на суд – даю тебе слово Ланнистера. Но башню тебе не дозволено покидать до самого суда.
Тирион не стал унижать себя новыми просьбами.
– А оруженосец мой может входить и выходить беспрепятственно? Юный Подрик Пейн?
– Конечно, если ты этого хочешь. Я пришлю его к тебе.
– Хорошо, пришли. Чем скорее, тем лучше, а всего лучше прямо сейчас. – Тирион подошел к столу, но, услышав, как открылась дверь, обернулся. – Дядя!
– Да?
– Я этого не делал.
– Мне бы хотелось верить в это, Тирион.
Когда дверь закрылась, Тирион взобрался на стул, отточил перо и взял чистый пергамент. «Кто же замолвит за меня слово?» Он обмакнул перо в чернильницу.
Лист так и остался чистым, когда к нему некоторое время спустя вошел Подрик Пейн. Тирион отложил перо.
– Найди Бронна и сейчас же приведи его сюда. Скажи, что он может разбогатеть, как ему и не снилось, и без него не возвращайся.
– Да, милорд. То есть, нет. Не вернусь, – сказал Под и ушел.
Он не вернулся ни к закату, ни к восходу луны. Тирион так и заснул на подоконнике, а на рассвете проснулся с ломотой во всем теле. Слуга принес ему на завтрак овсянку, яблоки и рог с элем. Он поел за столом, глядя на лежащий перед ним чистый пергамент. Час спустя слуга пришел за миской.
– Ты не видел моего оруженосца? – спросил его Тирион. Тот потряс головой.
Тирион со вздохом повернулся к столу и снова обмакнул перо. «Санса», – написал он и уставился на это имя, до боли стиснув зубы.
Если Джоффри не просто подавился – а такое предположение даже Тириону трудновато проглотить, – то его, несомненно, отравила Санса. «Джофф поставил свою чашу чуть ли не ей на колени, а причин у нее было более чем достаточно». Все сомнения, которые еще имелись у Тириона, исчезли, когда исчезла его жена. «Одна плоть, одно сердце, одна душа». Он скривил рот. «Она быстро доказала, как мало значит для нее этот обет, не так ли? А чего ты, собственно, ждал, карлик?»
И все же… где Санса достала яд? Ему не верилось, что девочка действовала в одиночку. «Действительно ли я хочу ее найти?» Поверят ли судьи, что юная жена Тириона отравила короля без ведома своего мужа? «Я бы не поверил». Серсея будет настаивать на том, что они проделали это вместе.
Тем не менее он вручил свой пергамент дяде.
– Леди Санса – твой единственный свидетель? – нахмурился сир Киван.
– Со временем я вспомню других.
– Вспомни лучше сейчас. Судьи намерены назначить слушание через три дня.
– Это слишком скоро. Вы держите меня тут под стражей – как же я найду свидетелей в свою пользу?
– Свидетелей против тебя твоя сестра нашла без труда. – Сир Киван свернул пергамент. – Городская стража ищет твою жену. Варис предложил сто оленей за сведения о ней и сто драконов за нее саму. Если ее можно найти, она будет найдена, и я сам приведу ее к тебе. Не вижу вреда в том, чтобы муж и жена были заключены вместе и утешали друг друга.
– Как ты добр. Не видел ли ты моего оруженосца?
– Вчера я послал его к тебе – разве он не пришел?
– Пришел, – подтвердил Тирион, – и опять ушел.
– Тогда я пришлю его снова.
Но Подрик вернулся только на следующее утро. Он вошел в комнату нерешительно, со страхом на лице. За ним следовал Бронн в кафтане с серебряными заклепками, в тяжелом дорожном плаще и с парой перчаток из тонкой кожи за поясом.
От одного взгляда на него у Тириона засосало под ложечкой.
– Долго же ты шел сюда.
– Парень меня упросил, иначе я не пришел бы вовсе. Меня ждут к ужину в замке Стокворт.
– Стокворт? – Тирион соскочил с кровати. – Что ты там позабыл, скажи на милость?
– Невесту. – Бронн улыбнулся, как волк, созерцающий потерявшегося ягненка. – Послезавтра я женюсь на Лоллис.
– Лоллис, значит. – «Чудесно, просто замечательно». Полоумная дочь леди Танды получит мужа-рыцаря и отца для того бастарда, которого носит в животе, а сир Бронн Черноводный поднимется еще на одну ступеньку. Тут поработали зловонные пальчики Серсеи. – Моя сука-сестра подсунула тебе хромую лошадь. Эта девица слабоумна.
– Если бы мне требовался ум, я бы женился на тебе.
– Она беременна от другого.
– Когда она опростается, я начиню ее сызнова.
– Она даже не наследница Стокворта, – подчеркнул Тирион. – У нее есть старшая сестра, Фалиса. И она замужем.
– Она уже десять лет замужем, а детей нет как нет, – ответил Бронн. – Ее лорд-муж с ней не спит – говорят, он предпочитает девственниц.
– Да хоть коз – это к делу не относится. Земли все равно перейдут к его жене, когда леди Танда умрет.
– Если Фалиса не умрет раньше матери.
Знает ли Серсея, какую змею она побудила пригреть на груди леди Танду? «Если даже и знает, это, видимо, не волнует ее».
– Зачем же ты пришел в таком случае?
– Ты как-то сказал, что если кто-нибудь предложит мне продать тебя, ты дашь двойную цену, – пожал плечами Бронн.
«Да, верно».
– Так что же тебе надо – две жены или два замка?
– Одной жены с меня хватит, и одного замка тоже. Но если ты хочешь, чтобы я убил Грегора Клигана, замок должен быть чертовски большим.
В Семи Королевствах полным-полно незамужних знатных девиц, но даже самые старые, больные и безобразные не пойдут за такого худородного подонка, как Бронн. «Разве только у девушки с головой неладно и она забрюхатела после того, как ее изнасиловало полсотни человек». Леди так отчаялась найти Лоллис мужа, что даже за Тирионом гонялась некоторое время – еще до того, как ее дочкой насладилась половина Королевской Гавани. Серсея, несомненно, как-то подсластила свое предложение, притом Бронн теперь рыцарь, что делает его подходящей партией для младшей дочери невеликого дома.
– Сейчас я не могу похвастаться избытком замков и благородных невест, – признался Тирион. – Но я могу предложить тебе золото и мою благодарность, как прежде.
– Золото у меня есть, а благодарность твоя ни к чему.
– Как знать. Ланнистеры всегда платят свои долги.
– Твоя сестра – тоже Ланнистер.
– Моя леди-жена – наследница Винтерфелла. Если я сохраню голову на плечах, то когда-нибудь может случиться так, что я буду править Севером от ее имени. Тогда, я смог бы выделить тебе большой кусок.
– Если бы да кабы, – сказал Бронн. – Притом на Севере зверски холодно, а Лоллис мягкая, теплая, и она рядом. Еще две ночи – и она моя.
– Тут я тебе не завидую.
– Да ну? – ухмыльнулся Бронн. – Признайся, Бес, если б тебе предложили на выбор трахнуть Лоллис или драться с Горой, ты бы мигом штаны спустил, достал хрен и приступил к делу.
«Эта скотина слишком хорошо меня знает», – подумал Тирион и зашел с другой стороны:
– Я слышал, сир Грегор был ранен на Красном Зубце и у Синего Дола. Раны поубавят ему прыти.
– Прытким он сроду не был, – раздраженно отрезал Бронн. – При такой туше и силище прыть ни к чему. Хотя, доложу я тебе, для такого детины, он поворачивается довольно быстро. Ручищи у него небывалой длины, а ударов, которые обыкновенного человека доконали бы, он как будто и не чувствует.
– Неужто ты так его боишься? – спросил Тирион в надежде раздразнить его.
– Дурак бы я был, если б не боялся. – Бронн пожал плечами. – Хотя, пожалуй, я и мог бы его побить. Плясал бы вокруг него, пока он не устал бы махать мечом, а потом как-нибудь повалил бы. Когда противник падает, его рост уже не важен. Но риск велик. Один неверный шаг – и я покойник. Зачем мне это надо? Ты мне нравишься, маленький ты сукин сын… но если я буду биться за тебя, то проиграю в обоих случаях. Либо Гора выпустит мне кишки, либо я убью его и потеряю Стокворт. Я продаю свой меч, а не отдаю его даром. Я тебе не брат, в конце концов.
– Верно, – грустно промолвил Тирион. – Не брат. – Он махнул рукой. – Ладно, ступай. Беги в Стокворт к своей Лоллис. И пусть тебе на твоем брачном ложе посчастливится больше, чем мне на моем.
У двери Бронн задержался.
– Что ж ты теперь будешь делать, Бес?
– Убью Грегора сам. Будет о чем песню сложить, а?
– Надеюсь услышать ее. – Бронн ухмыльнулся напоследок и ушел – из комнаты, из замка, из жизни Тириона.
Под переминался на месте.
– Простите, милорд.
– За что? Разве ты сделал Бронна наглым скотом? Он всегда таким был – именно это мне в нем и нравилось. – Тирион налил себе вина и устроился на подоконнике. За окном было серо и дождливо. Но все-таки не так уныло, как у него на душе. Он мог бы послать Подрика поискать Шаггу, но в чаще Королевского леса было столько укромных мест, что разбойники укрывались там годами. «Притом Под даже кухню находит с трудом, когда его посылают туда за сыром». Тиметт, сын Тиметта уже вернулся, должно быть, в свои Лунные горы. А если Тирион, как он сказал Бронну, выйдет против Грегора Клигана сам, то это будет еще большей комедией, чем карликовый турнир Джоффри. Он не собирался умирать под раскаты веселого смеха. «Испытание боем отпадает».
В тот день сир Киван снова зашел к нему, и на другой день тоже. Он предупредительно сообщил племяннику, что Сансу так и не нашли, как не нашли и шута сира Донтоса, пропавшего в одну ночь с ней. Есть ли у Тириона еще свидетели, которых он желает вызвать? Свидетелей не было. «Как мне доказать, что я не добавлял яд в вино, если тысяча человек видела, как я наполняю чашу Джоффри?»
Ночью он не сомкнул глаз.
Он лежал в темноте, устремив взгляд на балдахин и ведя счет своим призракам. Вот Тиша – она улыбается, целуя его, вот Санса, нагая и дрожащая от страха. Вот Джоффри – он царапает себе горло, и кровь струится у него из-под ногтей, а лицо чернеет на глазах. Он видел глаза Серсеи, волчью ухмылку Бронна, вредную усмешечку Шаи. Даже мысли о Шае не могли его возбудить. Он попытался расшевелить свой член, рассчитывая, что рукоблудие поможет ему унять тревоги, но ничего не получилось.
Потом пришел рассвет, и настал день суда.
В это утро к нему пришел не сир Киван, а сир Аддам с дюжиной золотых плащей. Тирион позавтракал вареными яйцами, подгоревшим беконом и жареным хлебом и оделся как можно наряднее.