- Какого ребенка? - не понял Шугалий.
- Олексу во Львове...
- Он - ребенок? - засмеялся капитан.
- Совсем еще ребенок, - уверенно подтвердила она, и Шугалий понял, что вряд ли кто-нибудь переубедит ее.
- Вам нравится Нина Бабинец? - спросил он.
- Девушка как девушка. Современная. - Олена Михайловна доброжелательно улыбнулась, но в последнем слове Шугалий все же уловил негативный подтекст. - Я не возражаю. Андрий, правда... - запнулась она.
- Был против? - Олена Михайловна не ответила, но Шугалий не обратил на это внимания. - Ваш брат никуда не отлучался после отъезда Стецишина? спросил он.
- Нет.
- Разговаривал по телефону?
- Кажется, нет. Вечером я поливала цветы и могла не услышать.
- Говорил, что собирается на рыбалку?
- Рано лег спать. В десять его окно уже не светилось. А утром его разбудил Чепак.
- Кто? - Шугалий поставил чашечку, чтобы не расплескать кофе. - Какой Чепак?
- Северин Пилипович, ветфельдшер. Помощник Андрия. Он тут в конце улицы живет.
- Когда это было?
- Около пяти. Уже рассвело. Я еще дремала, но услышала звонок, а потом голос Северина Пилиповича.
- Где ваша комната?
Олена Михайловна показала на прихожую, откуда на второй этаж вела деревянная лестница.
- Там моя и Олексы комнаты.
Шугалий еле скрыл волнение. О Чепаке он услышал впервые. Лейтенант Малиновский оказался настоящим растяпой, и Шугалий мысленно обругал его. Правда, лейтенант говорил о каком-то соседе, который заглядывал к Завгородним на рассвете. Капитан недоверчиво переспросил:
- Из вашей комнаты слышно, что делается тут?
- Конечно.
- И вы уверены, что это был Чепак?
- Кто же еще? Хриплый голос, да и о корове говорил...
- О какой корове?
- Наверно, о больной. Я не прислушивалась, еще спала, и просыпаться не хотелось.
- Они ушли из дому вместе?
- Может быть.
- Прошу вас припомнить. Это очень важно.
- Заснула я сразу. Да, вероятно, ушли, - слышала, как стукнула калитка.
Шугалий на несколько секунд задумался. Вдруг Олена Михайловна сказала:
- Кажется, ошибаюсь. Возможно, Андрий остался, или это во сне слышала его шаги? - потерла пальцами виски. - Нет, не могу утверждать с уверенностью.
- Почему не сказали лейтенанту Малиновскому о Чепаке?
- Сказала, однако он не обратил внимания. Северин Пилипович часто бывал у нас.
- Но ведь так рано...
- Иногда и ночью.
- Да, у ветеринаров жизнь беспокойная. А не пошли ли они рыбачить?
- Андрий на спиннинг ловил, а на него не всегда поймаешь. Северин Пилипович - человек практичный и свое время ценит. Он спиннингом не балуется.
Шугалий подумал, что этот аргумент не очень убедителен, но промолчал.
Чепак! Кто такой Чепак, и не связан ли его утренний визит с приездом Романа Стецишина? Но тогда Стецишин должен был видеться с Чепаком. Тем более что живет ветфельдшер почти рядом.
Спросил:
- Чепак давно в Озерске?
- Видно, и родился здесь.
- Стецишин знает его?
- Почему бы не знать? Тут все знают друг друга.
Конечно, мог и забыть - родных иногда забывают, а чужих... - Олена Михайловна отпила кофе и сказала неожиданно, без всякого перехода: - А вы зря Чепака подозреваете, он порядочный человек, сами узнаете, когда освоитесь тут. Все равно что Олекса пришел бы или я сама.
Шугалий кивнул, хотя Олена Михайловна не убедила его. Сколько было случаев, когда на вид самые порядочные люди оказывались негодяями и даже преступниками, - он привык верить только фактам, проверять факты, взвешивать факты и делать из них выводы.
Напомнил:
- Вы обещали показать мне дом.
- У нас нет замков.
- Но...
- Ну, хорошо, пойдемте на второй этаж.
Винтовая деревянная лестница с резными перилами вывела их в небольшую прихожую с двумя дверями.
Олена Михайловна открыла их.
- Вот эта - моя, - ткнула пальцем направо, - а северная - Олексы. Прошу сперва ко мне, - она пропустила капитана и остановилась в дверях. Видно, вторжение малознакомого человека не очень понравилось ей: нетерпеливо постучала кончиками пальцев по косяку и сказала прямо: - Я не принимаю гостей, и тут у меня... Не выношу любопытных.
- Но ведь я здесь вовсе не из любопытства, - немного обиделся Шугалий.
Он остановился посреди комнаты, осматриваясь вокруг. Шкаф, трюмо, простая кровать и фотографии на стенах. Много фотографий, простых, любительских, но увеличенных и отпечатанных на хорошей бумаге, и портретов, сделанных профессионалами.
Большое фото мальчика в матроске с испуганными глазами, чуть сбоку тот же мальчик уже в школьной форме, а напротив двери, наверно, уже студентом - на мотоцикле, в шляпе и в перчатках с раструбами.
Сама Олена Михайловна - девушкой и в зрелом возрасте. Она и правда была красавицей. Но со всех фотографий смотрела грустно, словно не видела в жизни ничего веселого, сказочная царевна Несмеяна.
Только на одном снимке Олена Михайловна улыбалась: стояла рядом с братом и держала на руках маленького Олексу; смотрела на него нежно, и, если бы Шугалий не знал, что мать Олексы умерла во время родов, мог бы подумать, что на фото изображена счастливая супружеская пара с ребенком.
Капитан хотел уже выйти из комнаты, но его внимание привлекло пятно на стене, четырехугольник на обоях прямо над кроватью; должно быть, и тут висела фотография, которую сняли совсем недавно.
- Чудесные снимки, - сказал он. - Сами делали?
- Нет, у нас есть один мастер в Озерске... - Олена Михайловна смотрела отчужденно; видно было, что любопытство Шугалия и его вопросы раздражают ее.
Капитан притворился, что не замечает этого.
- А то фото сняли совсем недавно? - он ткнул пальцем в пятно на стене. - Кто тут был сфотографирован?
- Выцвело на солнце, и я заказала репродукцию! - Олена Михайловна игнорировала вторую часть вопроса.
Шугалий задержался в комнате еще с минуту; у него было ощущение, что увидел какой-то отрезок жизни этой женщины, но сделал это нетактично, будто заглянул в замочную скважину.
- Извините, - сказал он наконец вполне искренне и вышел из комнаты.
Он постоял немного на пороге комнаты Олексы.
Тут ничто не удивило его: низкая кушетка, письменный стол, заваленный журналами, учебниками и тетрадками, стеллажи с книгами, книги на подоконнике, на шкафу и даже на полу у кушетки, стереорадиола с большими динамиками по углам, и среди всего этого бедлама большая хрустальная ваза с красными и белыми розами на журнальном столике.
Розы были только что срезаны, и Шугалий знал, кто поставил их здесь. Оглянулся на Олену Михайловну - она тоже заглянула в комнату, и глаза ее потеплели.
Он потянул носом.
- Газ, - сказал уверенно, - вы выключили газ?
Женщина всплеснула руками, заторопилась вниз по лестнице. Капитан дождался, пока она добежала до кухни, несколькими пружинистыми шагами достиг ее комнаты и спросил оттуда:
- Ну что?
- Вам показалось, - услышал он. - Только напугали.
Шугалий медленно спустился по лестнице. Олена Михайловна не могла ошибиться, только что он слышал ее вполне отчетливо: таким образом, и она вряд ли не узнала бы хриплый бас Чепака.
Чепак... Чепак... Северин Пилипович Чепак, ветеринарный фельдшер...
Шугалий попрощался с Оленой Михайловной, вышел на улицу и быстро зашагал к центру. Заглянул в райотдел госбезопасности и попросил срочно, к утру, подготовить справку о Чепаке.
На фасаде районного Дома .культуры висело огромное объявление, приглашавшее на танцевальный вечер с развлечениями: аттракционы, лотерея, вопросы и ответы о любви и дружбе.
Обычные танцульки, догадался капитан, однако решил пойти. Вечер все равно был свободен, и на танцах можно с кем-нибудь поговорить, услышать, что говорят в городке о случае на Светлом озере.
Как оказалось, ответов о любви и дружбе на танцевальном вечере не было, поскольку не было вопросов.
Наверно, это устраивало и культработников - в свой актив они все равно добавили еще одно воспитательное мероприятие, и молодежь, которой надоели сентенции лекторов, взятые из популярной брошюры общества "Знание".
Кружились в вальсе пары, раскрасневшиеся от стремительного движения, взглядов, прикосновений, разговоров. Шугалий, надевший новый яркий галстук, подумал, что вряд ли в танцевальных залах больших городов оркестры еще играют вальсы, а тут, как оказалось чуть погодя, танцевали даже "барыню", танцевали, правда, как-то модерново, но увлеченно и весело.
Капитан немного постоял, осматриваясь. Зал темноватый, у стен ряды сдвинутых деревянных кресел.
Оркестр из трех человек: ударник, электрогитара и саксофон. И девушек вдвое больше, чем парней. Они танцевали друг с другом, и все же некоторые из них стояли по углам, переговариваясь между собой и делая вид, что танцы не очень-то интересуют их: просто заглянули в Дом культуры ради приятных разговоров с подругами. Среди них Шугалий заметил и свою сегодняшнюю библиотекаршу, вспомнил ее глаза, сжатые губы и решил пригласить ее на танец. Хотел, конечно, танцевать не с ней. Вон кружится, полузакрыв глаза, брюнетка со стройными ногами; такая даже коротким взглядом пробьет самую мощную броню равнодушия.
Но девушки уже не для вас, уважаемый капитан, - у вас дома своя стройная брюнетка... Интересно, что бы подумала Вера, увидев его на танцульках? Она умница и поняла бы, что потянуло его сюда вовсе не желание познакомиться с какой-нибудь районной красоткой. Но глубины ревнивого женского сердца вряд ли когда-нибудь будут окончательно исследованы, и где-то там, в каком-то уголке, вероятно, останется маленькая, маленькая горчинка...
Шугалий вздохнул и направился вдоль стены к библиотекарше. Шел и смотрел на девушек, которые, увидев его маневр, заволновались, хотя внешне почти ничем не проявили этого.
Библиотекарша деланно засмеялась, поправляя прическу, ее подруга, низенькая блондинка, покосилась на капитана, обмахиваясь платочком, и только третья не отводила откровенно выжидательного взгляда и улыбалась смущенно и взволнованно. Лицо у нее вытянулось, когда Шугалий остановился перед библиотекаршей, и он решил в следующий раз непременно пригласить ту девушку.