– Брол Хандар станет настаивать на участии в карательной экспедиции. Я думаю, он замышляет объявить захваченные земли своими. – Он повел рукой. – Не сомневаюсь, что во имя блага империи или еще какого – то бессмысленного лозунга.
«То есть – как ты сам сделаешь?» – Я постараюсь отговорить его, господин, – заявила она вслух. – Это будет небезопасно…
– Воистину так. Я к тому и клоню. – Летур Аникт откинулся на спинку кресла. – Увы, но вам не одержать победы в споре. Смотритель поедет с вами. Примет возможный риск.
«Риск, да. Он будет думать, что опасны овлы».
– Я сделаю все, чтобы сохранить его жизнь.
Фактор простер руки. – Разумеется! Это ваш долг, и мы оба знаем, какими подлыми могут быть овлы, особенно под командованием Красной Маски. Кто может предсказать, какие хитрые засады он приготовил вам с целью уничтожения командиров и прочих важных персон. Да, Атрипреда, вы выполните долг, ничего иного я не ожидаю от вас. Но напоминаю: Брол Хандар замешан в измене.
– Так пусть Орбин Правдоискатель арестует его. «Если осмелится, выставит на всеобщее обозрение ваши намерения. Вы еще не готовы».
– Мы, – отвечал фактор, – будем готовиться к его возвращению.
«Так скоро?» – Император извещен о развитии событий, господин фактор?
– Извещен. Иначе не были бы задействованы истопаты. Я думал, вы сами понимаете.
Она тоже так считала. Даже Карос Инвиктад не станет действовать без разрешения.
– Это все, господин?
– Да улыбнется Странник вашей погоне, Атрипреда.
– Спасибо, господин.
Все идет по предсказанию Аникта. Брол Хандар поедет с экспедицией, отвергнув все доводы против. Она прочитала его лицо, поняла, что Смотритель преисполнился энергией и волей, нашел наконец твердую почву под ногами. Осознал, кто его настоящий враг. Причина неминуемого поражения – вера Эдур, будто он сделает первый ход.
Она произнесла: – Смотритель, извините меня… я должна переговорить с офицерами.
– Разумеется. Когда ожидаете встречи с врагом?
«Дурак, она уже началась!» – Господин, это зависит от того, бежит ли он или идет на нас.
Смотритель наморщил лоб. – Вы боитесь Красной Маски?
– Страх, вызывающий уважение – хорошая вещь, господин. Да, я боюсь Красной Маски именно таким образом. Вскоре он тоже научится бояться меня.
Она отъехала к войску, отыскивая не офицеров, а одного человека, конника Синей Розы, более высокого и смуглого, чем все.
Вскоре она нашла его, подозвала жестом и поехала рядом по обочине дороги. Говорила она о двух вещах одновременно: громко, так чтобы слышали все – о здоровье лошадей и тому подобных повседневных делах, а тихим тоном – о том, что должен был узнать только он.
– Что такого ты видишь на запятнанном горизонте, чего нельзя стереть, заслонив рукой?
Красная Маска оглянулся на иноземца.
Анастер Тук улыбнулся: – Поваляться в отходах человеческого рода – вот что я готов посоветовать всякому нарождающемуся поэту. Ритмы прилива и отлива, наследие всего, нами отброшенного. Богатство ночного золота.
Красная Маска решил, что чужак не вполне здоров умственно. И не удивился. Кожа да кости, весь покрыт коростой и ссадинами. Он хотя бы уже может стоять без палки, да и аппетит вернулся. Маска считал, что вскоре иноземец оправится. Хотя бы физически. Рассудок бедняги – другое дело…
– Твой народ, – продолжил Тук, – не верит в поэзию, в силу простого слова. О, вы поете, когда приходит рассвет или закатывается солнце. Поете штормовым тучам, волчьим стаям и сброшенным рогам оленя, найденным в траве. Поете, определяя порядок нанизывания бусин на леску. Но в песнях нет слов, одни тональные вариации, бессодержательные словно песни птиц…
– Птицы поют, – вмешался стоявший рядом Натаркас, покосившись на заходящее солнце, – чтобы сказать другим: мы живы. Поют, предупреждая об хищниках. Поют, привлекая подруг. Поют все дни свои, а потом умирают.
– Ладно, – согласился иноземец. – Неверный пример. Вы поете как киты…
– Как кто? – спросили одновременно Натаркас и двое меднолицых.
– Забудем. Суть в том, что вы поете без слов…
– Наш язык – музыка.
– Натаркас, – сказал Анастер Тук, – ответь мне вот что, если не против. Песня детей, нанизывающих бусы – что она значит?
– Есть много таких песен. Все зависит от нужного узора. Песня определяет порядок нанизывания и цвет бусин.
– Но зачем определять такие мелочи?
– Потому что бусы рассказывают историю.
– Какую историю?
– Разные истории, в зависимости от узора, который определен песней. История не теряется, не искажается, потому что песня неизменна.
– Ради милостей Худа, – буркнул иноземец. – Что не так со словами?
– Слова, – отвечал Красная Маска, отвернувшись, – означают перемены.
– Ну, – сказал Анастер Тук, вслед за Маской двинувшись к окраине лагеря, – в том все и дело. Их ценность – в возможности приспособления…
– То есть искажения. Летерийцы мастера искажать слова, извращать их смысл. Они зовут войну миром, тиранию свободой. На какой стороне тени встать тебе – решают слова. Слова – оружие, используемое теми, что презирают окружающих. Презрение только возрастает, когда они видят, насколько легко обмануть людей, как желание верить делает людей дураками. Наивные верят, будто значение слов неизменно, будто ими нельзя злоупотребить.
– Соски Тогга! Красная Маска, какое множество слов!
– Я презираю слова, Анастер Тук. А что ты имел в виду, сказав «соски Тогга»?
– Тогг – это бог.
– Не богиня?
– Нет.
– Его соски…
– Бесполезны. Именно.
– Что насчет других выражений? Дыханье Худа?
– Худ – Повелитель Смерти.
– Значит, он… не дышит.
– Именно.
– Милость Бёрн?
– Она не являет милости.
– Спаси Маври?
– Госпожа Нищих никого не способна спасти.
Красная Маска рассматривал иноземца. – У твоего народа странные отношения с богами.
– Полагаю, странные. Некоторые считают это цинизмом, и не без основания. Все дело в силе, Красная Маска, и в тех, кто ей наделен. Включая богов.
– Если они не склонны помогать, зачем вы поклоняетесь?
– Вообрази, насколько несклонными помогать они станут, прекрати мы поклоняться. – Что бы Анастер Тук ни увидел в глазах Маски, он начал смеяться.
Маска раздраженно сказал: – Вы сражались как армия, посвященная Господину и Госпоже Волков.
– Сам видишь, куда это нас завело.
– Причина истребления твоего войска – в измене нашего народа. Предательство исходило не от волкобогов.
– Думаю, ты прав. Мы приняли контракт. Мы думали, что понимаем значение слов, которыми обменивались с нанимателями… – Он криво улыбнулся. – Мы шли на войну, веря в честь. Да. Тогг и Фандерай не ответственны – особенно за тупость своих поклонников.
– Теперь ты безбожник, Анастер Тук?
– О, я то и дело слышу их горестный вой. Или воображаю, что слышу.
– Волки пришли на место побоища и взяли сердца павших.
– Что? Что ты имел в виду?
– Они раскрыли грудные клетки твоих сотоварищей и съели сердца, оставив остальное нетронутым.
– Я не знал.
– Почему ты не погиб вместе с ними? Ты бежал?
– Я лучший ездок среди Серых Мечей. Соответственно, должен был поддерживать связь между двумя войсками. К сожалению, когда овлы приняли решение бежать, я был среди них. Они стащили меня с лошади, избили до потери сознания. Не знаю, почему они не убили меня там же. Оставили для летерийцев?
– Есть разные степени измены, Анастер Тук. Даже овлы могут проглотить не всякое. Они смогли сбежать с поля боя, но не смогли провести клинком по твоему горлу.
– Ну что за успокаивающая мысль. Прости. Я всегда был склонен с шутливым комментариям. Полагаю, я должен быть благодарен. Но нет…
– Конечно, нет. – Они с Красной Маской приближались к широкому кожаному полотнищу, закрывавшему карты, которые Вождь Войны нарисовал на коже родара, вспомнив виденные им военные карты летерийцев. Эти новые карты расстелены на земле, прикреплены колышками – словно куски головоломки, создающие видимость обширных пространств, включая южные приграничные королевства. – Но ты же солдат, Анастер Тук. Мне нужны солдаты.
– Ты ищешь соглашения между нами.
– Ищу.
– Сплетения слов.
– Да.
– А если я решу отказаться? Уйти?
– Тебе это позволят. Дадут еды и коня. Можешь скакать на восток, юго-восток или на север… хотя на севере искать нечего. Но только не на запад и юго-запад.
– Иными словами, не в Летерийскую Империю.
– Верно. Не знаю, что за месть ты затаил в израненной душе. Не знаю, не желаешь ли ты предать овлов в ответ на их предательство. Лично я тебя за это не винил бы. Не желаю тебя убивать, потому и не советую ехать в Летер.
– Ясно.
Маска изучал карты, насколько позволял тусклый свет. Казалось, черные линии пропадают в области забвения. – Я имел намерение воззвать к твоему желанию отомстить Летеру.
– Не овлам?
– Да.
– Ты веришь, что сумеешь победить.
– Я одержу победу, Анастер Тук.
– Заранее подготовив поле брани. Ну, как тактик, я не могу этого оспорить. Но неужели летерийцы так глупы, чтобы встать именно туда, где ты желаешь видеть их?
– Они наглы. И у них нет выбора. Они желают отомстить за резню в поселении и кражу скота. Они назвали его своей собственностью – как будто и не украли у нас! Они желают покарать нас, и потому им не терпится скрестить клинки.
– Используя кавалерию, пехоту, лучников и магов.
– Да.
– Как, Красная Маска, ты намерен нейтрализовать магов?
– Я пока не скажу тебе.
– На случай, если я уеду и сделаю круг, избежав твоих охотников.
– Шанс призрачен.
Увидев, что иноземец улыбнулся, Маска продолжил: – Я понимаю, что ты умелый ездок; но ведь я пошлю в погоню не овлов, а К’чайн Че’малле.
Анастер Тук отвернул лицо. Казалось, он изучает стоянку – ряды палаток, клубящийся над кострами дым. – Ты вывел в поле десять тысяч воинов? Двенадцать?