В 1634 г. сечевики избрали гетманом для очередного похода Ивану Сулиму. Это был старый и заслуженный казак. Служил урядником в войске коронного гетмана Жолкевского, был соратником Сагайдачного. Участвовал в его знаменитых рейдах на Кафу, Трапезунд, Измаил, на окрестности Стамбула, в битве под Хотином. Довелось ему и попасть в плен, долгие годы грести на галерах. В Смоленской войне он не участвовал, в сказки о «добром» короле не поверил. Остался в Сечи, продолжал набеги на турецкие и ханские владения. В 1634 г. он повел сирому на Дон, вместе с донскими казаками пошерстили окрестности Азова. А по возвращении из похода Сулима замыслил поднять большое восстание. Начать его предполагалось с захвата Кодака.
В августе 1635 г. казаки подкрались к крепости. Сняли часовых, закидали вязанками хвороста участок рва, разломали в одном месте частокол – рев кодацкого водопада маскировал звуки. Запорожцы ворвались в Кодак. Весь гарнизон перебили, коменданта, французского полковника Мариона, казнили, захватили крепостную артиллерию, склады оружия и боеприпасов. Стены и валы разрушили до основания.
Сулима стал рассылать призывы к казакам и крестьянам – подниматься на борьбу.
Взятие Кодака и мятеж вызвали бурю негодования среди польских начальников. Для усмирения король отправил коронного гетмана Станислава Конецпольского, дал ему значительные силы. Но Конецпольский уже сражался с казаками, рисковать не желал. Он действовал коварством. Отправил к Сулиме реестровых. Им внушили, что они должны ликвидировать бунт, а король и правительство в долгу не останутся, наградят, уравняют в правах со шляхтой.
Реестровые выступили навстречу Сулиме, как бы его по призыву. Соединились с его войском. Но принялись разлагать старшину нереестровых. Внушали, что у Конецпольского несметные силы, разгром неминуем. А единственный выход – выдать предводителя и заслужить прощение. Выбрав удобный момент, Сулиму и еще пятерых казачьих командиров схватили, отвезли Конецпольскому. В массе запорожцев пошел разброд. Большинство поспешило уйти обратно в Сечь. Мятеж ликвидировали быстро, одним махом. Сулиму и его товарищей обезглавили, расчленили тела на части, развесив их на стенах Варшавы. Хотя и расчеты реестровых, что их верность и проведенную операцию высоко оценят, наградят их должным образом, не оправдались. Их всего лишь похвалили. Дескать, исполнили свой долг, ну и ладно.
Россия в это время тоже принялась строить крепости. Но не против казаков. Во главе правительства умершего Филарета сменил боярин Черкасский. Из уроков Смоленской войны сделали кардинальные выводы. В первую очередь в отношении союза с Турцией. Имело ли смысл цепляться за «дружбу» с государством, договоры с которым ничего не стоили? В Москву опять пожаловал посол Фома Кантакузин, передал просьбу султана – пропустить через русские владения на Северном Кавказе крымскую орду для войны с персами. Но правительство твердо и однозначно отказало. Был сделан и другой вывод. Прежде чем когда-либо в будущем начинать войны на западе, требовалось понадежнее укрепить южные рубежи.
Старая система «засечных черт», которую возводил еще Иван Грозный, пришла в негодность. Валы и рвы оплыли, деревянные палисады подгнили и обвалились, остроги обветшали. Их кое-как восстанавливали местными силами, но сплошной «стены», протянувшейся от Болхова до Рязани и Шацка, больше не было, она стала во многих местах проходимой. Но царь и правительство Черкасского приняли решение не ремонтировать прежние укрепления, а строить новые «засечные черты», на 200–400 км южнее. Их наметили по линии Ахтырка – Белгород – Новый Оскол – Ольшанск – Усмань – Козлов – Тамбов. На пути татарских набегов снова должна была встать «стена». Но при этом Россия делала еще один большой шаг в «Дикое Поле». Она могла заселить крестьянами огромные площади плодородных земель. Значительно увеличить доходы казны. Усилить армию, «испоместив» новыми землями дополнительные контингенты дворян, детей боярских, казаков. В 1635 г. был заложен Тамбов, которому предстояло стать узловым пунктом новых оборонительных систем.
Конечно, в окружении царя понимали, что грандиозное строительство, продвижение русских по направлению к Крыму, никак не понравится татарам и туркам. Но неожиданно помогла инициатива донских казаков. На весеннем круге в 1637 г. они приняли дерзкое решение – на море этим летом не ходить, а брать Азов. Предприятие было тяжелым и опасным, Азов считался сильнейшей крепостью. Желание участвовать выразили не все донцы, а лишь 4 тыс. Однако в Сечи после подавления восстания Сулимы пошел раздрай. Одна часть казаков пришла к выводу, что на Украине совсем житья не стало. Выбрала уйти к туркам или крымскому хану. Другая часть, тысяча казаков, сочла, что к туркам идти все-таки нехорошо, ведь с ними постоянно воевали. Решила отправиться к турецким противникам, в Персию, и поступить на службу к шаху.
С донскими казаками они совсем недавно дрались. Но когда достигли Дона, там не стали вспоминать прошлое. Пригласили – зачем вам идти так далеко? Оставайтесь, айда вместе на Азов. Запорожцы подумали: почему бы и нет? Что мы в Персии забыли? В историческую и художественную литературу с какой-то стати внедрилась версия, будто казаки совершили подвиг сами по себе, вопреки воле царя и правительства. Фактам она абсолютно не соответствует. Донцы и впрямь не афишировали своих планов. Но требовались боеприпасы. В Москву отправили зимовую станицу (посольство) атамана Каторжного, оно просило «государево жалованье», дипломатично объясняя: «и мы помираем голодной смертию, наги, босы и голодны», «многие орды на нас похваляются, хотят под наши казачьи городки войной приходить и наши нижние городки разорить, а у нас свинцу, ядер и зелья нет».
Царь согласился, выделил жалованье, его повез на Дон дворянин Степан Чириков. Он присутствовал при начале кампании, когда казаки под началом атамана Татаринова подступили к Азову. Чириков вернулся в Москву, доложил обо всем, и его отправили обратно – он был в казачьем стане наблюдателем в течение всей осады. А Каторжный задержался в столице, и ему еще выделили дополнительное жалованье, «зелье ружное да пушечное и пушечные ядра». Мало того, ему разрешили вербовать на Руси добровольцев, и он привел к Татаринову 1,5 тыс. человек. Правительство уже прекрасно знало истинную картину. Но даже попытки казаков схитрить вполне устраивали Москву. Пускай и действуют как будто сами по себе! Россия получила возможность неофициально расквитаться за набеги 1632 и 1633 гг. Мало того, нападение на Азов отвлекало турок и татар от строительства засечных черт! Казаков негласно, но вполне ощутимо поддержали. В их войске даже появился откуда-то «немчин Иван Арданов», иностранный военный инженер, под его руководством подвели мину под стены, и Азов был взят.
Казаки после этого прислали к царю делегатов во главе с атаманом Потапом Петровым. Доложили о том, что сделали. Просили принять Азов под покровительство, но не назначать туда воевод, оставить его в полном распоряжении казаков, чтобы он стал «вольным христианским городом». Но и этот вариант очень хорошо устраивал правительство. Позволял проводить свою политику, но избегать открытого конфликта с Крымом и Стамбулом. Михаил Федорович лично принял казаков, для порядка попенял за то, что Азов взят «без царского повеления». Но наградил щедрым жалованием и отпустил с грамотой. В ней содержались инструкции разведать, «что умышляет крымский хан и ногайские мурзы». Также указывалось: «Наблюдайте за крымцами, скажите ногаям, чтоб они, помня прежнюю присягу свою, шли б под нашу власть, а мы пожалуем вам нашим царским жалованьем смотря по вашей службе».
Мурад IV, узнав о падении Азова, был взбешен. Направил в Москву посольство «с укоризною» и обвинениями в нарушении мира. Однако турецких дипломатов ткнули носом в татарские набеги и развели руками: крымцы-то – ваши подданные, а казаки – люди вольные, царю не подчиняются. Так кто же мир нарушает? Но при этом следующей весной на южные рубежи выдвинулись крупные силы, ими командовали сам глава правительства Иван Черкасский и Дмитрий Пожарский. На всякий случай. Прикрыть строительство, а если понадобится – выручать казаков.
А в это же самое время, когда донские казаки с пришедшими запорожцами осаждали и брали Азов, праздновали победу, пересылались посольствами с царем, на Украине разыгрались совсем другие события. В Сечи кошевым атаманом был избран соратник и единомышленник Сулимы Карп Павлюк по прозвищу Гудзан. Но сирома бурлила. Обсуждались разные варианты, чтобы вообще уйти из Запорожья. И как уйти – на время или навсегда? Как уже отмечалось, одна большая партия отправилась в Персию. Другая отделилась и двинулась на службу к крымскому хану. Через какое-то время и Павлюк рассудил, что в Сечи оставаться опасно. Войска Конецпольского и реестровые оставались поблизости. Как бы не ударили, чтобы разделаться с участниками восстания. Он тоже повел казаков на службу к хану.
Хотя там запорожцы попали вообще в запутанный переплет. У крымцев очень обострились отношения с их повелителем, турецким султаном. Затянувшаяся война Османской империи с Персией опять допекла татар. Тяжелые походы в Закавказье, повторяющиеся из года в год, они возненавидели. Грозили свергнуть хана Джанибек-Гирея, и он пошел на поводу у своих мурз. Прекратил посылать туда войска. Но тем самым навлек гнев Мурада IV. Султан сместил его и прислал нового хана, Инает-Гирея. Перестановки на престоле вызвали смуты, и ими воспользовался самый могущественный из мурз Кантемир, предводитель Буджацкой орды. Она кочевала в степях, раскинувшихся вдоль западного берега Черного моря – в нижнем Приднестровье, Добрудже (в нынешней Румынии). Кантемир давно уже вынашивал замыслы отделиться от Крымского ханства, стать самостоятельным властителем и решил, что настал подходящий момент.
Всадников у него было много, и Инает-Гирей стал собирать против мятежника большое войско. Поднял всех своих татар, кубанскую орду, ополчения городов, вассальных черкесов, некрасовцев. Первая партия запорожцев, явившихся в поисках службы, оказалась для него очень кстати, Инает охотно принял их. Но… побыв некоторое время в Крыму и изучив здешнюю обстановку, он понял, что должен считаться с желаниями воинов и мурз. А теперь для него было особенно важно, чтобы татары поддержали его. Он отписал султану, что войска в Закавказье посылать не будет. Повел армию на Кантемира, разбил его в сражении. Но тот был в родной стране, скрылся и ускользал от него, отвечал ударами и мелкими наскоками.