Топаз одарила Джейка сочувственным взглядом, смущенная бестактностью итальянца.
— Мне поручено, — продолжал он, — доставить вас в Венецианское бюро и помогать вам во всех относящихся к Италии вопросах.
— Значит, в Венецианское бюро — так идем! — заявил Натан и широким шагом двинулся по пристани.
Больше никто не тронулся с места.
— На самом деле, нам туда, — нервно указал Паоло.
Топаз не удалось скрыть лукавую усмешку, когда Натан резко развернулся кругом.
— Мне оставаться тут одному, или можно?.. — с надеждой спросил Джейк.
— Пока идем с нами, — смягчившись, разрешила Топаз, — но, когда мы начнем работать, ты вернешься на корабль. Ясно?
Не промедлив ни мгновенья, Джейк спрыгнул на берег.
Паоло повел их через портовый район, сквозь суетливую дневную толпу.
— Безумное тут местечко в час «пик», а? — заметил Натан, приподнимая шляпу перед хорошенькой торговкой цветами. — У нас хватит времени выпить горячего шоколада? Если мне не изменяет память, во «Флориане» на площади Святого Марка готовят лучший горячий шоколад во всей Адриатике.
— Ты, конечно, можешь попробовать, но до открытия «Флориана» остается еще двести четырнадцать лет, — заметила Топаз.
— Вот на этом корабле, — вмешался Паоло, остановившись и кивнув на небольшую каравеллу, — прибыли мистер и миссис Джонес.
Желудок Джейка сжался. Он принялся жадно рассматривать деревянный кораблик: паруса были аккуратно убраны, а палубы — совершенно пусты. Буквы с завитушками складывались в название — «Мистэр».
«Тайна», — перевел про себя Джейк.
Более подходящее имя трудно было подобрать.
— Может быть, нам стоит взглянуть? — вежливо спросил он, мечтая запрыгнуть на борт и тщательно изучить корабль в поисках любых следов родителей.
Но Натан уже запрыгнул на палубу и спустился в каюту. Мгновением позже он вынырнул обратно и отрицательно покачал головой.
— Там, внизу, — как на «Марии Челесте», — сообщил он, вернувшись на пристань. — Вот единственное свидетельство, что там вообще был кто-то живой.
Он разжал кулак, показав лежащую в ладони пригоршню фруктовых косточек.
Эта картина была знакома Джейку — до боли знакома.
— Мандарины, — пробормотал он. — Мама от них без ума.
Он уже собирался протянуть руку и забрать косточки, но тут Натан швырнул их через плечо прямо в море, где они и затонули без следа.
— На случай, если ты не заметил, — вздохнула Топаз, взяв Джейка за руку, — его бесчувственность может сравниться только с его же тщеславием.
Неторопливо путешественники добрались до самого города. Выйдя на площадь, они увидели толпу, собравшуюся вокруг человека на помосте, который страстно и хрипло произносил какую-то речь. Оратор имел длинную косматую бороду, был облачен в потрепанное бархатное одеяние и держал в поднятой руке арбуз.
— Что он говорит? — спросил у Паоло Натан. — Я слегка подзапустил итальянский, но насколько я понимаю, он не арбузы продает…
— Он говорит: «Такова форма мира», — вмешалась Топаз, прежде чем Паоло успел открыть рот. — «Он не плосок, а кругл, подобно этому плоду. Мы не центр вселенной, не солнце вращается вокруг нас, а мы обращаемся вокруг солнца!»
Паоло согласно кивнул, подтверждая безукоризненный перевод девочки.
— Удивительно, насколько этот джентльмен опережает свое время, — заметил Чарли. — Хотя идея носилась в воздухе еще с античности, Коперник выступил со своей теорией небесных сфер лишь в тысяча пятьсот сорок третьем году.
Большинство зевак просто глазели, но некоторые выкрикивали что-то неодобрительное или свистели. Затем несколько крепких мужчин в доспехах и шлемах с остроконечными навершиями протолкались сквозь толпу, схватили оратора, стащили с помоста и уволокли его, так и не переставшего кричать, прочь с площади. Зевакам приказали разойтись.
— В последнее время в городе частенько происходит что-то подобное, — заметил Паоло. — Многие побаиваются этих новых идеологий.
— Новых идеологий? — переспросил Натан.
— Он имеет в виду гуманистические тенденции, которые начинают распространяться по Европе, — пояснила Топаз.
— Правда? Я не то чтобы действительно тебя спрашивал, но… гуманизм, да — именно так я и подумал.
— Разумеется, он и понятия не имеет, что это такое, — доверительно сообщила Джейку Топаз. — Вероятно, считает заразой, которую можно подхватить в бассейне.
— Гуманизм утверждает ценность человека как личности, — парировал Натан с напускным британским произношением, — безотносительно религиозных доктрин и сверхъестественных верований. Выражаясь доступными тебе словами, он заявляет, что все люди равны и каждый имеет право на счастье.
— Каждый и каждая.
Паоло, неуверенно улыбаясь, переводил взгляд с Натана на Топаз.
— Это всего лишь спектакль, — шепнул ему на ухо Чарли. — На самом деле, они любят друг друга.
Юный итальянец увел ребят с площади и двинулся вдоль канала. Джейк краем глаза заметил человека, дрессирующего обезьянок, и еще одного, над корзиной, заклинающего змей. Паоло украдкой огляделся и поднялся по лесенке к старому, обшарпанному зданию, жестом показав остальным агентам, чтобы они следовали за ним. Джейк обратил внимание на деревянную дощечку у двери, где была грубо вырезана эмблема хранителей истории — песочные часы и планеты.
Они вошли в светлое помещение со сводчатым потолком, в котором кипела бурная деятельность. Там трудились восемь поваров, с ног до головы покрытые мукой.
Глаза Натана загорелись энтузиазмом.
— О, пицца!
— На самом деле, это лепешки фокачча, новая выдумка из Неаполя, — поправил его Паоло.
— А по мне, так вылитая пицца, — пожал плечами Натан. — В любом случае, отличное прикрытие для бюро.
— О, это не прикрытие, — возразил Паоло. — Пекарня действующая, и лучшая в городе. Бюро снимает комнату в задней части здания, поскольку необходимость в ней бывает лишь время от времени.
— Нравится мне, как итальянцы ведут дела — без лишнего любопытства, — вздохнул Натан и подхватил лепешку, только что вынутую из печи.
— Вперед, угощайтесь.
Топаз отметила, что главный повар явно не в восторге от выходки юноши.
— «Эмменталь», если я не ошибаюсь… — предположил Натан. — Чарли, что скажешь?
Чарли попробовал кусочек, тщательно его прожевав.
— Полагаю, это «Гауда», хотя несколько более пряная, чем обычно, — решил он, — с мускатной ноткой. Свежее решение.
Повар, не слишком впечатленный Натаном, признал в Чарли родственную душу и одарил его доброжелательным кивком.
— Если с чревоугодием покончено, — поспешно вернула их с небес на землю Топаз, — то, может, пора обсудить пустяковый вопросец насчет фиолетового кода и грядущей катастрофы мирового масштаба.
Молодые агенты прошли в тесную комнатку в глубине пекарни. Она оказалась складом, забитым ящиками со свежим базиликом и помидорами, и ни в какое сравнение не шла с величественной строгостью другой штаб-квартиры хранителей истории, которую видел Джейк.
— Я так понимаю, это и есть бюро? — с сомнением уточнила Топаз.
Она указала на единственный кособокий стол, приютившийся в дальнем углу комнаты, на котором среди разнообразнейших сыров возвышалась видавшая виды машина Меслита.
Паоло виновато пожал плечами, что вполне сошло за ответ.
Топаз подошла к столу, чтобы рассмотреть его поближе. У этой машины Меслита, как и у всех прочих, сзади торчала кристаллическая антенна.
— Алан и Мириам Джонес должны были отправить сигнал бедствия с этой машины, — заключила девочка.
Джейк невольно придвинулся ближе. Он дотронулся пальцами до антенны и тут же получил чувствительный электрический разряд.
— Вот что бывает, если так делать. Урок усвоен, — заметил Чарли и повернулся к Паоло. — Так куда именно ходили Алан и Мириам Джонес?
Итальянец вытащил из кармана неряшливый ворох листочков с записями и попытался разобрать собственный почерк. Первая страница изрядно его озадачила, но, в конце концов, он все же сообразил.
— А, это список покупок для моей матери. Она собирает венецианское стекло. Ей нравятся его цвета!
— Как занимательно, — проронил Натан.
Паоло перешел к следующему листку.
— А, вот то, что надо. В Венецию Джонесы прибыли во вторник вечером. В среду они посетили дом синьора Филиппо на севере города; это известный архитектор, который не так давно вдруг исчез по пути на работу.
— Исчез? А он не мог попросту свалиться в канал? — спросил Натан.
— Нет, в том-то все и дело, — внезапно оживившись, пояснил Паоло. — Видите ли, за последние несколько месяцев пропали, по меньшей мере, десять архитекторов. Не только из Венеции: из Флоренции, Пармы, Падуи — отовсюду. Об этом весь город судачит.
— Зачем кому-то избавляться от архитекторов? — устало вздохнув, спросил Натан. — По мне, так это вполне безобидный народ.
— Может, от них и не избавлялись, — к собственному удивлению, предположил Джейк. — Может, кому-то потребовались их услуги.
Топаз удивленно взглянула на Джейка. Натан небрежно пожал плечами.
— Так Джонесы вернулись?.. — спросил он.
— Ненадолго, — продолжал Паоло, — затем в семь вечера они отправились в собор Святого Марка. Я прождал их всю ночь. Они так и не пришли.
На миг повисло молчание. Топаз стиснула руку Джейка.
— Они говорили тебе, что собираются в собор? — уточнил Чарли.
— Они спросили, как туда пройти, — ответил Паоло.
— Твои родители религиозны? — спросил у Джейка Натан.
— Только если считать сладкие пирожки на Рождество…
— Мне рождественская выпечка определенно кажется священной, — задумчиво пробормотал себе под нос Чарли.
— II у a quelque chose ici,[29] — объявила Топаз, изучая вроде бы чистый кусочек пергамента. — Кто-то что-то писал поверх этого листа. Сами видите — надпись отпечаталась.
Натан потянулся к находке, но Топаз не обратила на него внимания. Она подняла листок к свету, так, чтобы еле заметные оттиски слов стали виднее.