«Когда живые не дают ответа, спрашивай мёртвых».
— Мне необходимо поговорить с цифровой тенью Прокопия Аманатидиса, букмекера из клуба «Элевсин». Предположительное время смерти…
— Вы верите в жизнь после смерти?
В голосе Персефоны прорезался лёгкий интерес.
— Я верю в возможности цифрала.
— Я не верю, — встрял Пирифой. В горле парня неприятно булькало. — Жизнь после смерти? Я не верю, я знаю. Лучше б не знал…
Боясь, что Иксионова сына вот-вот понесет по кочкам, Тезей поспешил вмешаться:
— Если вам больше нравится термин «информационный слепок личности»…
— Не имеет значения. Я посмотрю, что можно сделать.
Стационарный компьютер с широченным монитором — хоть кино смотри! — нашелся в дальнем углу лаборатории, в закутке между размораживателем плазмы крови и стойкой с четырьмя объемистыми термоконтейнерами. Когда женщина прошла мимо Тезея, он уловил новый запах. Нарциссы? Персефона пробудила компьютер от спячки, и запах исчез, словно волчица втянула ароматический шлейф в себя.
— Прокопий Аманатидис. Время смерти. Увы, — главврач развела руками. — Цифровая тень Прокопия Аманатидиса в настоящий момент недоступна.
— Блин! — Пирифой выбрался из кресла. Теперь он расхаживал по лаборатории: грыз шоколад, дышал асфоделевым перегаром. — Мы что, зря приехали?
— У вас есть альтернативный вариант?
— Есть, — Тезей не знал ни имени, ни фамилии девушки с Козьего въезда, но ему не оставили выбора. — К сожалению, данные неполные. Девушка, примерно двадцать лет. Среднего роста, брюнетка; судя по внешности, халпийка. Принимала участие в избиении табуна «Лизимахов» на Козьем въезде. Предположительное время смерти…
Пока он говорил, Персефона с невообразимой скоростью шелестела клавишами. На клавиатуре она работала левой рукой, правой же терзала «мышь». Тезей ощутил острый укол déjà vu. Сходным образом вёл себя дед, когда его мозг захватывала Слепая. Постоянная аватара, вспомнил Тезей. И знак вопроса. Неужели он сейчас беседует с само́й Владычицой Мёртвых?! Нет, это невозможно! Боги цифрала не общаются с людьми: в моменты одержимости дед не реагировал ни на какие обращения. Впрочем, одно исключение всё же имело место — первое погружение шестилетнего Тезея, когда он едва не утонул в бассейне. Тогда Слепая позволила своему аватару ответить внуку. Да, через цифрал, посредством чата, но всё же позволила. Здесь, в «Элизиуме», в сердцевине мембранной зоны, граница между реалом и цифралом слишком тонка, она становится проницаемой…
Частичное аватарирование? Ограниченная свобода воли? Паритет двух личностей внутри единого тела-скафандра? Тезей понимал, что никогда не узнает ответа.
— Вот, взгляните. Она?
С монитора на Тезея смотрело знакомое лицо. Увеличенное фото с какой-то анкеты.
— Да, это она.
— Вы уверены?
— Вполне.
— Сима Шавуш, халпийка, двадцать один год.
— Я могу поговорить с её…
— Цифровой тенью? Да, она в доступе.
— Что для этого нужно?
— Ангел.
Персефона извлекла из кармана халата чёрную рацию, какие носят охранники в супермаркетах:
— Приведите сорок девятую в лабораторию.
Ответное шуршание рации удовлетворило волчицу:
— Хорошо. Конец связи.
— И что, из цифрала можно любого жмурика вытащить?
Если раньше Пирифой избегал встречаться с Персефоной взглядом, то сейчас, встав перед главврачом, он с вызовом уставился на нее в упор.
— Нет, — желая сгладить очевидный конфликт, вмешался Тезей. — Ты же слышал, Аманатидис вне доступа…
— А будет в доступе? Ну, позже?
— Возможно.
Пересефона молчала.
— А другие, они тоже? То в доступе, то нет?
— Наверное…
В дверь постучали. На пороге стояла пациентка в халате поверх байковой пижамы. Это ее Тезей с Пирифоем встретили в тумане по дороге сюда. Женщину сопровождал привратник.
— Спасибо, вы свободны.
Привратник развернулся на каблуках — чётко, по-военному. Персефона поманила рукой пациентку — ангела?! — и та послушно, как под гипнозом, шагнула внутрь. Лицо ее ничего не выражало, взгляд, устремленный на главврача, был девственно пуст. На груди халата желтела нашивка с номером: ноль сорок девять.
Сколько, подумал Тезей. Сколько здесь пациентов?
— Я проведу настройку, — Персефона подвела сорок девятую к компьютеру. Оглянулась на мужчин: — Не вмешивайтесь, не разговаривайте.
Стараясь ступать бесшумно, Тезей обошёл стойку с термоконтейнерами и заглянул из-за плеча ангела в монитор. Фотография девушки с Козьего въезда была растянута на весь экран. При таком увеличении мелкое фото с документа должно было утратить резкость, пойти пикселями, однако снимок остался четким, словно его делали в профессиональной студии на высоком разрешении.
— Смотри. С-смотри… с-с-смотри-и-и…
Волчица превратилась в змею. Из ярко накрашенных губ неслось шипение:
— З-з-зеркало… Видиш-ш-шь? Это ты…
Ангел прикипела взглядом к экрану.
— Сима Ш-шавуш-ш. Ты — С-с-сима Ш-шавуш-ш-ш…
Взяв безвольную руку женщины, Персефона приложила ее ладонь к сканеру. Тот ожил, словно только этого и ждал. Под стеклянной поверхностью двинулась в свой путь полоска фиолетового света.
— …С-с-сима… Ш-шавуш-ш-ш…
Сканер погас.
— Можно разговаривать, — обычным тоном уведомила Персефона.
— И что? Теперь она — Сима?
— Она — ангел. Она приведет к вам цифровую тень.
Главврач обернулась к Тезею, безошибочно определив его местонахождение за стойкой с контейнерами:
— Идёмте. Я вас проинструктирую. Нет, ты останься здесь.
Последняя реплика предназначалась Пирифою.
— Мало крови? — огрызнулся тот. — Еще накачаете?
— Не волнуйся, — Персефона улыбнулась столь многообещающе, что хамство застряло у парня в горле. — Здесь интересуются не только кровью. Уверяю, тебе понравится.
Втроем — Персефона, Тезей и ангел номер сорок девять — они вышли в редеющий туман.
Инструктаж не занял много времени. Пять минут, и Тезей уже вёл ангела за руку прочь от лаборатории. Персефона вернулась обратно, и Тезей подумал, что если десять драхм за проезд, девятьсот миллилитров крови и секс главврача с восходящей звездой — это и есть плата, то всё не так плохо.
Пряди тумана вились под ногами, морочили, сбивали с пути. Ангел шла молча, без возражений. Ладонь ангела была прохладная, мягкая, податливая. Тезей держал ее с осторожностью, чтоб случайно не причинить боль — он знал свою силу и привык её контролировать. По миниатюрному мостику они перебрались через ручей. Вода несла опавшие листья: охра, кармин, лимон, ржавчина. На другой стороне ждала деревянная беседка, заплетённая плющом.
Тезей усадил женщину на скамейку, сам устроился напротив. Их разделял круглый стол, купол беседки над головами тонул в полумраке. Поёрзав, Тезей устроился поудобнее, протянул руку и вновь взял ладонь ангела в свою. Сквозь ткань одежды он ощутил под локтем твёрдый и холодный мрамор столешницы. Со стороны Тезей с ангелом походили на армрестлеров: упор, захват.
Вот-вот начнётся состязание: кто кого?
Несмотря на осеннюю сырость, Тезею сделалось жарко. Ладонь вспотела, липкая струйка потекла вниз по предплечью, заползла в рукав. Ладони превратились в пару присосок, смоченных солёной влагой, намертво прилипли друг к другу.
Присоски. Солёная вода. Электролит. Жидкостной интерфейс. Мембранная зона. Погружение в цифрал…
Он сосредоточился. Вызвал в памяти образ девушки с Козьего въезда, и когда образ проявился и зафиксировался, очистившись от помех подсознания, произнёс внятно, раздельно, глядя в пустые безмятежные глаза ангела:
— Запрос: Сима Шавуш. Код вызова: двадцать один ноль семь сорок девять.
Секунда, другая, третья. Тезей уже собрался повторить формулу вызова — Персефона предупреждала, что с первого раза вызов может не пройти — но тут женщина моргнула. Прозрачные глаза потемнели: изменился цвет радужки? Черты лица дрогнули, сделались жёстче, рельефнее. Кристаллизация аморфной массы — иное сравнение подобрать было трудно.
В остальном ангел осталась прежней.
— Сима Шавуш?
— Сима Шавуш в прямом доступе.
Тусклый голос без интонаций. Тезей с усилием сглотнул, перевел дыхание. Ладонь была уже не горячей — раскалённой. Вот-вот зашипит, пузырясь, кожа, а ноздри ощутят смрад горелой плоти.
— Запрос: время, место и обстоятельства смерти Симы Шавуш.
Женщина вновь моргнула. Тезею послышался щелчок: слуховая галлюцинация. Он сунул свободную руку в карман, наощупь переключил вайфер в режим диктофона. Вайфер пискнул, подтверждая: запись пошла.
— Время смерти… — отозвалась ангел.
Дата и время совпадали с дедовым сообщением. Именно тогда деда накрыл первый в этом сезоне приступ.
— Точное место смерти определить невозможно.
— Почему?
— Недостаточно данных. Возможно приблизительное определение места с точностью до двух километров. Выполняется.
Перед глазами Тезея замелькала нарезка кадров, как если бы он глядел на монитор. Фургон в свете фонаря: вид сбоку и сверху. Камера слежения на Козьем въезде. Угольные тени: двое в чёрном несут к фургону третьего. Нет, третью. Смена кадра. Фургон сворачивает за угол. На стене дома табличка: ул. Коста Оурани, 21. Смена кадра. Луч галогенного фонаря. Смена кадра. Из мрака проступает силуэт здания. Окна темны, деталей не разглядеть. Смена кадра. Темнота. Смена кадра. Операционная. На столе, в свете бестеневых ламп — обнажённое тело. Лицо хирурга, стоящего над трупом, закрыто маской.
На столе — Сима Шавуш.
— Приблизительное определение завершено. Город Кекрополь, Юго-Восточный округ, район места смерти ограничен улицами… координаты геолокации…
Ангел произносила слова с нарочито четкой артикуляцией. В вайфере хороший микрофон. Высокая чувствительность, автонастройка на голос, фильтрация помех. Всё запишется в лучшем виде. Тем не менее, Тезей запоминал: названия улиц, координаты. Кадры, которые цифрал транслировал ему напрямую. Их-то на гаджет не запишешь, к сожалению…