Лучше всего с кадрами было в Ташкенте, но и там ситуация была далека от идеальной, поэтому Ташкентский авиазавод с огромным трудом (и с сильным отставанием от плана) переходил на выпуск так нужного стране Ил-12. Воронежский завод, которому было поручен выпуск М-12, за год смог произвести только два самолета и на сорок седьмой год скорректированный план предусматривал выпуск еще двенадцати — но им этот план был под угрозой срыва. Потому что даже имеющиеся кадры начали «утекать»…
И этому были веские причины: война закончилась — а жизнь особо лучше не стала. В особенности в городах: сохранялась карточная система, но даже по карточкам продукты получить иногда было крайне трудно — и довольно много рабочих при малейшей возможности уходили в деревни. Там тоже рай земной не наступил с окончанием войны, но по крайней мере в деревне было заметно посытнее.
И нарком (то есть министр, конечно же) на эту проблему внимание обратил очень серьезное. И не он один, товарищ Абакумов, например, предложил учинить определенные репрессии по отношению к подобным «бегунцам», однако Иосиф Виссарионович такую инициативу зарубил на корню. Просто потому, что понимал, что это приведет лишь к ухудшению ситуации: народ все равно изыщет способы «легального» бегства в деревню, но вдобавок еще и озлобится. А вот инициативу Алексея Ивановича он поддержал.
На самом деле это было инициативой Петлякова: тот еще в сорок втором для Казанского завода пробил создание так называемых «подсобных хозяйств»: относительно небольших сельских организаций, занимающихся «выращиванием продуктов» для работников завода. Не только зерна или овощей: оказалось, что в таком хозяйстве неплохо и рыба в прудах растет, и мелкая скотинка. Хозяйства эти были действительно небольшими, с десятком работников каждое — но так как этим работникам помогал весь завод, результаты их деятельности оказывались куда как солиднее (в пересчете на работника), чем даже в лучших колхозах. И не потому, что рабочие собственно завода «в учет не включались», а потому, что заводчане не в полях горбатились, а придумывали всякое, сельский труд делающее более продуктивным. Понятно, что во время войны времени и сил на такие придумки было крайне немного, но когда война закончилась и завод вернулся к «довоенному» режиму работы, времени на подобное творчество у людей стало больше. Да и возможностей — тоже.
К конце сорок шестого подобные «подсобные хозяйства» появились уже при каждом авиазаводе, и даже почти при каждом «вспомогательном» заводе авиапрома. А осенью Алексей Иванович создал в министерстве особый отдел, ведающий как раз такими хозяйствами. То есть вовсе не управляющий ими, а занимающийся обеспечением силами предприятий министерства этих хозяйств тем, что позволяет им продукты выращивать более эффективно. Потому что изобретенное на одном заводе может оказаться очень полезным для «подсобок» всех остальных, а если где-то выпуск такого нужного уже хоть как-то налажен, то, понятно, дублировать такое производство на других заводах и смысла не имеет, и — чаще — просто не получится из-за специфики производства на каждом предприятии. В принципе не получится: например, «газоразделительную машину», выпускаемую на моторном заводе в Молотове, вообще нигде больше повторить не могли — а Молотовский завод их мог делать по паре штук в сутки. Мог бы и больше, но почему-то никому больше они были не нужны…
В Молотове еще в войну приступили к выпуску специальных «холодильников» для инфракрасных датчиков ночных бомбардировщиков Дальней авиации, но не фреоновых, как на германских «прототипах», а на базе турбодетандеров. Потому что для фреоновых «никакого фреона не хватит» — главным образом потому, что фреон в СССР не производился в промышленных масштабах. И оказалось, что если эту — простую в конструкции, но весьма прецизионную — машинку слегка доработать, то она очень неплохо чистит генераторный газ от вредных примесей. И очень хорошо чистит газ уже светильный — так что производство было налажено относительно массовое. А затем кто-то в министерстве прочитал о том, что в Германии очень активно использовался — как раз для получения топлива к газовым поршневым моторам — уже биогаз, и тут все «как завертелось»!
Вот с чем-чем, а с дерьмом в стране проблем не было. То есть были проблемы, поскольку поголовье скотины за войну упало в разы. Но ведь в биотанки можно было не только навоз пихать — и специальным распоряжением товарища Шахурина эти «танки» начали строить почти в каждом подсобном хозяйстве. А полученный газ принялись «чистить» как раз с помощью турбодетандерных холодильников: на чистом-то метане мотор работает куда как лучше, чем на вонючей продукции биореактора. Настолько лучше, что окупает и расход электричества на работу турбодетандера. Но вот повторить выпуск таких «чистилок» на других заводах было просто невозможно — и такая же картина прорисовывалась и с другими «полезными для сельского хозяйства изобретениями».
Так, на заводе в Новосибирске приступили к выпуску небольших кормораздатчиков, в Омске — картофелекопалок, а на авиазаводе в Смоленске наладили выпуск силосов для комбикорма. Тоже небольших, но с погрузчиком, этот самый комбикорм высыпающим в бункер новосибирского кормораздатчика: «отдел подсобных хозяйств» все же неплохо координировал соответствующую работу предприятий отрасли. А на Харьковском заводе (который еще вообще для выпуска самолетов был совершенно не готов) зимой приступили в производству небольшого трактора: в Харьков из Германии по репарации привезли станки с мотоциклетного завода БМВ, а пока самолеты там еще даже делаться не начали, то чего оборудованию-то простаивать? Трактора, конечно, были так себе — но они были, а то, что маленькие да слабенькие, так и «подсобки» тоже не колхозами-гигантами являлись. Да к тому же на таких «малютках» даже школьники могли работать без особых проблем…
Но все же почти все такие «вспомогательные производства» запускались не столько для обеспечения «подсобок» инвентарем, сколько для производственного обучения «молодых кадров»: ведь если тот же трактор сломается в поле, то это будет, конечно, неприятно — но ничего особо страшного не произойдет. А если сломается самолет в небе…
По крайней мере, это было одним из аргументов, высказанных Шахуриным Сталину, и тот, подумав буквально несколько секунд, с доводом согласился. А затем спросил:
— А когда, по вашему мнению, молодежь научится достаточно, чтобы вопрос кадрового голода на заводах авиапрома исчез?
— Я думаю… я думаю, что никогда: отраслевые институты постоянно придумывают новые, более современные и в то же время более сложные технологии производства, так что процесс обучения кадров никогда не обеспечит полной достаточности. Да и объемы производства буду лишь расти — но в целом, по моему личному мнению, приемлемого уровня обеспечения квалифицированными кадрами мы года за два-три добьемся. То есть кадров все равно хватать не будет, но нам не придется эту проблему решать в режиме ошпаренной кошки.
— Как вы сказали? Ошпаренной кошки? Метко… и точно. К сожалению точно. Так что у нас с производством гражданских самолетов? Есть очень интересные — в финансовом смысле — предложения со стороны ряда государств о приобретении наших машин…
Предложения были действительно «очень интересные», причем — в определенном противоречии со словами Иосифа Виссарионовича — не совсем даже финансовые. Даже практически совсем не финансовые (хотя и о деньгах забывать не стоило). Перуанский президент Хосе Бустаманте-и-Риверо очень заинтересовался самолетами «МАИ-2», предлагая оплатить их поставку натуральным каучуком и другими очень нужными товарами. Очень нужными: перуанцы предложили поставки рыбы по исключительно низкой цене. Правда, собственно рыбы они предложили немного, но были готовы поставить просто невероятное количество рыбной муки, очень полезной, по словам отечественных животноводов, для откорма скотины…
— То есть, — добавил Иосиф Виссарионович, — мы можем поменять один самолет на рыбу в количестве, достаточном для питания двадцати тысяч человек в течение года. И даже жалко, что перуанцам там мало самолетов нужно, ведь сто машин мы за десять дней произвести можем.
— За двадцать, если конечно не возвращать режим военного времени…
— Если бы было нужно, то вернули бы — я и говорю, что жалко, что этого не требуется. А аргентинцы, хотя их предложения в чисто финансовом смысле менее интересны, но господин Перон доставку мяса, которым он хочет рассчитываться за самолеты, произведет на своих судах, что сейчас для нас весьма важно. Поставки, конечно, будут относительно невелики, но и они в свете грядущего неурожая лишними не окажутся. А товарищ Мясищев сказал, что мелкие доработки самолетов, которые просит аргентинское правительство, будет выполнить несложно. Так что для вас сейчас главным будет исполнение этих двух заказов точно в срок.
— А заказ Ирана? Он же был приоритетным…
— Он таковым и остается, просто в Иран поставки у нас расписаны… постепенные, а за океан нужно будет сразу крупными партиями отправлять. И нужно будет предусмотреть окончательную сборку самолетов на площадках заказчиков: насколько я узнал, их через океан перевозить будут без крыльев.
— Вероятно, потребуется и обучения их летчиков?
— Пока разговоров об этом Внешторг не вел, но вы правы это тоже нужно предусмотреть.
— За отдельную плату.
— Вы так считаете?
— На заводах министерства с обеспечением продуктами дела обстоят очень плохо.
— Хорошо, мы подумаем, как решить эту проблему…
Проблему прокорма рабочих решали на всех предприятиях, с разной степенью успешности, но решали. Очень интересно ее решал товарищ Челомей: времени на создание собственного «подсобного хозяйства» у него не было — и он просто заключил хоздоговора с несколькими подмосковными колхозами. Но договора были интересными: КБ Челомея для этих колхозов делало всякое мелкое оборудование с оплатой «натурпродуктом». Делалось всякого немного, так что и «приварок» рабочим и инженерам оказался небольшой — но все же его хватило на то, чтобы обеды на предприятии сделать для всех работников бесплатными.