Хотелось бы надеяться.
К нему приблизился летерийский солдат – рослый парень с приятной улыбкой на неожиданно доброй, беззлобной физиономии, которая, как он вспомнил, и раньше мелькала где-то поблизости.
– Не правда ли, наместник, солнце нам очень кстати? Мне приказано передать, что атри-преда просит вас к ней присоединиться. Не сомневайтесь, у вас будет время вернуться к воинам, чтобы лично повести их в битву.
– Хорошо. В таком случае идем.
Отряды передвигались, занимая позиции на морском берегу напротив оул’данов. Брол заметил, что синецветские копейщики спешились и выглядели сейчас не слишком уверенно, разглядывая выданные им щиты и пики для пешего боя. Их осталось меньше тысячи, и наместник пришел к выводу, что Синецветскому батальону предназначается вспомогательная роль и их бросят в бой лишь в том случае, если дела пойдут совсем плохо.
– Жалкое зрелище, – сказал он своему сопровождающему, кивнув на синецветцев.
– Вы правы, наместник. Однако обратите внимание – их лошади под седлом и совсем неподалеку. Дело в том, что наши разведчики не обнаружили в оул’данском лагере кечра. Атри-преда ожидает, что эти двое снова предпримут фланговую атаку, и на этот раз ее встретят копья конницы. Которая сможет их потом преследовать.
– Могу лишь пожелать им удачи – кечра представляют для нас наибольшую угрозу, чем скорее их удастся уничтожить, тем лучше.
Атри-преда Биватт выбрала для себя позицию у самого края бывшей береговой линии, откуда было хорошо видно поле будущей битвы. Как обычно, она отослала посыльных и адъютантов – те топтались в ожидании приказа в сорока шагах позади – и осталась одна со своими мыслями и наблюдениями. Так, в одиночестве – если не считать визита Брола, – она и будет пребывать до самого начала схватки.
Сопровождающий остановился неподалеку от нее и с легкой улыбкой пригласил Брола Хандара следовать дальше.
Как он может быть столь спокоен? Разве что его задача на сегодня – присматривать за лошадьми. Он, конечно, выглядит могучим, но на солдата не слишком похож. Что ж, кому-то нужно и конюхом быть.
– Наместник, похоже, вы… неплохо отдохнули.
– Кажется, так оно и есть, атри-преда. Словно бы духи предков всю ночь охраняли мой покой.
– Согласна. Ваши арапаи готовы к битве?
– Всецело. Вы начнете атакой магов?
– Не стану от вас скрывать – у меня нет уверенности, что им удастся пережить битву. Поэтому – да, я использую их с самого начала. Если они останутся в моем распоряжении и потом – тем лучше.
– Следовательно, кечра вы так и не обнаружили?
– Нет. Смотрите – противник начинает строиться.
– На сухих мостках…
– Поначалу – да, но мы их оттуда выбьем и сами на них окажемся, наместник. В этом и заключается тактическая ошибка Красной Маски. Мы ударим с такой мощью, что их отбросим, и оул’даны обнаружат, что сами оказались в трясине.
Повернувшись, Брол Хандар оглядел летерийское войско. Подразделения из разных бригад, рот и батальонов объединены между собой, исходя из их функций. Впереди на оул’данов нацелились три клина тяжелой пехоты. Фланги прикрывают легкая и средняя пехота с лучниками. Между клиньями – тоже отряды лучников, но слишком далеко по дну моря они не пойдут. Дождь стрел предназначен, чтобы проредить ряды оул’данов и помочь тяжелой пехоте, ударив, оттеснить их – на шаг, другой, потом на пять, на десять, и в грязь.
– Не понимаю я Красную Маску, – сказал Брол Хандар, снова повернувшись и внимательно вглядываясь в построения оул’данов.
– У него нет выбора, – откликнулась атри-преда. – После Предегара – уже нет. С его стороны Предегар был ошибкой, вызванной нетерпением. Быть может, сейчас он совершает ту же самую ошибку, однако, как я уже сказала, у него нет выбора. Он у нас в руках, наместник. И тем не менее, если мы дадим ему шанс, он постарается как следует омрачить нам победу.
– Ваши маги, атри-преда, могут завершить битву еще до того, как у него появится этот шанс.
Солнце у них над головой продолжало неостановимо карабкаться вверх, разогревая воздух под собой с самыми что ни на есть кровожадными намерениями. На морском дне появились светлые пятна – глина начала подсыхать сверху. Но прямо под коркой грязь, разумеется, оставалась все такой же мягкой и глубокой, и это не сулило ничего хорошего.
У Биватт осталось лишь двое магов, третий умер два дня назад, катастрофа под Предегаром оказалась смертельной и для него. Один-единственный конный лучник уничтожил троих магов одной треклятой стрелой. Брол Хандар видел, как две фигуры ковыляют сейчас, словно старцы, направляясь на фланги выдвинутого дальше других пехотного клина. Они направят жуткие волны своей магии под таким углом, чтобы те сошлись в десятке рядов в глубине центрального построения оул’данов, так они причинят наибольший ущерб.
Очевидно, атри-преда сделала жест, ускользнувший от внимания Брола, поскольку их внезапно окружили посыльные. Она обернулась к ним.
– Пора. Вам лучше вернуться к своим воинам, наместник.
– Снова в арьергарде, – поморщился Брол Хандар.
– Сегодня, наместник, вам тоже доведется вступить в бой. Я в этом не сомневаюсь.
Он был в этом не столь уверен, однако развернулся. Сделал два широких шага, остановился и сказал:
– Надеюсь, что сегодня этой войне будет положен конец.
Атри-преда не ответила. Быть может, даже не услышала его слов – она сейчас вполголоса разговаривала с сопровождавшим его солдатом. Он увидел, как ее брови под шлемом удивленно поползли вверх, потом она кивнула.
Брол Хандар поднял взгляд на солнце и пожалел, что вокруг сейчас не тенистые леса его родины. Потом направился к арапаям.
Сидя на валуне, Ток Анастер еще некоторое время не отводил взгляда от играющих детей, потом свернул кусок тонко выделанной кожи и убрал его в мешок. За ним последовала кисточка из размягченного на конце дерева и вновь плотно закрытая чашечка с чернилами из золы, костного мозга и ягод гаэнт. Он встал, быстро сощурился на небо и подошел к лошади. Всего семь шагов, но мокасины его за это время превратились в огромные комья грязи. Он привязал мешок к седлу, вытащил нож и принялся старательно счищать глину, которая, впрочем, не слишком-то счищалась.
Слева от него рядами выстроились оул’даны, ожидающие, пока в пятистах шагах впереди то же самое закончат делать летерийцы – те сейчас слегка выравнивали свои построения, готовясь к атаке. Воины Красной Маски казались необычно молчаливыми – разумеется, такая битва была для них непривычна.
– Увы, – пробормотал Ток, – сегодня будем драться по-летерийски.
Он перевел взгляд на противника.
Классическое пилообразное построение из клиньев, решил он. Три острых наконечника, составленных из тяжелой пехоты. Пока они доберутся до оул’данов, построение сделается уже не таким четким. Солдаты будут передвигаться медленно, на каждом шагу оскальзываясь, оступаясь и падая. Вот и хорошо. В момент соприкосновения солдаты не смогут надавить – если они это сделают, несколько рядов тяжело бронированных пехотинцев сами же и попадают носом в грязь.
– Собираешься ускакать, – сказал Торант у него за спиной. – Думаешь, мезлан, у тебя выйдет. Однако я не буду спускать с тебя глаз…
– Ой, да хватит уже, – ответил Ток. – Если Красная Маска считает, что больше ты ни на что не годишься, в этом вряд ли моя вина. Кроме того, – добавил он, – лошадь здесь хорошо еще если шагом сможет идти. Наконец, Красная Маска сказал мне держаться рядом с ним – и держать наготове стрелы на тот случай, если к’чейн че’малли не справятся.
– Они справятся.
– Вот как? А что ты, Торант, вообще знаешь о к’чейн че’маллях?
– То, что говорит нам Красная Маска.
– А он что знает? Вернее, что даже более важно – откуда она знает? Ты подобным вопросом не задавался? Вообще ни разу? Для этого мира к’чейн че’малли – демоны. Создания из глубокого прошлого. Практически везде они попросту вымерли. А здесь, Худа ради, что делают? Почему приняли сторону Красной Маски и прикидываются, что рады выполнять его приказы?
– Потому что он Красная Маска, мезлан. Он не такой, как мы, и да, я вижу пылающую в твоем единственном глазу зависть. Тех, кто лучше тебя, ты способен лишь презирать.
Ток оперся на спину лошади.
– Подойди поближе, Торант. Взгляни в глаза этой кобыле. Видишь ли ты в них зависть?
– Это безмозглое создание!
– Которому сегодня, вероятно, предстоит умереть.
– Не понимаю, мезлан, к чему ты клонишь.
– Неудивительно. Однако в твоих глазах, Торант, я вижу то же самое. Ту же слепую готовность. Поверить всему тому, что от тебя требуется. Красная Маска для тебя то же самое, что я для своей бедной кобылы.
– Не желаю больше такого слышать!
Молодой воин удалился демонстративно уверенной походкой – впрочем, по мере того как к его ногам налипала глина, уверенность стала быстро исчезать.
Рядом дети со смехом швырялись друг в дружку комьями той же самой грязи. Те, что помладше. Дети, у которых за плечами было побольше на год-другой, молча смотрели на вражеские ряды – с той стороны как раз запели рога и к древнему берегу выдвинулись две группы, окруженные кольцом охраны. Маги.
Значит, началось.
Далеко оттуда, на западе, солнце еще не взошло. В ничем не примечательном поселке в одном дневном переходе от Летераса – если не считать того, сколько воинов в нем погибло за последних два дня, – на краю поилки для лошадей у двери единственной здесь таверны сидели трое тяжелых пехотинцев из Десятой роты. Затылок, Молния и Мелкий приходились друг дружке родственниками, во всяком случае, так о них было принято думать, учитывая их типичные для фаларийцев огненно-рыжие волосы и голубые глаза, а также оливковый оттенок кожи, свойственный аборигенам главного острова архипелага, называвшим свой народ «уок». Они предпочитали не возражать, хотя до поступления в малазанскую армию даже не были между собой знакомы.
Расцвет цивилизации уок пришелся на очень давнюю пору, еще до железа, более того, именно искусность в добыче олова, меди и свинца позволила уок доминировать над всем архипелагом, торгуя бронзовым оружием и украшениями. Будь солдаты чистокровными уок, они были бы еще более приземисты, черноволосы и немногословны до такой степени, что их постоянно принимали бы за спящих; однако у всех в жилах текла и более сильная кровь фаларийских захватчиков, подмявших под себя острова несколько поколений назад. Как ни странно, в результате этой комбинации получились отличные морпехи.