– Разумно – разве что с той стороны есть боковой выход наружу.
Скрипач утер пот со лба. Кровопролитие они устроили знатное, однако он не стал сдерживать своих солдат, пусть даже Быстрый Бен и бросал на него укоризненные взгляды. Треклятый Высший маг, как обычно, задирает нос – и где, Худа ради, он набрался такой магии? Бен раньше ничего подобного не демонстрировал. Даже близко.
Он перевел взгляд на Вала.
Все тот же старина Вал. Собственно, с того момента, когда Скрипач его видел в последний раз, он, похоже, вовсе и не постарел. Боги, неужели это правда? Он вернулся. Живет, дышит, пердит… Он протянул руку и отвесил ему оплеуху.
– Это еще за что?
– Ни за что в особенности, но уж одну-то ты точно заслужил.
– А кто спас твою шкуру в пустыне? А под городом?
– Какой-то злобный призрак, – ответил Скрипач.
– Худ, с этой белой бородой, чтоб ты знал, ты, Скрип, совсем старцем выглядишь.
Заткнись уже.
– Арбалеты у всех заряжены? Отлично. Спрут, ты идешь вперед, но не спеша и очень осторожно, понял?
Не успели они пройти по коридору и пяти шагов, как из бокового прохода справа появились какие-то фигуры. И снова началась резня.
Битум первым увидел шедшего впереди старика, или пусть даже не первым, но выстрелил-то он точно раньше всех. Стрела вошла ему в голову сбоку, точно посередине левого виска. Все, что внутри, выплеснулось с противоположной стороны.
Потом в него ударили еще стрелы, по меньшей мере две, тощее, но богато разодетое тело развернуло, и он рухнул.
Кучка стражников, сопровождавших старика, отшатнулась – двое тоже получили по стреле, – Битум уже бежал вперед, размахивая мечом и выставив щит. Столкнулся с Кораббом, который делал то же самое, и выругался – тот сумел протиснуться перед ним.
Битум замахнулся мечом, почувствовав внезапное всепоглощающее желание шарахнуть им ублюдка по башке, – но нет, оставим это для врагов…
Которые пятились вдоль коридора, бросая на пол оружие.
– Худа ради! – заорал Быстрый Бен, дернув Битума за плечо, чтобы его опередить, и следом отшвырнув в сторону Корабба. – Они же сдаются, так вас растак! Хватит уже убивать всех направо и налево.
Женский голос из кучки летерийцев тоже выкрикнул по-малазански:
– Мы сдаемся! Не убивайте нас!
Голос наконец-то заставил всех остановиться.
Битум развернулся и посмотрел на Скрипача – как и остальные.
Чуть помедлив, сержант кивнул:
– Хорошо, берем их в плен. И пусть наконец покажут дорогу в тронный зал.
Улыбка подбежала к трупу старика и принялась стаскивать с его пальцев яркие перстни.
Вперед выступил летерийский офицер с поднятыми руками:
– В тронном зале никого нет. Император мертв, его тело на арене…
– Тогда отведите нас туда, – потребовал Быстрый Бен, бросив на Скрипача яростный взгляд. – Я сам хочу убедиться.
Офицер кивнул.
– Мы только что оттуда, но как вам будет угодно.
Скрипач сделал взводу знак двигаться вперед, хмуро взглянул на Улыбку:
– Это потом, солдат…
Та оскалилась, словно собака, у которой отнимают добычу, потом выхватила большой нож и двумя резкими ударами отсекла старику богато украшенные ладошки.
Трулл Сэнгар ступил на песок арены, не отводя глаз от тела, лежащего с противоположной стороны. Монеты тускло блестят, голова запрокинута. Он медленно двинулся вперед.
В коридорах и палатах Вечного дома бушевал хаос. Родителей можно будет разыскать потом, тем более что их здесь скорее всего и нет. Они ушли вместе с остальными тисте эдур. Вернулись на север. На родину. И, таким образом, в конце концов своего младшего сына, Рулада, покинули даже они.
Почему он неподвижен? Почему не возвращается?
Он подошел к Руладу и опустился на колени. Положил копье. Руки нет, а вместе с ней и меча.
Он взял в ладони голову брата. Тяжелая, лица почти не узнать – столько на нем шрамов, так оно искажено болью. Он положил голову себе на колени.
Мне это приходится делать во второй раз. С братом, чье лицо столь неподвижно. Столь безжизненно. Выглядит столь… неправильно.
Он тогда попытался в последний раз воззвать к рассудку своего младшего брата, к тому, кем он был раньше. До того, как все случилось. До того, как в порыве неблагоразумной, хотя и вполне объяснимой ярости он на ледяных полях схватил меч.
А Рулад, в очередной раз поддавшись слабости, приказал его остричь. Объявил мертвым в глазах всех тисте эдур. Приковал к скале, чтобы он ожидал медленной, мучительной смерти. Или что поднимется вода.
Трулл вернулся, чтобы простить его. В сердце Трулла непрерывно звучал крик, с которым он, казалось, прожил целую вечность. Ты был ранен, брат. Тяжело ранен. Он поверг тебя, но не убил. Он сделал то, что следовало, чтобы твои мучения прекратились. Но ты это видел по-другому. И не мог иначе.
В твоих глазах тебя оставили собственные братья.
Простишь ли ты меня сейчас, брат мой, как я прощаю тебя?
Разумеется, ответа не будет. Навеки неподвижное, навеки пустое лицо ничего уже не скажет. Трулл опоздал. Опоздал простить и опоздал получить прощение.
Он подумал – неужели Сэрен знала, или хотя бы догадывалась, что его здесь ждет?
При мысли о ней у него перехватило дыхание. Он и не знал, что возможна такая любовь. Сейчас, пусть даже вокруг лишь прах, будущее распускалось перед ним сказочным цветком, источающим невероятный аромат.
Вот что такое любовь. Теперь я понимаю…
Кинжал ударил его под левую лопатку и дошел до сердца.
Глаза Трулла расширились от внезапной боли, внезапного изумления, он почувствовал, что голова Рулада падает с колен, выскальзывает из рук, лишившихся всей силы.
Сэрен, любовь моя.
Прости меня.
Сиррин Канар, оскалив зубы, шагнул назад и выдернул оружие. Последний тисте эдур. Убит его собственной рукой. В мире все еще существует безупречная справедливость. Этим кинжалом он очистил Летерийскую империю, вот она, густая кровь, – капает вниз, стекает к рукояти.
Удар в самое сердце, завершивший его беззвучную поступь; крадучись по песку арены, последние три шага он даже не дышал. Будь благословенна эта тень – прямо под ногами, никакого риска, что она упадет перед ним и предупредит ублюдка. Хотя было одно мгновение, когда тень все же скользнула по песку – треклятая сова, подумать только! – но болван ничего не заметил.
Никакого риска: солнце стоит прямо над головой.
Все тени сжались в комочек, трепеща перед яростным небесным властелином.
Он чувствовал во рту привкус железа, терпкий дар, он наслаждался его холодной резкостью. Сделал еще шаг назад, тело рухнуло набок, прямо на жалкое дикарское копьецо.
Варвар умер. Как тому и следовало, от цивилизованной руки.
Он услышал какие-то звуки с противоположного конца арены и развернулся.
Стрела ударила его в левое плечо, отбросила назад, он споткнулся о трупы, изогнулся, чтобы удержаться, и все же упал на раненый бок.
Вспыхнувшая боль оглушила его.
– Нет! – заорал Вал, бросившись вперед и оттолкнув Корика, который обиженно обернулся.
– Корик, чтоб тебя… – начал Скрипач.
– Нет, – оборвал его Быстрый Бен. – Ты не понимаешь, Скрип.
– Извини, сержант, – пожал плечами Корик. – Привычка.
Скрипач смотрел вслед чародею, который следом за Валом устремился туда, где на песке валялись три тела. На пробитого стрелой летерийца сапер не обратил никакого внимания, бросившись на колени рядом с одним из тисте эдур.
– Смотри – на том монеты, – начал Спрут. – Прямо в коже…
– Это император, – пояснил капитан, который их сюда привел. – Рулад Сэнгар. Другой эдур… я его не знаю. Но, похоже, – добавил он, – знают ваши друзья.
Да, Скрипач это видел и сам, и ему сейчас показалось, что здесь все до краев заполнилось болью. Она таилась в последних вздохах, голосила голосом Вала, издававшего сейчас пугающе для него нехарактерные, почти животные горестные вопли. Потрясенный Скрипач обернулся к своим солдатам:
– Всем занять оборону! Капитан, вы и остальные пленные – к стене, и не шевелиться, если вам жить не надоело. Корик, опусти уже свой долбаный арбалет!
Потом зашагал к своим друзьям.
Но чуть было не вернулся обратно, когда увидел лицо Вала – искаженное столь откровенным горем, столь… беспомощное.
Быстрый Бен обернулся и бросил на Скрипача короткий, словно бы предупредительный взгляд, потом чародей шагнул к летерийцу.
Ничего не понимающий Скрипач, которого била дрожь, приблизился к Бену. Встал рядом, опустил взгляд на стражника.
– Будет жить, – заметил он.
Вал позади них прохрипел:
– Вот это вряд ли!
Голос был даже не похож на человеческий. Встревоженный Скрипач обернулся и увидел, что Вал уставился на Быстрого Бена, словно бы между ними шел сейчас беззвучный разговор.
Потом Вал спросил вслух:
– Бен, ты сможешь? Какое-нибудь место, где… на вечные муки. Сможешь, чародей? Я тебя спрашиваю – сможешь?
Быстрый Бен обернулся на Скрипача, в его глазах застыл немой вопрос.
Нет же, Бен, разве я могу тут что-то сказать…
– Скрипач, помоги мне решить. Пожалуйста.
Боги, Бен тоже горюет. Да кем же был этот воин?
– Ты Высший маг, Быстрый Бен. Делай, что должно.
Чародей повернулся к Валу:
– У Худа передо мной должок.
– Это что, по-твоему, ответ?
Однако Быстрый Бен развернулся, взмахнул рукой, вокруг летерийца возникло темное пятно, целиком поглотило его тело и потом сжалось, словно ушло в песок, не оставив после себя ничего. Только отдаленный вопль, раздавшийся, когда летериец оказался наконец в объятиях того, что его ожидало.
Чародей резко выбросил вперед руку и подтянул к себе Скрипача, лицо его было белым от ярости:
– И не вздумай его жалеть, Скрип. Ты меня понял? Не вздумай его жалеть!
Скрипач покачал головой: