Петро, как рассвирепевший медведь, двинулся на Олексу. Вероятно, тому пришлось бы плохо, но Шугалий уже загородил Олексу и властно сказал:
- Милиция! Прошу прекратить безобразие!
- Какая еще милиция! - не сразу сообразил Петро. - Не суйся не в свое дело, не то хуже будет!
И все же он остановился, колеблясь, и Шугалий воспользовался этим.
- Ступайте отсюда, - приказал он, - а то задержим и будем судить за хулиганство.
- Охота была связываться! - поднялся с асфальта второй парень. Пошутить уже нельзя!
- Я тебе за такие шутки!..
- А я что?.. Я - ничего...
- А чего он к нашим девчатам цепляется? - сделал попытку оправдаться Петро.
- А тебе какое дело? - взорвалась Нина.
- Нашла фраера... - пробормотал Петро. - Мы тебе еще припомним. - Он пытался отступить с достоинством, насколько это было возможно в его положении.
Повернулся и пошел, не глядя на товарища, который плелся следом.
Только теперь Олекса повернулся в Шугалию.
- Вы правда из милиции? - спросил он.
- Лучше бы поблагодарил человека! - Нина с любопытством смотрела на Шугалия.
- Не все ли равно - откуда?
Шугалий отозвал Олексу в сторону и отрекомендовался, объяснив, для чего приехал в Озерск, и почувствовал, как тот сразу внутренне напрягся. Что ж, конечно, мало приятного в том, что кто-то начнет копаться в твоей жизни, а парень оказался неплохим, и капитан решил быть с Олексой предельно деликатным. Тем более что он сам информировал органы госбезопасности об отцовском письме. Кто знает, как повел бы себя на его месте другой? Может, и не придал бы значения черновику или, наоборот, не захотел бы неминуемых хлопот, связанных с расследованием, и уничтожил бы черновик письма.
- Проводим девушку домой, - предложил Шугалий. - Потому что те двое...
- Не так уж и страшно! - В этих словах Олексы не было бравады, и капитан спросил:
- Занимаетесь самбо?
- У нас в университете кружок...
- А вы его ловко положили.
- Пижонов надо учить.
- Но ведь можно напороться и на нож...
- В Озерске вряд ли. Я Петра знаю. На это не пойдет.
- Вы уже шесть лет не живете в Озерске, и я бы на вашем месте...
- Все лето тут. Да и на зимние каникулы приезжаю. Отец все время в разъездах... был, - с горечью поправился он, - и тетке надо помогать.
- Хорошая она.
- Не то слово - хорошая! А вы уже успели побывать у нас?
- И так много времени потеряно зря.
- Если бы я раньше поинтересовался отцовскими бумагами...
Шугалий незаметно коснулся его локтя, и Олекса осекся.
- Какими бумагами? - спросила Нина. - Ты не говорил о них.
- Деловая переписка, - уклончиво пояснил Олекса. - Тебе не интересно.
- Мне все интересно.
- Мелочи, - он махнул рукой, - всякие карантинные мероприятия.
- Завтра утром разберем их, - сказал Шугалий.
Они миновали библиотеку и остановились перед калиткой, сваренной из толстых железных прутьев.
Дом Бабинцов стоял в глубине густого сада, в больших окнах горел свет.
- Зайдем? - предложила Нина.
Олекса не ответил. Ему явно не хотелось расставаться с девушкой, однако Шугалий имел намерение еще поговорить с ним.
- А вам на работу совсем близко... - Шугалий сделал вид, что не слышал слов девушки.
- Когда надо, мать просто кричит Нине, - засмеялся Олекса. - "Борщ на столе, остынет!"
- Чаю попьем... - девушка открыла калитку, - а кто хочет горячего борща...
- Завтра, - твердо возразил Шугалий, - борщ завтра, а сегодня мы с Олексой должны поговорить.
Нина обиженно закрыла калитку, Олекса с сожалением посмотрел ей вслед и повернулся к капитану.
- Пойдем к нам?
- Проводите меня до гостиницы.
- Тут два шага.
- А у меня только два вопроса. Отец говорил вам о приезде Романа Стецишина?
- Да. Он еще месяц назад получил письмо из Канады. Вообще они не переписывались, может быть, писали раз в пять лет, отец почему-то не очень любил дядю Романа...
- А Олена Михайловна?
- Не знаю. Хотя... В ее комнате висело фото...
- Видел, - подтвердил Шугалий. - Не хватает одного снимка.
- Фотография тети с дядей Романом. Давнишняя, когда они были еще совсем молодыми.
- Конечно, ведь не виделись тридцать лет. Почему Олена Михайловна сняла фото?
- Мне было неудобно спрашивать.
- Понимаю. Не говорила, что произошло между ними и Стецишиным?
- Считаете, что отец поэтому и сел писать письмо к вам? Мне тоже так кажется... Спрашивал у тетки, говорит, ничего не слышала и ничего не знает. Да и правда, что могло случиться?
- И все же что-то случилось, - раздумчиво сказал Шугалий. - А с Чепаком вы знакомы?
- Кто же его не знает? Отцовский помощник и товарищ.
- Товарищ?
- Отец его уважал. Северин Пилипович с женой часто приходили к нам.
Они подошли к гостинице.
- До завтра, - Шугалий похлопал Олексу по плечу, - будь здоров, парень, - перешел он на "ты", - завтра утром я зайду к вам. А теперь - спать, устал я немножко...
Верно, сказал неправду, так как еще читал, а потом лежал в постели с открытыми глазами, пока сон все же не сморил его.
Дом ветлечебницы стоял за высоким деревянным забором на краю городка. Шугалий сразу узнал Чепака, хотя на фотографии, которую показали капитану в райотделе госбезопасности, тот был значительно моложе.
А может, это белый халат придавал Чепаку какую-то врачебную суровость и старил его, потому что ветфельдшер двигался живо и глаза блестели совсем молодо.
И все же Чепаку было уже за пятьдесят. С утра Шугалий познакомился с его биографией - собственно, знакомиться было не с чем. Родился Чепак в Озерске, отец его работал на городской лесопилке, мать - судомойкой в ресторане. На лесопилку незадолго до войны поступил и Северин. В начале сорок третьего года гитлеровцы сожгли лесопилку, несколько рабочих были арестованы, а девять человек, в том числе и Северин Чепак, ушли в леса, где и создали костяк небольшого партизанского отряда, действовавшего в районе Озерска и Любеня.
Летом сорок третьего года каратели вместе с отрядом куренного Стецишина, воспользовавшись данными, полученными от предателя, подосланного бандеровцами к партизанам, разгромили отряд, прижав его к черным болотам. Предателя так и не нашли. Только трем партизанам удалось спастись, в том числе и Северину Чепаку - он как раз был послан на связь с подпольщиками в Любень, райцентр километрах в семидесяти от Озерска.
Прочитав это, Шугалий остановился. Чепак был в Любеке, когда каратели с бандеровцами громили отряд. Случайно ли? А теперь сын куренного Стецишина приезжает из Канады в Озерск.
Но при чем тут Завгородний? Ведь во время войны Андрий Михайлович был во Львове...
Дальше вся биография Чепака укладывалась в один абзац. После войны окончил ветеринарное училище и вот уже почти тридцать лет работает в озерской ветлечебнице. И работает неплохо - все им довольны!
...Чепак делал укол собаке, которую держала полная женщина в грязных туфлях. Пес вертелся, женщина не могла удержать его, и фельдшер повернулся к Шугалию.
- Помогите! - не попросил, а приказал он, и капитан безропотно придержал пса за задние ноги.
Чепак сделал укол и обратился к Шугалию:
- Чем могу служить?
- У меня личное дело, Северин Пилипович, и хотел бы поговорить с глазу на глаз.
- Там вас устроит? - Чепак ткнул пальцем на скамейку под яблоней. - Я только шприц отнесу. - Он вернулся сразу и сел вполоборота к Шугалию, положив на колени большие руки с набрякшими синими венами.
Капитан предъявил ему удостоверение. Чепак внимательно изучил его, Шугалию показалось, что даже слишком внимательно, вернул и снова положил руки на колени, смотрел в глаза капитану и ничем не проявлял своего волнения.
- Мне поручено выяснить обстоятельства смерти ветврача Завгороднего, начал Шугалий, не отводя взгляда, - и я хотел бы узнать, зачем вы приходили к Андрию Михайловичу восемнадцатого августа утром, в пять?
- Погодите, когда же это было - восемнадцатого?
В конце концов, какое это имеет значение. В последнее время по утрам я вообще не заходил к Завгородним.
- Это было в день смерти Андрия Михайловича.
- Вот оно что! - Зрачки Чепака сузились и высокий чистый лоб покрылся морщинами. - А я думаю, что это меня госбезопасность беспокоит! Думаете, убили Андрия Михайловича?
- Давайте условимся, Северин Пилипович, вопросы буду задавать я.
- Ваше право, товарищ, ваше право...
- Итак, утром восемнадцатого?..
- В пять утра я был еще дома. В начале шестого пошел на Светлое озеро.
- Кто это может подтвердить?
- Жена еще спала, - рассудительно сказал Чепак, - а живем мы возле озера. Через огороды тропинкой прямо к берегу. Может, кто-нибудь и видел, надо расспросить соседей.
Шугалий чуть улыбнулся.
- А где вы были накануне между тремя и четырьмя часами дня?
Чепак потер лоб, и он снова разгладился.
- В субботу то есть? В два мы обедали, потом отдыхал. Выходной был у нас, - пояснил он, - мы по субботам работаем, но Андрий Михайлович сделал выходной. В праздники работали, так отгуливали.
- Жена была дома?
- Пообедали вместе, потом она по магазинам пошла.
- Когда вернулась?
- А кто ж ее знает? У нее надо спросить - думаю, около пяти.
- И от трех до четырех часов никто не заходил к вам?
- Спал я, может, кто-нибудь и стучал.
- Со Стецишиным не виделись?
Капитан увидел, как зашевелилась кожа на лбу у Чепака, но глаз не отвел и ничем больше не проявил своего волнения.
- Каким Стецишиным? У нас в Озерске были только одни Стецишины, но исчезли... Давно исчезли, где-то в Америке, говорят.
- Когда вернулись в воскресенье с рыбалки? - Шугалий умышленно менял вопросы, чтобы не дать Чепаку возможности сосредоточиться.