– А ты? Ты тоже явилась по наши души?
– Я никогда на это не подписывалась! – Ее голос взлетает на несколько октав и дрожит, будто она вот-вот заплачет. – Я никогда не хотела быть в отряде смерти и уничтожать своих друзей.
– Ты по-прежнему считаешь нас своими друзьями?
Не знаю, почему я это спрашиваю. Было бы проще не знать. Причинить кому-то боль куда легче, если прежде не интересоваться, как этот человек себя чувствует и чего хочет. Легче остановить чье-то сердце, не будучи в курсе устремлений своей жертвы.
– Трудно сказать. В Обсерватории все просто с ума посходили с тех пор, как Гея и профессор Лайон покинули кампус, чтобы найти вас. Все Времена года, которых вы убили и отправили назад… они все пропали.
– Тем лучше для них.
И для нас тоже. Тем большему количеству Времен года удастся сбежать, тем сильнее Кроносу придется попотеть, чтобы найти их. Может быть, он наконец устанет гоняться за нами.
Ноэль качает головой, и ее лицо искажается болью.
– Ты не понимаешь, Джек. Те Времена года не сбежали, они исчезли. Провалились сквозь лей-линии без следа. Все записи камер наблюдения с их передатчиков оказались стерты с серверов Центра Управления. Их кураторы тоже пропали без вести.
У меня голова идет кругом. Тяжесть всех этих жизней – жизней, за которые я так или иначе отвечаю, – едва не сбивает меня с ног. Времена года, которые наблюдали за нами с полей в Оклахоме, те, кто напал на нас в хижине, и Сайрус, парень-Лето, пытавшийся убить Флёр на пляже Кроатан… Должно быть, Кронос уничтожает их. Выдергивает из лей-линий до того, как слухи успеют распространиться.
– Времена года бунтуют в кампусе, – продолжает Ноэль. – Поэтому там введен строжайший карантин. Профессор Лайон сказал, что вы подняли мятеж.
«Вы вдохновили их, Джек».
Земля уходит у меня из-под ног. Хочу я того или нет, в случившемся я повинен в той же мере, что и Лайон.
– Что, если он прав? – восклицаю я сдавленным голосом. – Что, если я действительно развязал восстание? На чьей ты стороне?
По щеке Ноэль ползет слеза, поблескивая в свете луны.
– Это имеет значение? Если Кронос узнает, что я отпустила тебя, я буду следующей, кто исчезнет.
– Так вот что ты собираешься делать? Отпустить нас без боя?
Если она позволит нам уйти, то сможет выиграть немного времени, а может быть, и обратный билет в Обсерваторию, если сумеет убедить всех, что ей не удалось нас найти. Но если выяснится, что она оставила нас в живых, то с тем же успехом может попрощаться с жизнью.
– Едва ли вы захотите взять с собой Стража, правда? – без особой надежды спрашивает Ноэль.
Флёр напрягается. Мари перехватывает мой взгляд через трещину. Я остро ощущаю присутствие Чилла и Вуди рядом.
Ноэль кивает и вся поникает, осознав, какая судьба ее ожидает.
– Об охоте в Финиксе трубят во всех новостях. Скоро все Времена года этого региона сбегутся на запах. Поспешите же. – Она подталкивает Мари к нашей группе. – Я задержу Дуга, насколько смогу, но у него не займет много времени найти вас. – Опустив голову, она отворачивается.
Передатчик Хантера холодит мне руку. Не следовало бы присушиваться к советам Лайона, но и игнорировать их я тоже не могу.
«Переманивайте на свою сторону тех, кто будет слушать. Берите силу у других где только можете».
Какой выбор будет правильным? Какой выбор сделать мне? Могу ли я просто отпустить Ноэль? Готов ли взять на себя ответственность еще за одну жизнь?
Флёр кладет руку мне на плечо, как будто понимает, какой груз пригибает меня к земле. Она кивает, слегка наклонив голову.
– Ноэль! – Она поворачивается, и я бросаю передатчик через трещину. – Мне нужно время. День, может быть, два, чтобы найти наших друзей. – Флёр резко вскидывает на меня глаза. – Расскажи Дугу о передатчике. Скажи ему, что ты тайно следила за нашими кураторами, что мы все воссоединились и направляемся на север. Завези передатчик как можно дальше в Юту или Вайоминг. Передавай четкий сигнал, чтобы Дуг последовал за ним. Пусть думает, что преследует нас. А потом выброси передатчик, чтобы его команда не поймала тебя. – Я прикусываю губу, чертовски надеясь, что не совершаю ошибку. – И от своего тоже избавься. Следи завтра за сводками погоды в Южной Калифорнии. Если найдешь нас до того, как мы покинем штат, то сможешь поехать с нами.
Ноэль кивает, медленно отступая, как будто боится, что я передумаю. Она засовывает передатчик Хантера в карман и исчезает как туман в ночи.
43Чтобы пережить бурю
Мы с Джеком добираемся до Сан-Диего сразу после восхода солнца, на час раньше, чем рассчитывали, под аккомпанемент быстро двигающихся по лобовому стеклу дворников и проливного дождя, капли которого отскакивают от капота, как пули. Я почти не вижу дороги и вынуждена значительно сбавить скорость, так как поднимающаяся вода грозит оторвать колеса машины от шоссе. Внедорожник перестал отражаться в зеркале заднего вида много миль назад. Мы разделились, чтобы обеспечить безопасность своих кураторов на случай, если столкнемся с полицией или Стражами. Но теперь, когда небо затянуто гневными грозовыми тучами, это решение кажется мне ошибочным.
Следуя указаниям Мари, мы выбираем съезд в Ла-Хойе. Светофоры на каждом перекрестке мигают желтым, и вдоль обочины стоят ряды брошенных машин.
Я включаю радио и осторожно объезжаю валяющиеся на дороге ветви деревьев и какие-то обломки.
«…Порывы ветра достигают сорока миль в час… в час выпадает до полудюйма осадков… сообщается о перебоях в подаче электроэнергии… упавшие деревья блокируют дороги по всему региону…»
Следуя указателям, я еду в сторону бухты и паркуюсь как можно ближе к пляжу. Выйдя из машины, я немедленно ощущаю разлитый в воздухе запах Хулио – в соленых брызгах и дожде, хлещущим в лицо, в озоне, когда молнии зигзагами разрывают небо. Волны необычайно высоки, на смотровой площадке – ни единого туриста. Несколько серферов в мокрых гидрокостюмах пробегают мимо нас в поисках укрытия, неся свои доски под мышкой.
Сражаясь с ветром, мы с Джеком взбираемся на вершину скалистого холма. В бухте прилив, бросающий пену через перила. Разбушевавшийся прибой внизу поглотил почти весь пляж, оставив лишь узкую полоску песка.
По словам Мари, это тот самый участок, где погиб Хулио. Его младшая сестра рисовалась, отчаянно стремясь привлечь его внимание, и он случайно столкнулся с ее доской. Он утонул, пытаясь спасти ее, а через несколько недель после смерти Хулио ее отключили от системы жизнеобеспечения. Болезненные воспоминания о том дне – стыд, который он хранил в тайне, и подробности, о которых предпочитал мне не рассказывать, – вдруг начинают всплывать на поверхность из бурлящих вод бухты.
В центре которой по колено в воде стоит одинокая призрачная фигура.
Потоки дождя стекают по лицу Хулио, мощные волны разбиваются вокруг него, и их грохот эхом отражается от высокого каменного утеса за его спиной. Я зову его по имени, но завывающий ветер заглушает мой голос. Хулио все глубже погружается в прибой. Я бегу к ведущей к пляжу извилистой бетонной лестнице, но Джек удерживает меня.
– Ты не можешь пойти к нему! – кричит он сквозь шум ливня. – Это слишком опасно. Ветер чересчур сильный. И Хулио не знает, что мы здесь.
– Нужно что-то сделать! Не можем же мы просто стоять тут…
Пелена косого дождя захлестывает за перила, отталкивая назад, похищая дыхание. Совсем близко ударяет молния, попадая в пальму и сотрясая уступ, на котором мы стоим. Мы с Джеком втягиваем головы в плечи, когда по обрыву прокатывается эхо.
Над нами раскачивается и стонет пальма, и мы спешим вниз по ступенькам, спасаясь от падающих горящих листьев, рассыпающих искры над нашими головами. На полпути вниз по склону Джек резко останавливается и, прищурившись, смотрит на узкую полоску пляжа, указывающую на дальнюю сторону бухты, где под порывами ветра сгибается одинокая фигурка. Она шатается и качается. Я не вполне уверена, то ли ветер так на нее действует, то ли она пребывает на грани потери сознания. Я смахиваю воду с глаз и замечаю вспышку рыжих волос, развевающихся на ветру.
– Эмбер!
Мертвой хваткой вцепившись в руку Джека, я тащу его за собой в бурлящую воду у подножия лестницы. Прилив с силой тянет нас за ноги, грозя увлечь за собой. Крепко держась друг за друга, мы неуклонно продвигаемся в глубь бухты.
Вода захлестывает бедра Эмбер, и она спотыкается и вскрикивает, видя, что Хулио заходит еще глубже, но ветер поглощает каждый запах и звук.
Волны разбиваются о голову Хулио. Мы с Джеком выкрикиваем его имя, но шторм слишком сильный. Ощущение такое, что мы движемся в замедленной съемке.
Следующая гребневая волна сбивает Эмбер с ног, и она исчезает под напором волн. Мы недостаточно близко и не в состоянии добраться до нее без угрозы самим быть смытыми.
Глаза Джека затягивает морозной пленкой. Он отпускает мою руку, подталкивая меня назад к выступу. Его дыхание превращается в густой белый туман, и температура ветра резко падает. Дождь превращается в снежную крупу, рикошетом отскакивающую от плеч Хулио.
Напрягшись, он поворачивается, щурясь от перемены температуры, и ровно в этот момент голова Эмбер показывается на поверхности. Пораженный, Хулио шагает ей навстречу, но она снова уходит под воду.
Хулио ныряет, исчезая в волнах, и прибой толкает его, неся к ней. На мгновение я теряю их из виду в бесконечной серой мгле, и прижимаю руку ко рту, задыхаясь от облегчения, когда они оба выныривают на поверхность. Эмбер хватается за Хулио, давясь морской водой, и обвивает его шею руками, как тисками, когда он несет ее на отмель.
Мы с Джеком приваливаемся к выступу. Ветер постепенно успокаивается, дождь тоже превращается в равномерно барабанящие по песку капли.
Эмбер и Хулио стоят по пояс в воде.
На щеках у Эмбер синяки, на руках – порезы. Она подносит ладони к лицу Хулио, и я замечаю, что костяшки ее пальцев покрыты волдырями и кровоточат, как будто она боролась с целым миром, чтобы добраться до него. Они целуются – сначала нежно, одновременно о чем-то перешептываясь, затем более страстно и глубоко, запустив руки друг другу в волосы. Синяки Эмбер бледнеют и исчезают, буря утихает.