- Но мы тогда не знали, что это лодка Завгороднего, - перебил его Маковей. - Просто лодка с подвесным мотором плавала вверх дном.
- Вы прибуксировали ее к берегу и сообщили органам власти?
- Председателю Ольховского сельсовета.
- И ничего возле перевернутой лодки не увидели?
- Ничегошеньки. Это уже днем, когда милиция начала искать утопленника, тогда они что-то выудили.
- Весло, - уточнил Малиновский.
- Да, - согласился Шугалий, - а накануне, восемнадцатого августа, видели кого-нибудь на озере?
- Буря ведь была. Кто же пойдет?
- Я прошу хорошенько вспомнить, так как это очень важно: утром восемнадцатого августа, между пятью и шестью часами, кто-то проезжал мимо острова?
Володя задумался.
- Утром ветер уже гнал волну, - начал он припоминать. - Мы собирались порыбачить спиннингами, но какая же рыбалка в такую непогоду? Принялись уху варить. Я рыбу на берегу чистил. Тогда и лодка прошла. К Ольховому, в ту сторону, по крайней мере.
Лодку здорово качало, но шла быстро.
- Сколько человек было в лодке?
- По-моему, двое.
- Подумайте и вспомните поточнее.
- Двое.
- На каком расстоянии от острова прошла лодка?
- Из Озерска на Ольховое идут по прямой. Около километра от острова.
- Точно, - подтвердил Малиновский.
Шугалий задумчиво посмотрел на него.
- Вот что, Богдан, - предложил он, - заводите мотор и проедьте мимо острова на Ольховое. Так, будто едете из Озерска. А мы посмотрим отсюда.
- Сегодня видно лучше.
- Сделаем поправку на видимость.
Малиновский развернул лодку, дал полный ход, и она словно встала на дыбы. Действительно, у Завгороднего была хорошая лодка, да и мотор после ремонта работал безотказно. Олекса еще вчера передал ключ Малиновскому, намекнув, что у него свободный день, - Нина собиралась с родителями на чьи-то именины, но Шугалий вежливо отказал ему. Мол, пусть лучше помогает тетке по хозяйству.
Лодка стала уже точечкой на горизонте - Малиновский гнал ее теперь в Ольховое. Постепенно лодка увеличивалась, и на чистом небе четко вырисовывались ее очертания.
- Смотрите, видно, что в лодке только один человек! - Маковей прикрыл глаза ладонью, внимательно вглядываясь в даль.
- Верно, - согласился Шугалий, - теперь видно.
- Я даже увидел тогда - в их лодке был велосипед.
- Да ну?.. - не поверил Шугалий.
- Точно говорю: что-то блестело на солнце. Присмотрелся - на носу велосипед.
- Конечно, будет блестеть - много никелированных деталей.
- Я еще подумал: зачем везти велосипед через озеро?
- Всякие бывают прихоти у людей... Но как же он мог блестеть, когда была буря?
- Ветер гнал волну, но не дождило. С утра было холодно. И потом, до середины дня, пока не нагнало туч. А дождь пошел уже вечером, когда ветер утих.
- Во что были одеты люди в лодке?
- Разве можно было разглядеть?
- К сожалению, нельзя, - вздохнул Шугалий. - Я думал, что они шли ближе к острову.
- Приблизительно на таком же расстоянии, как сейчас Малиновский.
Шугалий подумал, что из лодки тоже не могли не заметить людей на берегу. Следовательно, преступник подождал, пока лодка отдалится от острова, и лишь тогда ударил Завгороднего. Километрах в двух отсюда, потом течением утопленника снесло южнее.
Но велосипед? Почему в лодке был велосипед?
Олекса Завгородний ездит на велосипеде, значит, это велосипед Андрия Михайловича.
- В то утро не видели других лодок на озере? - спросил капитан.
Маковей немного заколебался.
- Кажется, была еще одна. Но не могу утверждать - пятнышко какое-то, может чайка. Да и отлучался я в шалаш.
- А куда это пятнышко двигалось - в Озерск или в Ольховое?
Володя подумал и пожал плечами.
- Вот чего не могу, того не могу сказать...
- Спасибо, товарищ Маковей, вы очень помогли нам.
- Что видел, то видел...
Малиновский уже подруливал к берегу, и на песок накатывались поднятые моторкой волны. Шугалий пропустил вперед Володю, не замочив ног, прыгнул на нос, приказал лейтенанту:
- В Ольховое.
Не доезжая до села, капитан велел выключить мотор. Малиновский сел на весла, и они долго шныряли по прибрежным камышам, - Шугалий надеялся найти место, где преступник переворачивал лодку. Должен был сделать это подальше от людских глаз, в камышах, и не мог не вытоптать их. Однако поиски так ничего и не дали, и к полудню капитан сдался.
- Обедать, - приказал он. - Кажется, Богдан, вы говорили, что тут есть чайная?
- Хуже чем районная.
- Гуляшом накормят?
- Яичница всегда есть.
- Я согласен на яичницу, - облизнулся Володя. - И на кусок жареной рыбы.
- Может, еще и на сто граммов? - ехидно спросил Малиновский.
Маковей бросил на него подозрительный взгляд и не попался на удочку.
- Нет, - гордо отказался он, - мы с товарищем капитаном при исполнении служебных обязанностей.
- Так я тебе и налил бы... - пошел на попятный Малиновский.
Лейтенант напрасно хулил сельскую чайную. В ней нашлись и рыба, и ветчина, и вареные яйца, был даже горячий борщ и отбивные с зеленым горошком - настоящие отбивные, занимавшие почти всю тарелку, и поэтому буфетчица положила гарнир уже сверху, тоже не жалея ни горошка, ни жареной картошки.
Володя раскраснелся, но съел все до конца, до последней горошины, и Шугалий, осиливший едва ли половину сельской порции, проникся к нему еще большим уважением: это ж надо так - через живот позвоночник прощупывается, а отбивной как не бывало!..
Пообедав, Шугалий попросил Малиновского показать дом Кузя. Он стоял на центральной улице, а вокруг росли вишни.
Через дорогу - нарядный домик; вдояь забора из жердей сплошь росли подсолнухи, длинная ровная шеренга подсолнухов, свесивших желтые головы на улицу и рассматривавших прохожих.
Шугалий вынул красную записную книжку, полистал странички.
- Усадьба Лопатинского? - спросил лейтенанта.
- Да.
- Зайдем.
Лопатинского не было дома, но старенькая бабушка объяснила, что найти его можно в колхозной мастерской, она вышла к подсолнухам и даже показала, как пройти к мастерской напрямик, огородами: совсем рядом видна была почерневшая тесовая крыша.
Маковей оказался деликатным человеком, понял, что может помешать чекистам, и попросил разрешения побыть возле моторки. Шугалий только похлопал его по плечу, и Володя поплелся к озеру с твердым намерением поспать где-нибудь в тенечке.
Лопатинского долго искать не пришлось: ремонтировал задний мост "ЗИЛа" прямо возле эстакады, куда загнали машину. Он уже знал лейтенанта, с достоинством и тщательно вытер руки ветошью, с любопытством посмотрел на Шугалия и, узнав, кто хочет поговорить с ним, рассудительно произнес:
- Почему ж не поговорить? Можно и поговорить, ежели нужно... Чем сможем, тем и поможем.
Они сидели возле железной бочки с ржавой водой, где плавали окурки. Шугалий угостил Лопатинского сигаретой с фильтром, тот аккуратно взял ее черными от машинного масла пальцами, глубоко затянулся и откинулся на спинку скамейки, сбитой из необструганных досок, почерневших от времени. Вообще все тут казалось Шугалию темным: и затоптанная тракторными гусеницами трава, и черные деревянные стены мастерской, даже синий комбинезон Лопатинского замаслился до черноты. Только белела сигарета в темных пальцах, и были удивительно белыми ровные зубы Лопатинского; он улыбался, и капитану было приятно смотреть на него: открытый взгляд, умные глаза и доброжелательная улыбка. Молчит, ожидая вопросов, небось знает себе цену, ведет себя с достоинством, нет в нем суетливости и угодливости, которые выдают людей с мелковатой душой или не совсем чистой совестью.
Шугалий решил начать откровенный разговор, без намеков и умолчаний. Ему уже не раз приходилось встречаться с людьми этого типа, знал, что на них можно положиться, даже доверить тайну, и они часто помогали капитану. К сожалению, подумал Шугалий, ему приходится иметь дело, главным образом, с отбросами человеческого рода, но что поделаешь - такая уж у него профессия, кто-то ведь должен исполнять и эти обязанности. Тем более приятно было капитану видеть умные глаза и приветливую улыбку.
Сказал, так же приветливо улыбнувшись и подсев к Лопатинскому поближе:
- Вот надеемся на вашу помощь, Степан Степанович.
- Почему же не помочь? Если только смогу, - повторил он. - У нас одно дело - я машины ремонтирую, вы что-то другое делаете, тоже нужное. Такова уж жизнь...
- Лейтенант Малиновский уже спрашивал вас о Кузе. Что он делал утром восемнадцатого августа? Где и с кем был? Не приезжал ли кто-нибудь к нему накануне или восемнадцатого на рассвете?
- Эва, сколько вопросов сразу! Давайте помаленьку. Первый - что Кузь делал утром восемнадцатого августа?
- Да.
- Мне на работу в шесть заступать, жена будит в пять Кузь в эту пору уже во дворе возится. В пять еще темно было, но я видел его.
"Значит, он не мог быть в это время в Озерске, - подумал Шугалий, - и к Завгороднему заходил кто-то другой". Спросил:
- И что же делал Кузь?
- Что-то вынес из сарая - и огородами к озеру.
Мимо моего двора. А переулком ближе и удобнее.
Я еще удивился: зачем полную канистру дальней дорогой переть?
- Почему считаете, что канистра была полной?
- А для чего на озеро пустую нести? За водой?
Так ее в колодце хоть залейся. И знаете, когда полную несут - руку оттягивает.
- Логично, - согласился капитан. - И что, думаете, было в канистре?
- Бензин, что же еще?
- Допустим, действительно, бензин. Значит, Кузь заправил бак и куда-то поехал.
- Точно, поехал.
- Видели?
- А он мотор завел. Он у Кузя кашляет, пока не разогреется. И дергать надо долго, магнето плохое.
Прогрел и уехал. Ветер уже поднялся, кто же будет рыбачить? Волна шла еще небольшая, ехать можно, а рыбачить - ни-ни.