Хмельницкий кинулся жаловаться Конецпольскому, а тот отмахнулся, отослал его судиться законным порядком. Судьи развели руками и вынесли решение: Суботов принадлежит староству, поэтому староста и подстароста вольны распоряжаться им как хотят. Богдан вспомнил про воинский этикет, явился к дому Чаплинского и вызвал его на поединок. Однако шляхтич не принял вызов от «мужика», выслал на него троих вооруженных слуг. Хмельницкий уцелел лишь благодаря панцирю, который носил под одеждой. После драки, взбешенный, он принялся выкрикивать угрозы – а вот за это его арестовали. Скорее всего, прикончили бы. Но молодая жена Чаплинского еще не забыла объятий казака, упросила мужа освободить его.
Нет, Хмельницкий не успокоился, поехал в Варшаву. Там как раз собирался сейм. Он был очень бурным и скандальным, на короля и канцлера катили бочки за попытку самовольно начать войну. Ну а между основными делами сейм выделил «радных панов» рассмотреть жалобу Богдана. Чаплинского вызвали в качестве ответчика, причем он не отрицал, что велел высечь сына Хмельницкого «за возмутительные угрозы». Но указывал, что мальчик умер не от побоев, а сам по себе, через три дня. Радные паны согласились, что основания для обвинений нет. А ограбленного хозяина ткнули носом в законы – сам виноват, надо было запастись документами на владение хутором. Что касается жены, то она была невенчанная – о чем тут разговаривать? Увели ее – твои собственные проблемы.
Хмельницкий встретился и с королем. Владиславу после взбучки на сейме было совсем не до переживаний и обид казака. Он лишь посоветовал: если ты воин, «маешь саблю в руке», вот и разбирайся как знаешь, польские «свободы» этого не возбраняют. Но король был по-прежнему в плену своих собственных замыслов, обозлился на панов, а визит Хмельницкого натолкнул его на мысль все-таки организовать казачью провокацию. Барабаш изменил – но Хмельницкий остался верным ему! Владислав снова принялся расписывать Богдану, что необходимо ударить на турок. Сам увлекся, сам себя загипнотизировал перспективами. Выписал еще одну грамоту, даже отвалил солидную сумму денег на строительство лодок.
Вот тут он ошибся. Оскорбленный и поруганный казак уже разуверился в короле. Подыгрывать в авартюрах Владислава он больше не хотел. В его голове рождались совсем другие мысли. По пути из Варшавы он начал демонстрировать людям королевский «привилей», призывая браться за оружие – как бы за короля, но против панов. В Чигирине он неосторожно задержался, решил распродать оставшееся имущество. Но властям донесли о его речах, и Богдана снова схватили. Определили под надзор переяславского полковника Кречовского и доложили коронному гетману Потоцкому – высшему военному начальнику, казаки числились в его подчинении.
А Потоцкий запросто распорядился казнить смутьяна. Но его приговор запоздал. Пока его везли до Чигирина, Хмельницкий сумел сагитировать Кречовского, и они с отрядом в 150 человек ускакали в Запорожье. Как уже отмечалось, Сечь давно уже не была центром казачьей вольницы. Но некоторые казаки так и не ушли из здешних мест – как раз «волки», бесприютная и бессемейная сирома, которой некуда было податься («сирома» (запорож.) – люди необеспеченной жизни, бедняки. – Прим. ред.). Они гнездились небольшими группами на днепровских островах и притоках, строили хижины для жилья, промышляли рыболовством. К ним и явился Хмельницкий. Кликнул – они оживились, воспрянули, вспомнили былое. Собралось около 300 человек.
В январе 1648 г. они внезапно ворвались в Сечь и перебили гарнизон. Не давая полякам опомниться, неожиданным налетом захватили Кодак, теперь у них появились пушки. А в Сечь подтягивались другие казаки из окрестностей, с Украины, до которых долетели слухи, что вольное войско снова заявило о себе. Потоцкий, получив известия о мятеже, сперва недооценил опасность. Считал, что вспышка чисто местная, у Хмельницкого только маленький отряд. Для ликвидации бунта нужно поймать самого Хмельницкого. Чтобы не сбежал куда-нибудь в степи или к туркам, важно не спугнуть его, а выманить. Коронный гетман слал гонцов, приглашая его приехать на переговоры.
Казачий предводитель не отказывался, но и не приезжал. Отвечал на письма, перечислял условия примирения – восстановить Сечь, казачьи вольности, вывести с Украины польских солдат. Хотя на самом деле Богдан догадывался, что его намереваются обмануть, ничуть не верил, что поляки пойдут на какие-либо уступки. Он сам обманул Потоцкого. Ответы посылались от имени Хмельницкого, а его не было в Сечи. Он с сыном Тимошем тайно поехал в Крым. Здесь королевская грамота о нападении на турок еще раз сыграла свою службу. Богдан предъявил ее хану Ислам-Гирею и предложил заключить союз против Польши.
От вступления в полномасштабную войну на стороне казаков хан уклонился. Украинских повстанцев он оценивал невысоко. Побузят-побузят и сдадутся, или их опять передавят. Но участие в сваре сулило добычу, пленных. Ислам-Гирей поручил перекопскому мурзе Тугай-бею поддержать казаков. Как бы не от лица хана, а в частном порядке. Хмельницкий вернулся в Сечь, сообщил, что татары помогут, и его избрали гетманом. Он начал рассылать универсалы, призывая народ к восстанию.
А король до сих пор пребывал в уверенности, что Хмельницкий действует по его указаниям, готовит поход на Крым или турецкие города. Владислав писал Потоцкому, чтобы тот воздержался от боевых действий, продолжал переговоры. Но на Украине магнаты уже разобрались – беда им угрожает нешуточная. Чтобы не позволить мятежу разгореться, коронный гетман приказал немедленно ударить на Сечь. Поднял все наличные силы, имевшиеся в его распоряжении. 5 тыс. реестровых казаков под командованием Барабаша и Ильяша были отправлены на лодках по Днепру. Сын Потоцкого Стефан повел по берегу авангард из 5 тыс. конницы и пехоты, а следом выступили основные силы под командованием Потоцкого и Калиновского – 7 тыс. шляхты и наемников с большим количеством артиллерии.
Предводители поляков были настроены легкомысленно, они легко разгонят толпу сброда! Ехали, как на прогулку, останавливались для пирушек, поджидали отряды других магнатов. У Хмельницкого было всего 3 тыс. казаков с 4 орудиями, да пришли 4 тыс. татар Тугай-бея. Но казачий вождь был прекрасным командиром и воспользовался ошибками противников: тем, что они разделились на три части, и главный корпус далеко отстал от авангардов. К реестровым, плывшим по Днепру, послали агитаторов. Казаки взбунтовались, убили Барабаша и Ильяша и перешли на сторону повстанцев. 6 мая возле речки Желтые Воды войско Богдана обрушилось на лагерь Потоцкого-младшего и смяло его. Стефан был убит, победителям досталось 27 орудий.
Потоцкий-старший и Калиновский в это время находились под Черкассами. Получив донесение о разгроме, были в шоке. Повернули отходить назад. По дороге срывали злобу на мирных жителях, жгли села, разорили Корсунь. Казаки ринулись в погоню. Но поляки остановились, заняли сильную позицию, укрепились шанцами и рвами, ощетинились батареями. Однако душевный подъем повстанцев был настолько высоким, что один из казаков добровольно согласился пожертвовать жизнью. Его нарочно отправили в плен, и он умер под пытками, наговорив, будто у Хмельницкого 50 тыс. казаков и вся крымская орда. Враги переполошились, бросили укрепления, снова стали отходить. Потоцкий был старым и опытным военным. Марш организовал грамотно. Поляки шли, огородившись со всех сторон возами и пушками, как бы в подвижной крепости. В любой момент готовы были покосить нападающих залпами мушкетов и ливнем картечи.
Но и Хмельницкий мог потягаться с поляками в воинском мастерстве, а казачья тактика знала хитрые уловки на разные обстоятельства. Наперерез неприятелям был выслан отряд Кривоноса. Обогнал их и выбрал подходящее место, где дорога спускалась в глубокий овраг. Ее перекопали рвом, перегородили завалом. На крутом спуске порядок польской колонны сломался. Возы и пушки съезжали вниз, проваливаясь в ров. Возницы тормозили другие телеги. Возникли пробка и мешанина. Казаки из засады принялись расстреливать сбившуюся массу, а с тыла навалился Хмельницкий. После четырех часов рубки все было кончено. Потоцкий и Калиновский попали в плен, их отдали татарам. Часть их воинства перебили, другие сдались. И вот теперь-то пожар занялся по всей Украине. Десять лет копились страдания, унижения, ненависть к поработителям – и выплеснулись…
Воеводы русских порубежных городов и вернувшиеся из-за границы купцы сразу же доложили в Москву о восстании на Украине. А в Корсуни, первом городе, освобожденном запорожцами, Хмельницкий созвал раду – собрание казаков, горожан, крестьян, как бы представителей всей земли. Она постановила обратиться к русскому царю, просила помочь повстанцам и принять Украину под его власть. 8 июня 1648 г. гонцы Запорожского войска отправились к Алексею Михайловичу.
Быть с Польшей или без нее?
Первое посольство Хмельницкого попало в Россию в совершенно не подходящее время. Только что бунтовала сама Москва. Юностью и неопытностью Алексея Михайловича в полной мере воспользовалась боярская верхушка. Наставник царя боярин Морозов поощрял занятия набожного Алексея духовными вопросами, его отдых, охоты, а сам перехватил управление страной. Морозов и его приближенные взвинтили налоги, покатились злоупотребления. Народ прижимали, захватывали общинные земли и угодья, вымогали взятки. Состоятельных людей под разными предлогами привлекали к суду и разоряли, расхищались казенные деньги, жалованье военных. А жалобы недовольных до царя не доходили, просителей к нему не допускали. Но в России к такому не привыкли, и народ терпел недолго. Произошел «Соляной бунт». Москвичи погромили дворы зарвавшихся вельмож, некоторых убили. А Алексей Михайлович отреагировал примерно так же, как в свое время Иван Грозный. Сам вышел на площадь перед народом, покаялся, что допустил такие безобразия. Обещал взять дела управления на себя, лично контролировать их, защищая и оберегая подданных. Восстание сразу улеглось.