Завершить миссию было единственным способом отдать дань уважения тем, кто пожертвовал собой, чтобы спасти этот мир, и Джейкоб был уверен – лично он сделает все, что потребуется, чтобы довести дело до конца.
– С тобой правда все хорошо?
Шанар была рядом, ее руки обнимали его за плечи, а милое лицо находилось всего в паре дюймов от его собственного. Чародейка дотронулась до затянувшейся раны у него на груди, и Джейкоб впервые осознал, что рана заканчивается в том самом месте, где его отметил призрак, стерев серповидный шрам и заменив его другим. Мужчина чувствовал внутри себя что-то еще, словно в его теле поселилось какое-то новое существо. Ощущение было странным, но его нельзя было назвать неприятным. Что бы Зейл ни сотворил с ним, Джейкоб был жив, а это куда больше, чем все, на что он смел надеяться с той самой секунды, как меч Сикарай нашел свою цель.
Джейкоб задумался над вопросом Шанар. Был ли он в порядке? Он кивнул, осознавая те изменения, что произошли внутри него, ту вновь обретенную уверенность, которую принесла битва с Сикарай. Его сила никогда не брала начало из Эл’друина или любого другого оружия; она шла изнутри.
Возможно, чародейка тоже почувствовала эту перемену, поскольку на этот раз не стала шутить, а просто нежно поцеловала его.
– Хвала небесам, – шепнула она. – Но ты мой должник, приятель. Я чуть не умерла от страха, глядя на то, как ты истекаешь кровью на полу.
Джейкоб улыбнулся, но на сердце у него было тяжело.
– Посмотри, как там Джинвир. Она ранена, и кто знает, как камень повлиял на нее. Скоро нам придется покинуть это место, иначе все мы будем в опасности.
Еще мгновение Шанар изучала его лицо, а затем кивнула:
– Мужчина, который берет на себя ответственность. Я ведь могу и привыкнуть к этому. – Она развернулась, чтобы уйти, но внезапно обернулась. – Может, у него и получится. Дай ему шанс.
Джейкоб покачал головой. У них еще будет время для скорби, но не сейчас. Тираэль хотел, чтобы Джейкоб возглавил хорадримов, и он намеревался это сделать. Есть люди, о которых необходимо позаботиться, и задачи, которые необходимо решить. К тому же где-то там, в темноте, оставались призраки. Санктуарий вовсе не был в безопасности.
Каллен сидел на каменной стене, а рядом с ним устроился монах. С тех пор как они вернулись, ученый не произнес ни слова и теперь смотрел в пустоту. Он где-то потерял свои очки и выглядел еще более мягким, более уязвимым, чем прежде, но при этом в нем чувствовалась какая-то новая энергия, заставляющая других держаться на расстоянии.
Джейкоб повернулся к некроманту. Зейл казался лишь оболочкой самого себя. Он стоял, по-прежнему сжимая почерневший обрубок руки, а Гумберт что-то бормотал, но так тихо, что Джейкоб не расслышал.
– Ты спас мне жизнь, – произнес воин. – Не знаю, чем я смогу отплатить за твою жертву.
Зейл кивнул, а в его глазах появился прежний таинственный блеск.
– На моем месте ты сделал бы то же самое…
Джейкоб почувствовал чье-то присутствие сзади за долю секунды до того, как его оттолкнули в сторону.
– Ты, – тяжело дыша сказала Джинвир, указывая на Зейла. Руку воительницы все еще покрывала кровь, но ее течение замедлилось настолько, что Джейкоб наконец-то поверил: рана несмертельна.
Он решил, что женщина собирается напасть на некроманта, но вместо этого Джинвир протянула Зейлу руку.
– Мне, может, и не нравится та магия, которой ты владеешь, но я признаю, что была неправа, – сказала она. – Почту за честь сражаться с тобой бок о бок в любое время, некромант.
Зейл с легкой улыбкой поднял почерневший обрубок правой руки.
– Не думаю, что в ближайшее время смогу пожимать кому-нибудь руку. Но спасибо.
– Верно, – пробормотала Джинвир. – Извини.
Звук быстро приближающихся шагов заставил их обернуться. В комнату вошел Лорат Нар в компании нескольких рыцарей и хорадримов из Геа Кула. Юноша был вне себя от радости, увидев их, но его лицо вытянулось, когда Джейкоб рассказал о том, что произошло, и настроение собрания быстро сменилось с победного торжества на мрачно-почтительные воспоминания о погибших.
А потом, буквально в одно мгновение, все изменилось еще раз – через портал шагнул Тираэль.
Бывший архангел оглядел членов своей команды, которые столпились вокруг, безмерно счастливые, что он вернулся. Всего несколько недель назад они были группой незнакомцев, а теперь превратились в небольшой отряд воинов, готовых доверить друг другу свои жизни. Они столкнулись с почти непреодолимыми трудностями и выжили, а Черный камень души теперь находился в безопасности в катакомбах.
Но их победа не обошлась без ужасных жертв.
Когда ликование закончилось, Тираэль положил руку на плечо Каллена.
– Мы потеряли хорошего человека, – сказал он. – Томас не будет забыт.
– Никогда, – ответил Каллен. По его лицу скатилась одинокая слезинка. – Он был мне как брат.
– Твои действия в Круге Правосудия спасли нам жизнь, – сказал Тираэль. Он посмотрел на остальных, которые собрались перед ним. – Без вашего участия Сикарай убил бы нас, и камень остался бы на Небесах. Весь Санктуарий должен быть благодарен вам. Не так давно я просил вас взвалить на себя это тяжкое бремя, эту чужую ответственность. Поступая так, я надеялся, что вы примите свое призвание и исполните свое предназначение, хотя шансы и были невелики. Теперь я могу с уверенностью сказать, что вы сделали даже больше возможного, и все, за что мы боролись, осуществилось. Камень возвращен в Санктуарий, где он и останется под нашей охраной. Каждый из вас – герой.
Собравшиеся одобрительно закричали, но Тираэль поднял руку.
– Мы еще не закончили, – сказал он. – Хотя Балзаэль и потерпел поражение, а архангелы дали клятву оставить нас в покое, угроза Санктуарию по-прежнему существует. Призраки преследуют людей, и бродячие демоны должны быть уничтожены. Те, кто сражался вместе со мной на Небесах, должны отдохнуть и держаться от камня подальше, чтобы уменьшить его воздействие, перед тем как они вступят в эти битвы. Остальные останутся здесь. Мы должны переместить камень в гробницу Раккиса и запечатать ее, чтобы впредь она не оказалась открыта снова. Оставшиеся станут хранителями этого места, и тайна камня останется с ними навечно.
Тираэль подумал о рукописи, которую почти закончил. Осталось довести до конца работу Лии и Декарда Каина и кратко изложить то, о чем он узнал, будучи смертным – записать то, что привело его к этому самому моменту. Он хотел бы, чтобы рукопись хранилась у хорадримов. Ему предстояло еще многое узнать о своей новой жизни, и будущее его было туманным, но Тираэль знал, что встретит его в Санктуарии, отдавая всего себя служению свету.
Отныне его дом был здесь.
ЭпилогХранитель
То, что некогда было Норланом, скрючилось в темном углу вонючей камеры. Стражи, охранявшие тайную тюрьму под Церковью Святого Ордена, некоторое время назад покинули ее и забрали все факелы, кроме того, что горел у подножия лестницы, ведущей наверх. Впрочем, это было неважно; даже когда узник смотрел на мир через эти чужие человеческие глаза, ему не требовалось много света, чтобы видеть.
Когда утром стража вернется, их мир будет совсем иным.
Секта храмовников, которую он использовал для достижения своих целей в Вестмарше, лежала теперь в руинах, ее адепты были либо мертвы, либо заключены под стражу вместе с ним. Для Хранителя это была не такая уж и большая потеря. В душе Норлан был слабым человеком, и его храмовники служили лишь для отвлечения внимания и прикрытия куда более важных и масштабных задач.
Некоторое время Хранитель следил за происходящим глазами Норлана, выжидая момент, когда план начнет приходить в исполнение. Завладеть телом и душой этого человека не составило труда, а ожидание чего-либо стало для Хранителя привычным за долгие тысячелетия существования.
Но теперь все изменилось. Пришло время для принятия новых решений.
Хранитель взглянул на груду тел в углу камеры. Когда рыцари заперли их здесь, с ним было еще шестеро мужчин, и пространство казалось довольно тесным. Он разглядывал их измученные, лишенные красок лица с навеки застывшим выражением ужаса.
«Смерть – это пустота, и смертные боятся ее».
А страх можно использовать.
Балзаэль потерпел неудачу, и Ангирский совет отказался действовать. Однако это тоже не стало большой потерей. Хранителя не волновало, сможет ли Балзаэль оставаться в живых достаточно долго, чтобы присоединиться к нему в очищении Санктуария – вся необходимая поддержка уже ждала наготове.
Его Ангелы Смерти.
Даже потеря нового ангела, которого Хранитель с удовольствием принял бы в свои ряды, не нанесла серьезный удар по его планам. А теперь, благодаря тем глупцам, что называют себя хорадримами, и последний недостающий кусочек головоломки находился в пределах его досягаемости.
Хранитель встал, широко разводя руки. Физическая оболочка Норлана начала меняться – его руки и ноги становились длиннее, позвоночник трещал, растягиваясь и изгибаясь, сухожилия и связки лопались, пытаясь справиться с напряжением, а плоть таяла, стекая с костей точно мягкое масло. Если бы в камере оставался хоть один свидетель этой картины, он, скорее всего, выцарапал себе глаза, лишь бы не видеть подобного ужаса.
– Эй, – позвал кто-то из соседней камеры. – Что там происходит? Похоже на звук ломающихся костей. Вы живы, лорд Норлан?
Хранитель не ответил. Он просто вытянул неестественно длинные руки, срывая дверь камеры с петель. Тяжелое железо с лязгом отскочило от стены и замерло в облаке удушливой пыли. Человек в соседней камере закричал, зовя на помощь, когда Хранитель показался в мерцающем свете факела. Впрочем, чудовищный силуэт тут же поглотил энергию и погасил пламя.
Мир погрузился во тьму.
Хранитель начнет с человеческих душ, заточенных здесь, прежде чем переместится в катакомбы, а после обрушит ужас и разрушение на головы всех жителей Санктуария.