– Ну все, этот засранец меня достал. – Эмбер отпускает руку Хулио и открывает окно со своей стороны.
– Что ты делаешь? – в панике вопрошает Хулио.
Эмбер высовывается из окна чуть не наполовину, и Хулио тянется за ней, веля немедленно вернуться обратно в салон. Торнадо колеблется. Одним глазом следя за дорогой, я хватаю Эмбер за ногу, чтобы не выпала. Из грузовика Денвера раздается еще один выстрел, и мы дружно выкрикиваем имя Эмбер. Я крепко сжимаю руль, боясь на такой скорости потерять управление и выбросить Эмбер в окно. Она создает огненный шар и с силой запускает его в решетку радиатора пикапа Денвера.
Двигатель вспыхивает, и мы все дружно выдыхаем от облегчения, когда Денвер, с силой ударив по тормозам, съезжает с дороги. Отражающийся в зеркале заднего вида Дуг бормочет проклятия, и в его глазах вспыхивает паника, когда в своем зеркале он видит перевернувшийся грузовик Денвера. Дуг колеблется, и расстояние между нашими бамперами увеличивается. Его глаза мечутся между ними и зеркалом, пока Денвер выбирается из-под обломков.
Дуг нажимает на педаль газа.
Эмбер скручивает еще один шар пламени, растягивая его между пальцами до тех пор, пока он не становится размером с пушечное ядро. Дуг таранит нас сзади. Машина кренится, и огонь бесполезно шлепается на землю. Я теряю управление, а Джек бросается ловить Эмбер, едва не выскользнувшую через окно. Хулио с криком протягивает руки и хватает ее за джинсы, не давая упасть.
Торнадо двигается зигзагами, оставляя на шоссе широкие колеи. Какой-то осколок врезается в лобовое окно машины Дуга, разбивая стекло вдребезги и отбрасывая его самого назад.
Эмбер восстанавливает равновесие. Не обращая внимания на мольбы Хулио вернуться в салон, она высекает еще одну искру у себя на ладони и растягивает ее в разгоряченный добела огненный шар, ожидая, когда Дуг подберется поближе. Не давая ему в очередной раз ударить нас в бампер, она зашвыривает свое пламенное оружие в машину Дуга через трещину в лобовом стекле. Осколки брызжут во все стороны, и спортивный автомобиль отбрасывает назад. Его остов охвачен пламенем, из него валит черный дым. Дуг распахивается дверцу, выпрыгивает из машины и, кувыркаясь, летит в кювет.
Мы втаскиваем Эмбер в салон, а пламя за нашими спинами быстро угасает.
Я выравниваю седан на дороге, а Хулио и Джек усмиряют бурю. Откинув голову назад, Эмбер старается восстановить дыхание и унять сердцебиение. На этот раз, когда мы беремся за руки, у всех возникает ощущение, что мы не просто делимся энергией, магией, силой или мощью. Мы как будто даем друг другу обещание.
38Зубы и когти
К окраине Финикса мы подъезжаем незадолго до полуночи. Я расплачиваюсь наличными за два соседних номера в самом маленьком, самом паршивом мотеле, который удалось найти, и паркую седан. Мы сидим в темном салоне настолько измученные, что не в силах даже пошевелиться. Слишком напуганные, чтобы задаться вопросом о том, что случилось утром. Несколько месяцев Аризона была для нас местом назначения, и никто не смог бы сказать наверняка, что мы доберемся туда живыми. Теперь мы здесь, все вместе. Но надолго ли? И куда мы двинемся дальше?
Прочистив горло от дорожной пыли, я говорю:
– Завтра, когда проснемся, отвезем Эмбер повидаться с мамой. После этого мы с Флёр отправимся на север, к каньону.
Никто не произносит в ответ ни слова.
Я протягиваю Эмбер ключ от одной из комнат, и мы выходим из машины. На этот раз мы без лишних разговоров разбиваемся на пары. Хулио придерживает дверь открытой, но Эмбер останавливается снаружи. Повернувшись ко мне и глядя на меня остекленевшими глазами, она говорит:
– Спасибо, Джек. За то, что привез меня домой.
Она неловко чмокает меня в щеку, и я ощущаю прикосновение ее губ еще долгое время после того, как они с Хулио исчезают в их комнате.
Флёр отпирает дверь и бросает рюкзак у кровати. Кусками сходящие обои и протертый до ниток ковер пропитаны кислым запахом тел и табака. Потолочная плитка, раковина и даже постельное покрывало сплошь покрыты желтыми пятнами. Свет в комнате резкий, и я едва узнаю осунувшееся изможденное лицо, смотрящее на меня из треснутого зеркала над раковиной в противоположном конце комнаты.
Дом. Я даже не знаю, какое место мне теперь считать домом.
Хижину? Мою старую школу-интернат? Надгробие деда? Или матери? Эмбер всего-то и нужно было, что попасть сюда, в Аризону. А Хулио твердил, что собирается на побережье. Но моя цель не лежит ни в каком-то городе, ни в том месте, откуда я родом. Я стремился оставить позади прежнюю жизнь и исчезнуть вместе с Флёр, сохранить ей жизнь. Я ни разу не задумывался над тем, в кого мы превратились. Или куда пойдем.
Флёр исчезает в ванной комнате, и я слышу, как по ту сторону двери с шипением оживает душ и дребезжат крючки, соединяющие занавеску с карнизом. Сам я тем временем отворачиваю кран в покрытой ржавчиной раковине и дожидаюсь, когда вода станет холодной. Стоя перед зеркалом, расстегиваю рубашку Хулио и с удивлением обнаруживаю, что марлевая повязка до сих пор крепится к моему плечу. Пластырь упрямо цепляется за края поблекшего, сморщенного шрама. Кажется, что та ночь у костра случилась много лет, а не несколько дней назад. С тех пор мы все сильно изменились.
Я плескаю пригоршни воды себе на лицо, жалея, что нельзя так же просто смыть свои сомнения касательно завтрашнего дня. Наша четверка была непобедима и создала идеальную бурю. Но что случится, если мы разойдемся каждый своей дорогой? Дверь ванной открывается с негромким щелчком, неся с собой клубы пара, аромат лилий и запах шампуня Флёр. Я замираю, и холодная вода стекает по моему лицу, пока я вслепую пытаюсь нащупать кран.
Щеки Флёр раскраснелись от жары, бисеринки влаги капают с кончиков ее волос на туго обмотанную полотенцем грудь. При виде нее у меня перехватывает дыхание, и я с трудом заставляю себя отвести взгляд.
– Я могу подождать снаружи, – предлагаю я сдавленным голосом, поворачиваясь к двери.
Она тянется ко мне.
– Погоди. – Воздух между нами кажется заряженным, будто мы вдвоем способны выработать достаточно электричества, чтобы осветить всю комнату. – Ты правда… – Она поправляет полотенце и заправляет мокрые волосы за ухо. – Ты правда этого хочешь?
Я закрываю глаза и слизываю воду с губ, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы ей ответить. Она пахнет, как полевые цветы в лунном свете, как первоцветы в ночном лесу, и я понимаю, что если взгляну на нее снова, мне конец. Игра окончена.
– Нет, – еле слышно шепчу я. – Это не то, чего я хочу.
Я вздрагиваю от ее робкого прикосновения, от жара ее кожи, когда она берет меня за руку и притягивает к себе.
– Почему ты не смотришь на меня?
Она кладет руку на расстегнутый воротник моей рубашки и нежно проводит пальцами по моему шраму. Я вздрагиваю и сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, с трудом подавляя рвущийся из горла смешок. Как мне объяснить ей, что этот дрянной номер в мотеле вдруг сделался для меня священным? И что сколько бы раз я ни представлял этот момент в своих мечтах, все равно не чувствую себя достойным или готовым? Я ужасно боюсь, что все испорчу.
– Потому что ты красивая и теплая, и от тебя так пахнет… – Я натужно сглатываю, когда она несмело чмокает меня в шею, лаская дыханием кожу. – Боже, от тебя потрясающе пахнет. Если ты продолжишь касаться меня так, как сейчас, боюсь, я не смогу поступить правильно.
– А я уверена, что сможешь.
Ее ладонь скользит вниз по моей груди, распространяя во все стороны болезненные покалывания. Я прикусываю губу зубами, когда ее рука опускается ниже, и перехватываю ее, пока она не сделала то, о чем мы оба могли бы пожалеть.
– Ты была права, – говорю я, чувствуя свой учащенный пульс. – Тогда в Теннесси ты сказала, что мы должны быть вместе по разумным причинам, а не потому, что напуганы.
– Я не боюсь, – шепчет Флёр и вдруг останавливается. – А ты?
– А я да, – признаюсь я срывающимся голосом.
– Почему? – Похоже, она очень удивлена. – Неужели ты никогда не…
– Нет, – выпаливаю я. – Ну, то есть да. Просто я думаю, мы должны быть уверены.
Я сейчас ни в чем не уверен. Я мечтал об этом моменте долгие годы. Но мои мечты и побуждения были не только моими. Я даже не уверен, что делал тот или иной выбор по собственной воле. Что, если и Флёр тоже? Что, если…
– Открой глаза, Джек.
Мое дыхание с дрожью вырывается из груди. Когда я открываю глаза, она прижимается лбом к моему лбу, и ее тихие слова заглушают все остальное.
– Именно этого я и хочу.
Она нежно целует меня в губы. И еще раз. И еще – на этот раз более смело. Такой же ободряющий поцелуй она подарила мне перед тем, как мы создали бурю сегодня рано утром. На этот раз я сдаюсь.
Я обнимаю ее за талию. Ее губы теплые, а нежное прикосновение языка разжигает огонь у меня в крови. Она медленно теснит меня к стене, и я вцепляюсь в обнимающее ее бедра тонкое полотенце, а она тем временем запускает руки мне под рубашку и стряхивает ее с плеч.
Взявшись за узел у нее на полотенце, я останавливаюсь.
Флёр мягко накрывает рукой мою, развязывая узел, и полотенце скользит вниз по ее бедрам и падает на пол. Ее дыхание становится прерывистым, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
– Мы в порядке? – спрашиваю я, всматриваясь в ее лицо.
– Да, в порядке, – подтверждает она, слегка задыхаясь.
Я позволяю Флёр вести себя и медленно и осторожно опускаюсь вместе с ней на кровать. Я держу глаза открытыми, прогоняя из головы все мысли, чтобы больше ни на что не отвлекаться. Не хочу делить эти мгновения ни с кем, кроме нее. Впервые в жизни – за все свои жизни – я наконец-то чувствую себя так, будто пришел домой.
39Сердце льва
Я просыпаюсь от звонка телефона.
Комната мотеля тускло освещена, и через тяжелые шторы просачивается слабый солнечный свет. Флёр шевелится, глубже зарываясь в одеяла и прижимаясь к моему боку. Телефон звонит снова, пронзительно и настойчиво. Должно быть, это Эмбер. Наверное, ей не терпится поскорее тронуться в путь. Флёр дышит мне в плечо, переплетясь ногами с моими, и я не хочу никуда уезжать. Телефон звонит в третий раз. Я высвобождаюсь из ее рук и, бормоча под нос проклятия, нащупываю трубку.