ми.
Польские власти видели, что напряженность нарастает, и было решено ввести на Украину коронные войска. Расквартировать их здесь на постоянной основе. Народ присмиреет, остережется бунтовать. А заодно дополнительные контингенты прикроют панские имения от новых набегов крымцев. Но результат был плачевным. Ведь коронные войска состояли главным образом из наемников. Вели они себя соответствующим образом. Разместившись гарнизонами по городам и местечкам, солдаты отнимали у людей скот, ценные вещи, продовольствие. Хватали на забаву баб и девушек. Унижали селян и измывались над ними.
Реестровые казаки стояли в тех же или соседних городах. Они уже были возбуждены «перебором», а когда стали узнавать о бесчинствах солдат, закипели. Созвали самовольную раду. Грицько Черный силился усмирить разбушевавшиеся страсти, требовал безоговорочного подчинения распоряжениям властей. Но его низложили. Избрали гетманом корсуньского полковника Тараса Федоровича по прозвищу Трясило. Он был крещеным татарином и боевым казаком. Некоторые историки приводят упоминания, что в Смуту он с отрядом запорожцев перешел на сторону русских. Потом подался на службу Габсбургам, участвовал в Тридцатилетней войне. А к России сохранил симпатии, был единомышленником Жмайло. Но коронный гетман Конецпольский и король избрания Трясило не утвердили. На казаков цыкнули, что они нарушают Кураковское соглашение, и гетманом должен оставаться Черный.
Таким образом, у реестровых оказалось два гетмана. Черный стал рассылать универсалы, призывая казаков к себе и требуя от них не слушаться «самозванца» Трясило. Но тот со своими сторонниками отправился в Сечь, и запорожцы приняли его сторону. Весной 1630 г. вместе выступили на Черного. Казаки распускали слухи, будто идут к «законному» гетману по его приказу. Но разогнали его отряды, захватили Черного в плен, по приговору казачьего суда он был казнен. От донских казаков запорожцы уже слышали, что Россия собирается воевать. Тарас Трясило отправил гонцов к Севскому воеводе Стрешневу, переслал обращение к царю с просьбой о помощи и о принятии Запорожского войска в подданство. Узнав о восстании казаков, стали подниматься и крестьяне. Били хозяев, арендаторов.
Польские войска на Украине оказались очень кстати. Коронный гетман Конецпольский с их помощью принялся усмирять и карать очаги мятежей на Правобережье Днепра, созывал шляхту. К нему присоединились и сбежавшие сторонники Черного. Но Тарас Федорович на Правобережье не пошел, распылять силы не стал. Держал их вместе на левом берегу Днепра, прикрыв переправы через реку. Конецпольский все-таки нашел место, где охрана оказалась слабее, форсировал Днепр. Казаки, сдерживая противника арьергардными боями, стали отходить. Поляки рванулись следом, осадили Переяслав.
Но их поймали в ловушку. Сюда подошел Тарас Федорович с реестровыми, сечевиками и крестьянскими повстанцами, у него было 30 тыс. воинов. Неприятельскую армию зажали между городом и своим лагерем. Развернули батареи, открыли огонь, простреливая расположение Конецпольского. А 20 мая казаки ночью подкрались к польскому охранению и на рассвете с двух сторон ворвались во вражеский стан. Только шляхтичей перебили более 300, множество польских воинов утонуло, бросаясь в реку Трубеж, другие разбегались. Конецпольского с остатками армии окружили, вот-вот могли добить. Но он вступил в переговоры. Согласился вывести коронные войска с Украины, прекратить «перебор», обещал увеличить реестр, удовлетворить другие претензии. И казаки… согласились.
Тарас Федорович отчаянно протестовал. Призывал не заключать мир, доказывал, что поляки лгут, – надо уничтожить врага и раздувать восстание дальше. Нет, его не слушались. Казачья масса бузила в радостном возбуждении. Ей достался весь польский обоз. Его уже грабили, праздновали успех трофейным вином. Кричали, что они победили. Что Кураковский договор отменен, сейчас подпишут другой! Гетман участвовать в этом не пожелал. Да и опасно было. Свои же казаки могли в угаре «победы» убить или выдать. Тарас Федорович уехал в Сечь, пытался снова поднимать народ на борьбу. Но восстание уже угасло. Казаки без него выбрали гетманом Тимофея Орендаренко, заключили договор с Конецпольским и выпустили его из рук. Поляки вроде бы стали выполнять соглашение, коронные войска вывели (тем более что их под Переяславом совершенно растрепали). Но все остальное осталось пустыми обещаниями.
Между тем Россия действительно готовилась воевать. Обстановка на Украине, союз со шведами и турками, создавали для этого самые благоприятные предпосылки. Патриарх Филарет увеличивал производство орудий, пороха, развернул военную реформу. За образец бралась шведская армия. С 1630 г. в нашей стране началось формирование первых полков «иноземного строя» – солдатских, драгунских, рейтарских (тяжелая конница). В Швеции закупались лучшие в то время мушкеты, нанимались иностранные офицеры и солдаты-инструкторы (их навербовали более 5 тыс.).
А в Европе продолжалась Тридцатилетняя война. В нее втянулись германские и итальянские государства, Испания, Голландия, Англия, Австрия, Чехия, Венгрия. Протестанты сперва проигрывали. Однако вмешалась Франция. Она была католической страной, но глава ее правительства, кардинал Ришелье, был мастером дипломатии. Он поставил целью подорвать позиции Габсбургов, чтобы Франция вышла в лидеры европейской и мировой политики. Ришелье вовлек в войну Данию. Немцы разбили ее, но тогда кардинал обратил внимание на Швецию. Франция взяла на себя посредничество в ее переговорах с Польшей и все обстряпала. Был заключен чрезвычайно выгодный для шведов мир, к ним отошли почти вся Прибалтика и даже несколько портов в Пруссии. А Густав Адольф за такую услугу обязался отправиться воевать в Германию, французы платили ему миллион ливров в год.
Но шведский король вынашивал и собственные планы. Прислал посольство к царю, подтверждая союз. Даже назвал свою армию в Германии «передовым полком», сражающимся за интересы Москвы. Заключили секретное соглашение: когда русские ударят с востока, шведы вторгнутся в Польшу с запада. А 20 апреля 1632 г. умер Сигизмунд III. В Речи Посполитой настало «бескоролевье», интриги и борьба партий. При этом казаки попытались напомнить о себе. Прислали на сейм делегацию и указали, что они тоже часть государства, поэтому просят участвовать в выборах короля и принять закон в защиту православия. Они желали избрания королевича Владислава. С его именем связывали поблажки, которые давались Сагайдачному. Помнили и о том, что Владислав пытался заступаться за казаков.
Но сейм надсмеялся над ними. Ответил: «Казаки хотя и составляют часть польского государства, но такую, как волосы или ногти на теле человека. Когда волосы и ногти слишком отрастают, их стригут». Вместо законодательного обеспечения православия сейм принял «Статьи успокоения греческой религии», грозящие карами за непокорство. Это вызвало возмущенные протесты и мятежи. Верного слугу поляков, реестрового гетмана Ивана Кулагу, казаки казнили. Запорожцы во главе со своим кошевым Андреем Гавриловичем совершили поход на Волынь, громили имения шляхты.
В Путивле появились посланцы казаков, передали царским воеводам письмо с просьбой принять Украину «под государеву руку». Момент выглядел самым благоприятным. В июне Россия объявила Речи Посполитой войну.
Хотя сразу стали проявляться накладки и ошибки. Союз с Турцией, которым так дорожил Филарет, показал свою полную ненадежность. Русские войска начали сосредоточиваться на западных рубежах, на юге оставили малочисленные заслоны. А паны отправили делегатов в Крым, завалили хана Джанибек-Гирея деньгами и подарками. Он соблазнился, кинул татар на Россию. Пришлось перенацеливать ратников против него. Крымцев отразили и прогнали, но армия под командованием Шеина смогла выступить к Смоленску только осенью. Взаимоотношения с донскими казаками Филарет все-таки восстановил, выплату жалованья возобновил, и в походе они тоже приняли участие.
Поначалу наступление было очень успешным. Передовые отряды царской конницы и казаков заняли Серпейск, Дорогобуж, Белую. Местное русское население поддержало их. Северские казаки и крестьяне восстали. Их войско под началом Ивана Балаша овладело Новгородом-Северским, осаждало Стародуб и Мстиславль. У поляков отобрали 23 города. Но задержка сказалась в полной мере. Главные силы Шеина завязли в грязи осенней распутицы, израсходовали запасы продовольствия, голодали, им кое-как подвозили обозы. До Смоленска добрались только в декабре. Тяжелую артиллерию, застрявшую в снегах, смогли дотащить лишь в марте 1633 г. А Смоленск был мощнейшей крепостью, не зря же поляки осаждали его полтора года. Теперь роли переменились. В Смоленске сидел 4-тысячный гарнизон, а русские осаждали.
А международная обстановка, казалось бы, благоприятная для России, очень быстро стала меняться. В Германии в битве при Лютцене погиб Густав II Адольф. Его малолетнюю наследницу Христину ветреная мать сразу же бросила. Укатила за границу в поисках приключений и удовольствий. Регентом стал канцлер Оксеншерна. Но он Россию ненавидел. Считал, что ни в коем случае нельзя способствовать ее усилению. Оксеншерна нашел полное понимание у Ришелье. Кардинал также был весьма озабочен намерением Густава Адольфа уйти в Польшу. С Оксеншерной они нашли общий язык – Франция продолжает платить субсидии, но шведы остаются в Германии.
Хитрый французский кардинал плел политику очень сложную и замысловатую. Ту же самую договоренность со Швецией он использовал еще и для того, чтобы втянуть под свое влияние… Речь Посполитую. Его послы появились в Варшаве, предложили дружбу и заверили, что Франция будет гарантировать безопасность их границ от шведов. Паны могут не оглядываться на запад, направить все силы против русских. Для Ришелье и это представлялось выгодным – пускай поляки оттянутся на восток и перестанут помогать Габсбургам.
Ко всему прочему «бескоролевье» в Речи Посполитой закончилось. На трон избрали Владислава IV. Причем решающую роль в его избрании сыграло именно то обстоятельство, что он сохранял за собой титул «царя московского», грамоту Земского собора 1610 г. о том, что его приглашают на царство. Все партии, лелеявшие надежды на покорение России, шляхта, надеявшаяся поживиться русскими землями, иезуиты, униаты должны были делать ставку на Владислава. Сигизмунд очень хотел, чтобы сын унаследовал престол и даже специально подкрепил этот фактор. Перед смертью «короновал» Владислава шапкой Мономаха, украденной поляками из Кремля.