Почти добрались.
– Адъюнкт, это были припасы?
Тавора поглядела на спутницу и покачала головой.
– Невозможно, – подала сзади голос Мазан Гилани. – На всех едва осталась кучка хлопушек. Это сделано чем-то другим.
Лостара обернулась в седле.
За Мазан Гилани скакала Синн. Точнее, едва удерживалась на лошади. Гилани ехала рядом, всегда готовая подать руку помощи. Девушка казалась ошалелой, почти что пьяной. – Что такое с ней? – спросила Лостара Адъюнкта.
– Не знаю.
Дорога начала подниматься к воротам, и они смогли разглядеть слева реку. Перекрытую парусами. Подошли малазанский флот и два «Престола Войны». Основная часть армии следовала примерно в двух – трех звонах за Адъюнктом, и кулак Блистиг нещадно пришпоривал отряды.
Нагоняя авангард.
– Ворота, похоже, уже нельзя закрыть, – заметила Лостара Ииль. – Удивительно, что они вообще держатся. – Покрытые резьбой камни свода упали и повисли на деревянных створках, заклинив их намертво.
Из тени ворот показались двое морских пехотинцев в тяжелых доспехах. Оба раненые. Похожий на дальхонезца махнул рукой.
Адъюнкт натянула поводья и спешилась первой. Положив руку в перчатке на эфес, подошла к солдатам.
– Мы еще держимся, – сказал морпех – дальхонезец. И поднял окровавленную руку: – Ублюдок перерезал сухожилия, они съежились и спрятались под кожу. Видите? Болит хуже, чем шило в жопе… сэр.
Адъюнкт прошла мимо обоих, скрывшись в тени ворот. Лостара жестом приказала колонне спешиваться и устремилась вслед Таворе. Когда она поравнялась с морпехами, спросила: – Из какой роты?
– Третья, капитан. Пятый взвод. Взвод сержанта Бадана Грука. Я Релико, а этот олух – Больше Некуда. Мы тут сражались.
Лостара миновала пыльную полутьму и вышла на пыльный, дымный солнцепек. И замерла, разглядев множество тел и лужи крови.
Адъюнкт стояла в десяти шагах; к ней с выражением несказанного облегчения на лице хромал Кенеб.
«Да, они тут сражались».
Старый Горбун Арбэт вышел на расчищенное место и замер над спящим в середине круга. Пнул его ногой.
Слабый стон.
Он пнул еще раз.
Глаза Аблалы раскрылись и долгое мгновение непонимающе пялились на пришельца. Затем Тартенал сел. – Время?
– Половина треклятого города развалилась. Хуже, чем предсказывал старик Горб, не так ли? О да, да, хуже и еще хуже. Проклятые боги. Но старик Горб говорит: нам это не важно. – Он критическим взором окинул следы усилий парня и неохотно кивнул: – Сойдет. Повезло мне – один Тартенал остался в Летерасе, и он носит с собой мешок с сушеными курами.
Абблала нахмурился и толкнул мешок ногой. В ответ раздалось ободряющее кудахтанье. Аблала просветлел: – Они мне помогали.
Старый Горбун Арбэт недоуменно поглядел на него, а потом отвел взгляд. Обозрел окрестные курганы. – Чуешь их? Старик Горб чует. Выходи из круга, Аблала Сани, если не хочешь присоединиться к ним.
Аблала поскреб челюсть. – Мне говорили: не встревай в то, чего не понимаешь.
– О. И кто же говорил?
Аблала Сани пожал плечами: – Думаю, они ловят крыс. Но не уверен.
– Из круга, парень.
Бросающий Вызов сделал три шага по песку арены – и случилось землетрясение. Треснули мраморные скамьи, люди закричали, многие из них упали, столкнувшись лбами; сам песок зашелестел и как будто преобразился: комки запекшейся крови вылезли вверх, словно гранаты в решете старателя.
Семар Дев дрожала, несмотря на жар косых лучей восходящего солнца. Она держалась рукой за край пляшущей скамьи, не сводя глаз с Карсы Орлонга – он стоял, пошире расставив ноги для равновесия, но во всем остальном столь же невозмутимый – а там, на другом конце арены, из тоннеля показалась громоздкая, неловко шагающая фигура. Меч чертил борозду в песке.
Вдруг небо озарилось белым огнем, затмившим синеватое рассветное небо. Огонь замерцал, пульсируя – и погас; по городу прошла дрожь, но и она вскоре затихла. В той стороне, где находится Старый Дворец, в небо поднимались столбы дыма.
Находившийся на императорской трибуне канцлер – лицо его бледно, глаза полны тревоги – поспешно рассылал гонцов.
Семар Дев разглядела рядом в канцлером финеда Варата Тауна. Взоры их скрестились – и ведьма поняла. Икарий. «Ох, Таксилианин, ты правильно догадывался? Ты увидел то, что так жаждал увидеть? Что же случилось?»
Шум заставил ее взглянуть на императора. Рулад Сенгар смотрел на канцлера. – Скажи, что случилось?
Трайбан Гнол покачал головой и воздел руки: – Землетрясение, Император. Слава Страннику, что оно кончилось.
– Мы прогнали захватчиков с улиц?
– Как раз прогоняем, – ответил канцлер.
– Я убью их командира. Убью их командира своими собственными руками…
Карса Орлонг выхватил кремневый меч.
Это движение привлекло императора; Семар Дев видела, как Рулад оскалил зубы в злобной ухмылке. – Еще один гигант, – сказал он. – Сколько раз ты меня убьешь? Ты, на чьих руках кровь моего родича. Дважды? Три раза? Не имеет значения. Не имеет значения!
Карса Орлонг, дерзкий на язык любитель бахвальства, вымолвил в ответ пять слов: – Я убью тебя… один раз. – Он повернул голову, чтобы взглянуть на Семар Дев – мгновенный взгляд, ибо Рулад Сенгар не позволил ему большего.
Император Тысячи Смертей с воплем рванулся в атаку, и меч стал свистящим кругом над его головой.
Десять шагов между ними.
Пять.
Три.
Мерцающая арка проклятого клинка опустилась – замах должен был снести голову Карсы Орлонга, но вместо этого сталь зазвенела о кремень. Меч отскочил, ударил снова, и снова был блокирован.
Рулад Сенгар отошел, по – прежнему жутко улыбаясь. – Ну так убей меня, – с натугой прохрипел он.
Карса не пошевелился.
Император снова напал с криком, пытаясь оттеснить Тоблакая.
Звон мечей по силе напоминал недавние разрывы. Каждый из бешеных выпадов был вовремя отражен. Рулад изогнулся, отклонившись в сторону, и рубанул по правому бедру Карсы. Блок. Черное лезвие понеслось к плечу Тоблакая. Блок. Выбитый из равновесия император вдруг оказался уязвимым. Удар снизу мог разрубить его, прямой выпад мог пронзить грудь – чертов дурак сумел бы убить Рулада в этот миг.
Но Карса не сделал ничего. Даже не шагнул, просто чуть изменил позицию, чтобы быть напротив Рулада.
Рулад отошел и провернулся кругом, поровнее перехватил меч. Грудь его тяжело вздымалась под мозаикой монет, глаза горели как у дикого кабана. – Ну, убей меня!
Карса оставался на месте. Он не дразнил противника, даже не улыбался.
Семар Дев застыла на скамье, созерцая эту сцену. «Я не знала его. Никогда не знала.
Боги, нужно было спать с ним – тогда бы я понимала лучше!»
Еще одна вихревая атака, новые звоны стали о камень, каскады искр. Рулад снова зашатался.
Император уже исходил потом.
Карса даже не запыхался.
Призывая на себя роковой выпад, Рулад Сенгар упал на колено и начал успокаивать дыхание.
Приглашение не было принято.
Потекло время; двадцать или около того зрителей молча, недоуменно смотрели на поединщиков; канцлер Гнол сжал кулаки у груди и стал напоминать сидящую на ветке ворону. Император выпрямился и снова поднял меч, возобновив бесполезные размахивания – о да, у него есть умение, необыкновенное мастерство, но Карса удерживает позицию, и ни один удар еще не коснулся его.
Солнце все выше всходило над головами.
Карос Инвиктад – его мерцающие шелка покрылись пятнами пота и пыли – перетащил Теола Беддикта через порог. Назад в контору. В коридоре кто-то вопил об армии в городе, кораблях в гавани, но все это уже не было важным.
Ничего не важно, кроме лишившегося сознании человека у его ног. Забитого до такой степени, что едва держится за жизнь. Забитого жезлом Блюстителя, символом его власти. У него есть власть. Разве не так? О да, именно так!
Толпа все еще там? Куда она двинулась? Все стены квартала обрушились, и ничто не способно помешать штурмующим. Глаз заметил движение, голова дернулась – просто еще крыса в коридоре. Скользит. Гильдия. Что за игру затеяли дураки? Он убил уже десятки проклятых тварей. Так легко давить их пяткой или лупить жезлом.
Крысы. Они – ничто. Как и толпа снаружи, драгоценные граждане, не понимающие ничего ни в чем. Им нужны лидеры вроде Кароса Инвиктада, способные вести через трудности мира. Он перехватил жезл – полетели брызги крови, ладонь почти что приклеилась к резной ручке – но клей ему не помешает, о нет. Пока все не будет должным образом закончено.
Где проклятая толпа? Он хотел, чтобы все видели последний удар, сокрушающий череп их великого героя и революционера.
С мучеником тоже можно разобраться. Компания дезинформации, слухи о его развратности и продажности – о, это довольно просто.
«Я стою одиноко, не так ли? Против безумия дня сего. Они запомнят. Больше, чем что-либо иное. Они будут помнить все, что я подарю им.
Я убью величайшего изменника Империи. Своими руками, а да!»
Он уставился вниз, на Теола Беддикта. Осунувшееся, покрытое ранами лицо, едва заметное дыхание, сломанные ребра. Нужно опустить ногу на грудь, чуть надавить, и ребра пронзят легкие, пенистая кровь хлынет из разбитого носа, из порванных губ Теола. Ах, сюрприз. В конце концов он все же утонет.
Еще крыса в коридоре? Он повернулся.
Кончик меча скользнул по брюху. Потекла жидкость, за ней выпали органы. Взвизгнув, Карос Инвиктад опустился на колени, поглядел на стоящего перед ним человека, поглядел на багряный меч в руках человека.
– Нет, – пролепетал он. – Ты вроде помер.
Взгляд спокойных карих глаз Брюса Беддикта скользнул по лицу Блюстителя, потом заметил жезл в правой руке Кароса. Казалось, его меч извивается сам по себе.
Обжигающая боль пронизала запястье Блюстителя. Он взглянул… Жезл исчез. И рука исчезла. Из обрубка течет кровь.