– Край по ту сторону умирает, – сказал Чик. Прозвучало, как будто его самого эта перспектива очень радует. Кольца на концах цепочки запели. Золотое, серебряное, оба размыты вращением.
Силкас Руин окинул взглядом своего сородича.
– Чик, ты так и не осознал… необходимости.
Тот ответил едва заметной, снисходительной улыбкой:
– Едва ли, о Белый Ворон. Едва ли.
Тогда воин-альбинос повернулся и вперил свои жутковатые, покрасневшие глаза в Удинааса:
– Она все еще с нами?
Ладошка Кубышки у него в руке напряглась, все, что он мог сделать в ответ, – ободряюще пожать ее.
– Она прикинула, где мы находимся, совсем недавно, – ответил Удинаас, на что Чик возмущенно зашипел. – Но сейчас – нет, она не здесь.
Силкас Руин обернулся к вратам:
– Значит, она приготовилась нас встретить. По ту сторону.
– Я бы не удивился, – пожал плечами Удинаас.
Сэрен Педак вздрогнула и спросила:
– Значит ли это, что Финнэст у нее? Силкас? Удинаас?
Силкас Руин покачал головой:
– Нет. Этого бы никто не потерпел. Ни ее сестры. Ни могущественные Взошедшие, которые, собственно, и распорядились в свое время Финнэстом.
– Тогда почему их сейчас здесь нет? – продолжала спрашивать Сэрен. – Почему ты думаешь, что они не будут возражать против твоего обладания Финнэстом, Силкас Руин, если они не потерпят того же самого от Менандор – мы ведь про нее сейчас говорим?
Удинаас фыркнул:
– Ты, аквитор, у меня в голове в каждую извилину заглянула?
Силкас на эти вопросы ничего не ответил.
Бывший раб кинул взгляд на Фира Сэнгара и увидел, что воин готов к бою. Да, мы уже совсем рядом, разве нет? О, Фир Сэнгар, я тебя вовсе не ненавижу. На самом деле ты мне скорее нравишься. Даже когда я насмехаюсь над присущей тебе честью. Даже когда критикую избранный тобой путь.
Точно так же, как раскритиковал вот эту самую заклинательницу, эдур, и по той же самой причине.
Потому что сам неспособен пройти этим путем.
Удинаас мягко забрал свою руку у Кубышки, потом достал висящее у него за спиной имасское копье. Подошел к Сэрен Педак. Вложил копье ей в руки, не обращая внимания на изумленно вздернутые брови, на замешательство во взгляде.
Да, аквитор, если ты захочешь помочь Фиру Сэнгару – а я полагаю, ты захочешь, – тебе оно нужней, чем мне.
Я-то собираюсь кинуться прочь.
Силкас Руин обнажил оба меча, вонзил их в почву перед собой. И принялся затягивать всевозможные застежки и ремни на доспехах.
Верно, какой смысл ломиться напролом безо всякой подготовки? Тебе придется двигаться быстро, Силкас Руин, правда? И очень даже быстро.
Он почувствовал, что рот его совсем сухой.
Сухой, как жалкий труп у его ног.
Сэрен Педак схватила его за руку.
– Удинаас, – прошептала она.
Он высвободился.
– Поступай как должно, аквитор.
Наш великий поход, год за годом, в течение которых мы только и делали, что переставляли ноги, подходит к концу.
Итак, пусть прольется кровь. Поприветствуем неизбежное.
Кто из нас, когда все закончится, выберется на сушу из багрового моря?
Руд Элаль, сын мой, я опасаюсь за тебя.
Три точки в небесах над южными холмами. Тот, которого звали Вал, обернувшись вполоборота, сощурился на Улшуна Прала, потом сказал:
– Давайте-ка в пещеру. И не отходите далеко от Онрака Разбитого. И Трулла Сэнгара.
Улшун Прал улыбнулся.
Солдат нахмурился:
– Бен, этот болван не понимает малазанского. – Он ткнул пальцем в сторону каменной россыпи. – Туда! Онрак и Трулл! Туда, бегом!
Высокий фыркнул:
– Вал, хватит уже. Болван прекрасно тебя понимает.
– Тогда почему не слушается?
– Откуда я знаю?
Улшун задержался еще на мгновение, запоминая лица обоих, чтобы смерть не смогла забрать себе все. Он надеялся, что и они сейчас делают для него то же самое, хотя, конечно, они могут не осознавать ни в чем заключается дар, ни даже того, что они сейчас его дарят.
Имассам известно много истин, которые для тех, кого они могут во всех смыслах считать своими детьми, уже утеряны. Увы, это не означает, что имассы в чем-то их лучше, поскольку большинство этих истин не слишком приятны, а дети против них беззащитны – осознав их, они лишь получат смертельную рану.
К примеру, напомнил себе Улшун Прал, он сам ожидал этого дня, прекрасно понимая все, что должно произойти, все связанные с этим истины. В отличие от своего народа, он не был лишь призрачным воспоминанием. Он не прожил бессчетные тысячелетия в тумане самообмана. Да, жизнь его была именно столь долгой, но она была тем, чем была: жизнью. Растянувшейся почти в бессмертие, но благодаря не уродующему душу ритуалу, а этому краю. Бессмертному краю.
Который больше не был бессмертным.
Потом он оставил двух храбрых детей и отправился к пещере.
Все может начаться здесь, под пустыми небесами. Однако закончится, как понимал Улшун Прал, у врат в Старвальд Демелейн.
Там, где потерпела неудачу заклинательница костей бентрактов. Даже не потому, что рана оказалась слишком опасной или слишком большой. А потому, что сама заклинательница была не более чем призраком. Бледной, бесцветной душой, созданием, которому едва хватало силы, чтобы удержать самое себя.
Улшуну Пралу оставалось около двадцати шагов до входа в пещеру, когда оттуда появился Онрак Разбитый, и сердце Улшуна переполнилось такой гордостью, что он чуть не расплакался.
– Насколько я понимаю, – произнес Вал, откидывая упор арбалета, – из того, что мы оба думали одно и то же, следует, что никто из нас сейчас не удивлен.
– Она слишком легко уступила.
Вал кивнул.
– Верно. Но я все еще не понимаю, Бен, отчего она давным-давно сама не наложила лапу на этот треклятый Финнэст. И не припрятала его в таком месте, где никакой Силкас Руин не найдет. Можешь мне объяснить?
Чародей хмыкнул и подошел к гребню, за которым начинался склон.
– Скорее всего, Вал, ей казалось, что она именно это и сделала.
Вал моргнул, потом нахмурился.
– Вот оно что. Я как-то не подумал.
– Это потому, сапер, что ты не слишком-то сообразителен. Теперь вот что – если все пойдет так, как я рассчитываю, ты вообще не понадобишься. Помни об этом, Вал. Умоляю.
– Да хватит, мог бы уже и привыкнуть.
– Хорошо. Я обязательно постараюсь.
Бен Адаэфон Делат выпрямился и медленно воздел руки.
Свои хилые ручонки. Вал расхохотался.
Чародей бросил на него через плечо злобный взгляд:
– Ты когда-нибудь прекратишь?
– Извини. Не знал, что ты такой чувствительный.
Быстрый Бен выругался, повернулся, подошел к Валу.
И стукнул его в нос.
Оглушенный сапер, глаза которого тут же наполнились слезами, сделал несколько шагов назад. Прижал к лицу руку, чтобы остановить внезапно хлынувшую кровь.
– Проклятье, ты же мне нос сломал!
– Именно, – откликнулся чародей, потряхивая рукой. – И обрати внимание, Вал, у тебя кровь идет.
– Что здесь удивительного? Ты мне…
– Вал. У тебя идет кровь.
У меня – о боги!..
– Теперь понял?
Быстрый Бен повернулся и снова подошел к гребню, где встал в ту же позу.
Вал все таращился на окровавленную руку.
– Вот дерьмо!
На этом беседа завершилась.
Поскольку три дракона уже не были точками.
Ненависть Менандор к сестрам никоим образом не означала неуважения к их могуществу, а против Силкаса Руина требовалась именно их совместная мощь. Она знала, что все втроем они уничтожат ублюдка. Окончательно. Верно и то, что одна или даже двое могут при этом погибнуть. Но только не Менандор. У нее имелся план, гарантирующий, что уж она-то выживет.
Под ней, на гребне холма, застыл казавшийся отсюда совсем крошечным одинокий смертный – другой скорчился, словно от ужаса, далеко позади своего более храброго, но столь же глупого товарища, – одинокий смертный, воздевший руки кверху.
И ты, маг, полагаешь, что этого достаточно?
Против нас?
Внутри нее нарастала сила, по обе стороны от себя она чувствовала то же самое – внезапное давление, внезапный знак.
Теперь вниз, до пожелтевшей травы в низине лишь три человеческих роста, огромные тени все ближе и ближе. И камнем – на склон!
Она распахнула пасть.
Вал утер с физиономии кровь, несколько раз моргнул, чтобы прочистить зрение, и, проклиная пульсирующую боль в башке, поднял арбалет. Просто на всякий случай. Конфетка для той, что в середине.
Троица драконов, расправив крылья, скользила низко над землей на высоте, более или менее соответствующей гребню древнего атолла. Вал вдруг осознал, какие же они огромные.
Все три дракона одновременно, в унисон, раскрыли рты.
И тогда Быстрый Бен, стоявший у них на пути, словно хрупкое деревце перед цунами, ударил магией.
Почва на склоне поднялась вверх, взмыла вверх и ударила драконов в грудь, словно огромным кулаком. Шеи выгнулись. Головы откинулись назад. В пастях вспыхнула магия, ее волны ударили вверх – безо всякой цели устремились в воздух, где все три волны встретились и сцепились, извиваясь, в яростном взаимоуничтожении.
Там, где только что был склон, сейчас вздымались темные клубы земляной пыли, отдельные куски дерна все еще, вращаясь, летели вверх, за ними, как волосы, тянулись длинные корни. Холм содрогнулся, когда три дракона, облепленные огромными комьями земли, рухнули в сорока шагах от места, где стоял Быстрый Бен.
Туда-то, в хаотическую мешанину земли и драконов, чародей и зашагал.
Из него вырывалась магия, катилась вниз в треске молний, вздымалась атакующими волнами. И они, одна за другой, били в копошащихся драконов так, что трясся весь холм. Султанами выплескивалось черное пламя, камни, шипя, вылетали в небо и рассыпались там в мелкую пыль.
Из рук чародея продолжала вырываться волна за волной.