Что же касается отношений с казаками, то правительство обсудило и приняло ряд пунктов. Коронный гетман Жолкевский в октябре 1619 г. созвал запорожских делегатов на реке Роставица и предъявил новый проект соглашения. Реестр увеличивался, но только до 3 тыс. От короля назначался «старший», надзирающий за казаками, и кандидатуру запорожского гетмана определял король. Из реестра требовалось исключить всех, кто пришел к запорожцам за последние 5 лет, им надлежало вернуться к прежним хозяевам. Тем, кого включили в реестр, разрешалось проживание только на коронных землях, а во владениях панов и шляхтичей запрещалось. Если казак не выехал, оставался в частных владениях, он превращался в крепостного. Ну а после того, как Турция высвободила руки в Закавказье, возрастала угроза войны. Поэтому походы на море категорически возбранялись. Мало того, требовалось наказать участников последних морских экспедиций. Об автономии войска Запорожского и обеспечении прав Православной церкви речь не шла вообще.
Услышав такие требования, казаки забушевали. Шумели, что надо браться за сабли. Только Сагайдачный со своим колоссальным авторитетом сумел пригасить разошедшиеся страсти и настоял: принять соглашение все-таки нужно. От наказания участников набегов он уклонился, но признал – их надо прекратить. Явившись в Сечь, сжег лодки. Восстановил пост реестровых казаков на Хортице. Но большинство запорожцев возмущалось, отказывалось подчиняться соглашению и выбрало себе другого гетмана, Якова Бородавку. Сагайдачный остался гетманом только у реестровых. Хотя избрания Бородавки он не признал, продолжал выступать от имени всех запорожцев, ведь государственные «клейноды» гетманской власти находились у него.
Однако для защиты православия он начал принимать собственные меры. Объявил, что войско Запорожское в полном составе вступает в Киевское богоявленское православное братство. А значит, будет оберегать его от поползновений униатов. В походах гетман накопил немалые богатства, начал строить в Киеве Братский монастырь, открыл школу, постаравшись нанять самых квалифицированных преподавателей. Но одновременно, в начале 1620 г., Сагайдачный вдруг отправил посольство в Москву! Обратился к царю Михаилу Федоровичу с просьбой принять войско Запорожское на службу – «как было при отцах наших», во времена Ивана Грозного. Русское правительство возглавлял отец царя, патриарх Филарет Романов, вернувшийся из польского плена. Он и бояре отнеслись к такому предложению осторожно. Сагайдачному не доверяли, память о погромах русских городов была слишком свежей. Да и идти на явный разрыв с поляками, возобновлять войну с ними разоренная Россия не могла.
Желание гетмана похвалили, послали «легкое жалованье» – 300 руб., но положительного ответа не дали. Уклончиво сослались, что Москва находится в мире с турками и татарами, поэтому служба запорожцев пока не требуется. Впрочем, не исключено, что своим обращением к царю Сагайдачный решил всего лишь припугнуть поляков. Подтолкнуть к дальнейшим уступкам и показать – в случае притеснений православных они могут найти себе защитников. Кроме того, на послов была возложена и другая миссия. В Москве в это время гостил патриарх Иерусалимский Феофан. Невзирая на собственное тяжелое положение, царское правительство помогало единоверцам, выделяло кое-какие средства. А послы гетмана, приехав к Михаилу Федоровичу, показали себя друзьями России. От имени Сагайдачного они провели переговоры с Феофаном, приглашая его посетить Украину.
Обратно поехали вместе. Казаки торжественно встретили патриарха на границе, сопровождали большим эскортом, охраняли, обслуживали. Сагайдачный обеспечил ему пышный прием в Киеве, его возили по храмам, монастырям. А при этом гетман договорился с патриархом восстановить структуры Православной церкви в Речи Посполитой. Феофан рукоположил в сан Киевского митрополита Иова Борецкого и пятерых епископов. Правда, и с казаков кое-что потребовал. Наложил на них запрет – никогда больше не ходить войной на Россию. Сделал это Сагайдачный без всякого согласования с польскими властями, а в результате уже осуществленные планы иезуитов и короля оказались порушенными. Наряду с униатскими митрополитом и епископами снова появились православные, и паства тянулась, разумеется, к ним.
Но в самом казачестве продолжался раскол. Гетман Бородавка и нереестровая масса запорожцев на запреты плюнули. Вместо сожженных лодок понастроили новые. Сделать это было легко. Их изготавливали из выдолбленных стволов дерева, борта наращивали досками и смолили. Для маневренности они имели два руля, спереди и сзади, а для повышения непотопляемости и защиты от пуль по бортам их обвязывали охапками тростника. Длина чайки достигала 15–20 м, она брала на борт 40–70 казаков. При попутном ветре поднимали мачту с прямым парусом. А чаще шли на веслах. Гребли энергично и за 35–40 часов могли добраться до берегов Малой Азии. В 1620 г. в море выплеснулись аж 150 лодок. Отрядами опустошали побережье, во второй раз ограбили и сожгли Варну. А Бородавка заявлял, что пора взяться и за поляков, выкинуть их с Украины. Вот-вот могла разразиться буря народного восстания.
Но в это время подала голос Турция. Замирившись с персами, султан Осман II поглядывал на запад. Для начала требовалось навести порядок в своих дунайских владениях, где продолжались каша и интриги. А тут подвернулся и повод. В ходе Тридцатилетней войны Габсбурги направили польский корпус «лисовчиков» подавить протестантов в Трансильвании. В Словакии, под Гуменне, они разбили трансильванского князя Габора Бетлена. Прокатились по его владениям так же, как в России, дикой резней и опустошением. Причем протестантов от католиков не отделяли, какая разница? Современники писали, что они «не щадили даже детей и собак». А Габор Бетлен обратился о помощи к туркам.
Султан откликнулся, в 1620 г. послал армию, довольно небольшую, 10 тыс. воинов. Но приказал выставить войска валахам, молдаванам, татарам. Он уже подозревал, что молдавский господарь Грациани – изменник. Поэтому армия должна была идти через Молдавию. Заодно проверить лояльность, а если что – можно и заменить господаря. Однако и Грациани задергался. Боялся, что его разоблачили. Но, с другой стороны, представился случай реализовать замыслы, открыто перейти к Польше. Он известил Сигизмунда и коронного гетмана Жолкевского, чтобы подсобили. В Речи Посполитой тоже собрали войско под командованием самого Жолкевского. Правда, польское разгильдяйство и хроническая нехватка денег сказались в полной мере. У Жолкевского собралось всего 8400 человек – несколько панов с «оршаками» слуг и шляхты, отряды наемников и казаков.
Впрочем, коронный гетман полагал, что больше и не надо. Ведь к нему присоединится Грациани с молдавской армией, 30 тыс. воинов. Атакуют турок, для них появление поляков и измена молдаван будут неожиданными, и победа обеспечена. Но когда добрались до расположения господаря, произошла другая неожиданность. Едва молдаване узнали о приходе поляков, они дружно… перешли к туркам. Грациани, спасаясь от своих подданных, появился перед Жолкевским с горсткой из 600 человек личной охраны. А против них оказались турки, 25 тыс. татар, валахи, молдаване. Паны и шляхта, прикинув соотношение, сели на коней и ринулись прочь. У Жолкевского осталось лишь 4300 воинов. Он начал отступать, пробиваться назад. Его обтекли с разных сторон. Он останавливался, огораживался возами обоза, отбивал атаки. Но возле деревни Цецора неприятели ворвались в его стан. В сече погибли и Жолкевский, и большинство его воинов. Грациани поймали сами молдаване и прикончили.
Победа окрылила Османа II. А вторжение поляков в Молдавию давало отличный предлог ударить на них самих. Он объявил войну, стал формировать для похода огромную армию и возглавил ее лично. В Речи Посполитой поднялся переполох. А Сигизмунд усугубил положение. Объявил, что православные священники – турецкие шпионы, приказал их арестовывать. Взорвались возмущением запорожцы, негодовали на соглашателя Сагайдачного, кричали: зачем защищать такую власть? Не лучше ли подняться против нее? Но более умные польские вельможи и советники короля понимали – ссориться с казаками совсем не время. Осман выступил на Балканы с 70-тысячным войском, к нему на соединение крымский хан повел 20 тыс. конницы. Вместе с валахами и молдаванами набиралось под 150 тыс. А польскую армию формировали королевич Владислав и Ходкевич, едва наскребли 30 тыс.
Правительство обратилось к казакам, в Белой Церкви созвали совместную раду, реестровых и нереестровых. Приехали уполномоченные, запорожцы вырабатывали условия, на которых они согласны помочь. Численность реестра – 12 тыс., убрать польских начальников, контролировавших казаков. Они сами должны избирать руководство, а гетман должен получить власть над всей Малороссией. Требовалось обеспечить и свободу вероисповедания, официально признать недавно поставленных православных митрополита и епископов, не покушаться на них. Верховодил на раде Сагайдачный. Определил делегацию во главе с самим собой, она поехала в Варшаву, утверждать эти пункты у короля.
Но паны-то понимали – обеспечить массовый выход казаков на войну может только Бородавка, большинство запорожцев подчиняется его приказам. А дорог был каждый день, турки приближались. Правительство обратилось напрямую к Бородавке, повело с ним переговоры. Он согласился, что сводить счеты сейчас не время. Прорвутся османские полчища на Украину – всем худо будет. Бросил клич, собираться всем казакам, и сечевикам, и просто добровольцам. Поднялась вся Малороссия! В короткое время в его войско стеклось аж 40 тыс. бойцов. Оно двинулось вдоль Днестра наперерез Осману. Правда, по пути казаки громили панские и шляхетские имения, но на это власть закрыла глаза. Зато успели даже раньше, чем подошло королевское войско.
Несколько казачьих отрядов турки и татары разгромили, но основные силы перекрыли Осману дорогу возле крепости Хотин, окопались шанцами, полевыми укреплениями. Султан начал штурмы, развернул артиллерию. Но казаки дрались как львы, отбрасывали противника. Подступы к шанцам устилали тела врагов. Запорожцы действовали примерно так же, как на море. Одни ведут огонь, другие заряжают. Плотные колонны врагов косили непрерывным огнем, потом бросались в контратаки, прорывались до турецкого лагеря, утаскивали пушки.