Нам уже докладывают, что в лагерях появились желудочные расстройства с лихорадкой, а в трех случаях и с кровавым поносом. Если мы останемся, больных станет еще больше. Рабы ослабли от долгого перехода.