– Да? – сказал Джейме, чувствуя сомнение.
– Его ворот был разрублен одним ударом, стальной латный ворот. Доспехи у Ренли были из наилучшей стали. Как она могла это сделать? Я сам пробовал и знаю, что это невозможно. Она чудовищно сильна для женщины, но даже Горе для этого понадобился бы тяжелый топор. И зачем одевать его в доспехи, а потом резать ему горло? – он растерянно поглядел на Джейме. – Но если это не она… как тень могла это сделать?
– Спросите ее. – Джейме принял решение. – Ступайте к ней. Задайте ей свои вопросы и выслушайте ее ответы. Если вы останетесь убеждены в том, что лорда Ренли убила она, я позабочусь, чтобы она понесла за это наказание. Вам решать. Либо обвините ее, либо освободите. Я прошу лишь, чтобы вы судили ее беспристрастно, руководствуясь вашей рыцарской честью.
– Хорошо. Клянусь честью. – Сир Лорас встал.
– Тогда я более вас не задерживаю.
Юноша пошел к двери, но оглянулся.
– Ренли находил нелепой эту женщину, надевшую на себя кольчугу и притворяющуюся рыцарем.
– Если бы он видел ее в розовом атласе и мирийских кружевах, он переменил бы мнение.
– Я спросил его, зачем же он приблизил ее к себе, если она кажется ему столь неприглядной. Он ответил, что все другие рыцари хотели от него замков, почестей или золота, а Бриенна хочет одного: умереть за него. Когда я увидел его в луже крови, увидел, что она бежала, а трое других невредимы… Но если она невинна, значит, Робар и Эммон… – Договорить он не смог.
Джейме не стал останавливаться на этой стороне дела.
– На вашем месте я бы сделал то же самое, сир, – солгал он, не моргнув глазом, и Лорас явно остался благодарен ему за эту ложь.
Юноша ушел, и лорд-командующий остался один в белой комнате. Странное дело. Рыцарь Цветов, потеряв Ренли, так обезумел от горя, что зарубил двух своих собратьев, а вот ему, Джейме, даже в голову не пришло убить этих пятерых, не сумевших спасти Джоффри. «А ведь он был моим сыном… Кто же я такой, если моя единственная рука не поднялась отомстить за собственную плоть и кровь?» Надо было убить по крайней мере сира Бороса, чтобы избавиться от него.
Джейме, взглянув на свой обрубок, скорчил гримасу. «С этим надо что-то делать». Если покойный сир Джаселин Байуотер носил железную руку, он должен носить золотую. «Возможно, Серсее понравится золотая рука, которая будет ласкать ее золотистые волосы и крепко прижимать ее ко мне».
Но рука подождет. Сначала надо уладить другие дела и уплатить другие долги.
Санса
Трап, ведущий на бак, был крутым и неоструганным, поэтому Санса оперлась на руку Лотора Брюна. «Сира Лотора», – напомнила она себе: этот человек был посвящен в рыцари за доблесть в битве на Черноводной. Хотя ни один настоящий рыцарь не надел бы на себя эти залатанные бурые бриджи, обшарпанные сапоги и облезлый кожаный кафтан. Брюн, крепко сбитый мужчина с квадратным лицом, приплюснутым носом и шапкой спутанных седых волос на голове, разговорчивостью не отличался. Он был сильнее, чем казался с виду, и взметнул Сансу наверх так, будто она весила не больше перышка.
Перед носом «Морского короля» тянулся голый – без единого деревца – каменистый берег, продутый ветром и негостеприимный. Но даже и такой он представлял собой отрадное зрелище. Недавний шторм унес их в открытое море, и волны так швыряли галею, что Санса уже приготовилась пойти ко дну. Двух человек смыло за борт, как слышала она от старого Освелла, еще один упал с мачты и сломал себе шею.
Сама она редко отваживалась выходить на палубу. В ее тесной каютке было сыро и холодно, но Санса плохо себя чувствовала – ее мучили кошмары, лихорадка и морская болезнь. Никакая еда в ней не удерживалась, и даже спать она почти не могла. Закрывая глаза, она каждый раз видела перед собой Джоффри – он рвал свой воротник, царапал свое мягкое горло и умирал с крошками от пирога на губах и винными пятнами на дублете. Ветер, свистящий в снастях, напоминал ей о страшном сосущем звуке, с которым Джоффри пытался втянуть в себя воздух. Иногда ей снился также и Тирион.
– Он этого не делал, – сказала она Мизинцу, когда тот зашел посмотреть, не лучше ли ей.
– Джоффри он не убивал, это верно, но сказать, что руки у него чисты, никак нельзя. Вам известно, что он уже был женат?
– Он мне говорил.
– А не говорил он вам, что, когда жена ему наскучила, он отдал ее гвардейцам своего отца? То же самое могло когда-нибудь произойти и с вами. Не стоит лить слезы по Бесу, миледи.
Ветер запустил соленые пальцы в ее волосы, и Санса вздрогнула. Качка была сильной даже здесь, около берега, и ее мутило. Она отчаянно нуждалась в ванне и перемене одежды. «Должно быть, я страшна, как смерть, и пахнет от меня рвотой».
Лорд Петир подошел к ней, бодрый, как всегда.
– Доброе утро. Не правда ли, соленый воздух очень подкрепляет силы? У меня от него всегда пробуждается аппетит. – Он обнял Сансу за плечи. – Как вы себя чувствуете? Вы очень бледны.
– Это из-за морской болезни.
– Глоток вина, и вам станет легче. Вы получите его, как только мы сойдем на берег. – Петир указал на старую кремневую башню, чернеющую на сером небе. Волны разбивались о скалы под ней. – Веселое место, правда? Боюсь, что якорной стоянки здесь нет – придется добираться на лодке.
– Туда? – Сансе не хотелось здесь высаживаться. Персты пользовались недоброй славой, и у этой башни был такой мрачный, заброшенный вид. – Нельзя ли мне остаться на корабле, пока мы не придем в Белую Гавань?
– Отсюда «Король» повернет на восток, в Браавос – уже без нас.
– Но… вы же сказали, милорд… сказали, что мы плывем домой.
– Мы уже приплыли, каким бы незавидным этот дом ни казался. Это мое родовое гнездо, вот только имени у него нет, хотя усадьбе знатного лорда полагалось бы иметь таковое. Взять хотя бы настоящие замки – Винтерфелл, и Орлиное Гнездо, и Риверран. Теперь я Лорд Харренхолла, это тоже звучит красиво, но кем я был раньше? Лордом Овечьего Дерьма и хозяином Унылого Хлева. – Его серо-зеленые глаза невинно смотрели на Сансу. – Какой расстроенный у вас вид. Вы думали, что мы плывем в Винтерфелл, дорогая? Винтерфелл разграблен, сожжен и разрушен, а все, кого вы любили, мертвы. Те северяне, которые еще не сдались Железным Людям, воюют друг с другом. Даже Стена под угрозой. Винтерфелл был домом вашего детства, Санса, но вы уже не ребенок. Вы взрослая женщина, и вам нужен собственный дом.
– Но ведь не здесь же, – печально произнесла она. – Эта башня такая…
– …маленькая и бедная? Все так и даже хуже. На Перстах только камням славно живется. Но не бойтесь, мы здесь задержимся всего недели на две. Думаю, ваша тетушка уже едет сюда. Мы с леди Лизой собираемся пожениться, – улыбнулся он.
– Пожениться? – опешила Санса. – Вы и тетя?
– Да. Лорд Харренхолла и леди Орлиного Гнезда.
«Ты говорил, что любишь мою мать». Но ведь леди Кейтилин мертва. Даже если она тайно любила Петира и отдала ему свою невинность, это ничего больше не значит.
– Вы молчите, миледи? Я думал, вам захочется поздравить меня. Женитьба на дочери Хостера Талли и вдове Джона Аррена. Это большая удача для мальчика, которому суждено было унаследовать камни да овечьи орешки.
– Я… я желаю вам долгих лет, множества детей и супружеского счастья. – Прошло уже много лет с тех пор, как Санса виделась со своей теткой. «Она, разумеется, будет добра ко мне, ради моей матери. Кровь не водица». А Долина Аррен очень красива, об этом во всех песнях поется. Пожалуй, не так уж страшно, если они поживут здесь какое-то время.
Лотор и старый Освелл свезли их в лодке на берег. Санса сидела на носу, съежившись под плащом, низко опустив капюшон от ветра, и думала о том, что ее ожидает. Из башни навстречу им высыпали слуги: тощая старуха, толстая женщина средних лет, два седовласых старца и девчушка лет двух или трех с ячменем на глазу. Узнав лорда Петира, они опустились на колени.
– Вот и мои домочадцы, – сказал он, – только девочку я не знаю. Очередной подарок от Келлы, должно быть. Она рожает своих ублюдков через два года на третий.
Двое стариков вошли по щиколотку в воду, чтобы вынести Сансу на берег. Освелл и Лотор дошли до суши вброд, Мизинец за ними. Он поцеловал старушку в щеку и улыбнулся толстухе.
– А это от кого у тебя, Келла?
– Кто ж его знает, милорд, – засмеялась женщина. – Вы ведь знаете, я никому отказать не могу.
– Я уверен, что все местные парни благодарны тебе за это.
– Хорошо, что вы вернулись, милорд, – сказал один из старцев. На вид ему было лет восемьдесят, однако он носил кожаный нагрудник с заклепками, а на боку у него висел длинный меч. – Долго ли вы намерены пробыть с нами?
– Как можно меньше, Брайен, можешь не бояться. Как мой замок, пригоден для житья?
– Кабы мы знали, что вы приедете, милорд, мы бы постелили свежий тростник, – сказала старуха. – Огонь-то горит, мы кизяками топим.
– Ничто так не убеждает меня, что я дома, как запах горящего навоза. Гризела раньше была моей кормилицей, – сказал Петир Сансе, – а теперь весь замок на ее попечении. Умфред, мой управляющий, а Брайен… я ведь, кажется, назначил тебя капитаном стражи в свой последний приезд?
– Точно так, милорд. Вы сказали еще, что привезете мне людей, да так и не привезли. Я и мои собачки – вот и вся стража.
– Я уверен, что вы прекрасно справляетесь. Я вижу, что все мое добро в целости: и камни, и навоз. – Петир перевел взгляд на толстуху. – Келла присматривает за моими несметными стадами. Напомни, сколько у меня овец на нынешний день?
– Двадцать три, милорд, – подумав немного, доложила толстуха. – Было двадцать девять, но одну заели Брайеновы псы, а остальных мы забили на мясо и засолили.
– Как же, как же, соленая баранина! Поистине я дома. Позавтракав чаячьими яйцами и супом из водорослей, я уверюсь в этом окончательно.
– Милости просим, милорд, – сказала старая Гризела.
– Пойдемте взглянем, настолько ли мрачен мой чертог, как мне помнится, – скорчил