[200] этом, в неге тонешь?
Друзья ушли, ты скоро их догонишь.
Умрем, сады весною расцветут,
И новые влюбленные придут.
Презри тюрчанку — жизнь! С кем это было,
Чтоб полюбив, она не разлюбила?
О сонмы спящих! Судная труба
Отверзнет ваши темные гроба!
Теперь твой срок беспечности страшиться,
Чтоб не рабом на страшный Суд явиться.
На Суд не так мы, как в Шираз, придем,
Где окунемся в чистый водоем.
Хоть отдохнем в Ширазе мы немного,
Далекая нам предстоит дорога.
В путь про запас источник слез бери,
Коль ты в грязи — то смой ее, сотри!
Отца я вспоминаю дорогого;
Я верю: он — под сенью всеблагого.
Он подарил мне доску, и тетрадь,
И ценный перстень, а на нем — печать.
Снял перстень золотой с меня мошенник
И заплатил мне финик вместо денег.
Цены не знал я перстню и, шутя,
За финик отдал; кто я был? — дитя.
Ты тоже дней своих цены не знаешь.
Подумай сам — на что ты их меняешь?
Лишь те, кто ныне доброе творят,
Из бездны праха встанут до плеяд.
Но голова твоя в земле застрянет,
О тела раб, Земное перетянет.
О брат, постыдных дел своих стыдись,
Предстать на суд в позоре берегись!
Как будут вешать на весах пороки,
То содрогнутся в ужасе пророки.
Когда сердца святых охватит дрожь,
Где оправданье ты себе найдешь?
Ведь женщин, в поклонении усердных,
Поставят выше вас — жестокосердных.
Ты мужества, несчастный, устыдись,
Коль жены над тобою вознеслись.
У женщин сроки некие бывают,
Когда их от молитвы отстраняют.
Что ж от святой молитвы в стороне
Сидишь ты, уподобившись жене?
Не женщина ты в пору очищенья;
Уйди! Ты женщин ниже — без сомненья!
Я средний, на меня ты не гляди,
Внимай словам идущих впереди!
За гранью прямоты — уклон, пучина...
И там, кто ниже женщин — не мужчина.
На неженку богатого взгляни,
Его с отважным воином сравни.
Жил некто; взял волчонка, воспитал он;
А волк подрос, хозяина задрал он.
Искусанный хозяин умирал
И, вспомнив речи вещие, сказал:
«Вот так: печешься век о нежном друге
И в сердце нож получишь за услуги...»
На нас, людей, иблис изрек хулу,
Мол, только человек — причина злу!
О, горе вам, что одержимы дивом!
Пусть тот упрек не будет справедливым!
Иблис разжег вражду у нас в сердцах, —
Да поразит его святой аллах!
Как нам подняться, тонущим в позоре,
Коль мы с иблисом в мире, с богом в ссоре?
Любовь с друзьями будет не долга,
Коль тянешься ты в сторону врага.
Коль дорожишь ты дружбою своею,
Противостой врагу душою всею.
Тот, кто врагом коварным обольщен,
От сердца друга будет отчужден.
Твой друг к тебе вовеки не заглянет,
Коль у тебя в гостях врага застанет.
Что сможешь ты на медный грош купить,
Коль смог дары Юсуфа позабыть?
Повздорил некий человек с царем,
И царь сказал: «Казнить его мечом».
Когда попал бедняк в палачьи руки,
Он укорял себя в сердечной муке:
«Я не попал бы в когти палача,
Когда б не спорил с другом сгоряча!»
Скажи: тот сам себя возненавидел,
Кто друга незаслуженно обидел.
Будь верен в дружбе, если ты умен.
Враг вашей дружбой будет устрашен.
Будь с другом истинным единодушен, —
И сам оплот врага падет разрушен...
Ты знай: иблиса ненависть долга,
Обидев друга, радуешь врага.
Жил некто возвеличенный султаном;
Он неимущих разорял обманом.
Но уличен и на смерть осужден,
В отчаянье иблиса проклял он.
Иблис ему: «Тебе бы вспомнить в пору,
Что ты в моих когтях — по договору!»
Беда, когда по наущенью зла,
На ниве блага низость возросла.
Хоть век живи порок в себе тая,
Всем станет явной злая суть твоя.
Живи обманом низким хоть до гроба,
Но срок настанет: явной станет злоба.
Живи добром, свой путь прямой найди,
Заступника к защите побуди!
Не будет стон мольбы твоей исполнен,
Пока терпеньем кубок не наполнен.
Коль ты не мощен, свой удел прими,
Горе с мольбою руки подыми!
Коль смело зло осудишь, правым станешь,
И с ношей доброй на суде предстанешь.
Дорог в пустыне много пред тобой, —
Ищи, иди раскаянья тропой.
Кто груз грехов весь век пронесть сумеет?
Тут и носильщик сильный ослабеет.
Иди за теми, что ушли вперед
Путем, который к истине ведет.
Но тот, кого иблис приманкой тянет,
Тот к каравану верных не пристанет.
Пророк — заступник верный за того,
Кто искренно идет путем его.
Будь смел, пускай пустыня тьмой объята,
Дойдешь прямой дорогой до рабата.
Не будь, как вол, по кругу на снопах
Весь день бегущий — с тряпкой на глазах.
Гончар, весь в глине и в известке белой,
В соборную мечеть вошел несмело.
И некто крикнул в гневе: «Как ты смел
Войти, в грязи, в пречистый сей предел?»
Смягчил мне сердце окрик тот сердитый, —
Я понял: дверь эдема всем открыта.
Там — в куще праведников — места нет
Тем, кто не чтил божественный завет.
В рай тот войдет, кто бога почитает,
А жадный здесь наличность получает.
Очисть от грязи холст полы своей,
Не то иссякнет милости ручей.
Пусть птица счастья от тебя умчалась,
Нить путеводная тебе осталась.
Спеши теперь, в пути не запоздай,
Но опоздавши — в горе не впадай!
Пока ты жив — веленью духа внемли,
С мольбою руки к вечному подъемли.
Не спи, несчастный грешник, встань скорей,
Моли простить, поди и слезы лей!
Но если вдруг, как — ты и сам не знаешь,
Ты честь в пыли невольно растеряешь,
Заступника на помощь позови —
Кошницу человеческой любви.
Пусть в гневе райский страж меня прогонит,
Мольба святых его за сердце тронет.
Мне помнится: в младенчестве моем
Пошел я в праздник погулять с отцом.
Я на людей глядел и удивлялся;
И вдруг в толпе внезапно потерялся.
До той поры кричал я, звал отца,
Пока не увидал его лица.
Он мне сказал: «Смотри, ходи за мною
И крепче за полу держись рукою!»
Так пусть же старший малого ведет, —
Ребенок сам дорогу не найдет.
О ты, дитя стези, ведущей к богу,
Держись за полу знающих дорогу.
В кругу людей презренных не садись,
Иначе с доброй славою простись.
Держись за перевязь сумы заплечной
Арифа[201]! Бедных не презрит предвечный!
Седые дети — мы, ученики;
А шейхи наши, как стена, крепки.
Ты на дитя взгляни, как постепенно
Он учится ходить, держась за стены.
От дружбы злых людей освободись,
За светлый пир средь избранных садись.
И сердце справедливого султана
Не избежит их — поздно или рано.
Закончив доброй жатвы обмолот,
Хозяин отрешился от забот.
Он напился на радостях, и пьяный
Раздул огонь, и сжег свои хирманы[202]