И все-таки передышки не получилось. Ведь Ян Казимир призвал посполитое рушенье в мае – но оно собралось только к зиме! 45-тысячное литовское войско ринулось в контрнаступление в Белоруссии, а 60-тысячная армия Потоцкого двинулась на Украину. Город Буша отказался сдаться – его захватили штурмом, и солдаты превратились в палачей, истребили 16 тыс. жителей. Такая же участь постигла окрестные местечки и села. Хмельницкий выступил навстречу, завязались кровопролитные бои под Охматовом. Но с гетманом были лишь те казаки, которых быстро удалось поднять, остальные на зиму тоже разъехались по своим городам, хуторам. Поляков было намного больше, они теснили казаков. Те укрылись в гуляй-городе из возов, два дня отбивали атаки. Потом не выдержали, снялись и начали отступать. А к Потоцкому прибыла еще крымская орда. Но казаки успели серьезно потрепать врагов, немало шляхтичей сгинуло в атаках, и их товарищам не захотелось преследовать Хмельницкого. Вместо этого взялись опустошать окрестные села, резали и вешали. Татары таким расточительством не занимались, для них «ясырь» составлял весь смысл войны. Поживились они вволю – угнали всех, кого смогли наловить.
В Белоруссии части Радзивилла подступила к Новому Быхову. Но город держали казаки Золотаренко, и паны знали, что они будут драться насмерть. Посовещались и решили лучше идти на Могилев. 2 февраля литовцы показались возле города. В Могилеве находился гарнизон стрельцов воеводы Воейкова и полк Поклонского из местной шляхты, перешедшей на службу к царю. В последний момент русское командование успело провести к ним подкрепления – 400 дворян, 2 приказа стрельцов и 3 полка солдат. Неприятеля встретили огнем, пиками и саблями, три дня бились на вылазках, не подпуская литовцев к крепости.
Но Поклонский со своим полком изменил и среди ночи открыл ворота. Враги ворвались в город. Русские не растерялись, дружно вступили в рукопашную. Оставив внешние обводы валов, отошли во внутренний острог и закрепились в нем. К ним присоединились многие горожане. Они уже испробовали, как живется под властью царя, и, в отличие от шляхты, предпочитали остаться под ней. Ночью 18 февраля Радзивилл предпринял второй штурм. Государевы ратники и белорусы отбили его.
Не только в Могилеве, но и в других местах православное простонародье принимало сторону русских. Королю сплошь и рядом доносили, что «мужики бунтуются, панов своих не слушают и говорят, что вместе заодно с Москвой». Литовские отряды жестоко карали их. Воеводы отписывали царю, как неприятели, «освобождая» свою территорию, «крестьян мучают и жгут и в полон емлют».
Полки Лукомского и Лисовского, сея смерть и разорение, прошлись по Полоцкому и Дисненскому уездам, 19 февраля обложили Витебск. В Великих Луках стоял корпус Шереметева, он послал на выручку сына Матвея с конницей. Литовцы не ждали, что подмога городу подоспеет так быстро. А русские мчались форсированным маршем и обрушились на них, как снег на голову. Разметали, захватили обоз, знамена, только пленных взяли мало, «а то всех рубили с сердца» – Матвей и его воины видели, что натворили враги по белорусским селам. В такой обстановке Алексей Михайлович приказал боярину Юрию Долгорукову срочно созывать распущенных на зиму воинов, вести в Белоруссию. К Хмельницкому отправил на подмогу полк Василия Бутурлина и Григория Ромодановского. В марте и сам царь возвратился к армии.
Ну а паны в итоге добились успеха только там, где русские растерялись или их застали врасплох – заняли Борисов, Копысь, Оршу, Озерище. От других крепостей их отразили. А героическая оборона Могилева фактически похоронила планы зимнего контрудара. Главные силы Радзивилла застряли, осаждая его. Долбили стены цитадели из орудий, рыли подкопы, закладывали и взрывали мины. 8 марта последовал третий штурм, 9 апреля – четвертый. Оба обернулись для литовцев лишь тяжелыми потерями.
А тем временем русские сосредоточивали те же самые три армии, Шереметева, царскую и Трубецкого. Северная и центральная нацеливались на Вильно. Южная должна была двигаться на Брест, навстречу Хмельницкому, наступающему с Украины. Предусматривались и отвлекающие операции. Чтобы уберечь Малороссию от татарских набегов, Алексей Михайлович поручил донским казакам напасть на Крым. На помощь гарнизону Могилева Алексей Михайлович выслал несколько полков под командованием стольника Леонтьева. Он с ходу разогнал литовские отряды, расположившиеся в Орше и Копыси. Радзивилл узнал о приближении Леонтьева, занервничал. Попытался все-таки взять крепость, 1 мая бросил подчиненных на пятый штурм. Однако их очередной раз побили. Радзивилл сжег пригороды и посады Могилева и ушел восвояси. А защитники после трехмесячной осады встретили присланную подмогу.
Ситуация коренным образом менялась. В тяжелых зимних и весенних боях войска Потоцкого и Радзивилла измучились, было много больных. Шляхта стала разъезжаться по домам. А свежие царские армии возобновили наступление. От главных сил Алексея Михайловича и Черкасского вырвался передовой полк окольничего Хитрово – 5379 солдат и конницы. Он очистил от противника Борисов и устремился на Минск. Литовцы заняли оборону на подступах к городу. Хитрово сбил их решительной атакой, и они побежали. Русские вдогонку за неприятелем ворвались в Минск. Враги переполошились, бросили город, покатились в поле. Только тут опомнились, командиры кое-как навели порядок, и выяснилось, что их значительно больше, чем русских. Построились, изготовились к битве, и Хитрово наткнулся на них «не со многими ратными людьми». Его отбросили, погнали назад. Но он предусмотрительно приказал солдатам закрепиться в городских воротах. Отступил под прикрытие стен, и Минск остался за русскими.
К Хитрово подошли казаки Золотаренко из Быхова, подтягивалась вся армия царя и Черкасского. От Минска повернули на Вильно. Для обороны столицы Литвы Радзивилл и Гонсевский собрали 20 тыс. воинов. Но город был плохо укреплен, никто никогда не думал, что русские доберутся сюда! А горожане перепугались осады и бомбардировки, началось брожение. Бежавший из плена Григорий Петров докладывал, что «мещане виленские приговаривали… город сдать и государевых бояр и воевод встретить с образы и с хлебом от города за 10 верст, потому что им против государевых людей сидеть в городе не в силу».
Радзивилл рассудил, что в таких условиях защищать Вильно будет трудновато. Единственным выходом представлялось не подпускать русских к столице. Он выбрал удобную позицию на левом берегу реки Вилии, приказал строить укрепленный лагерь. Писал королю, умолял о подкреплениях. Но особой надежды на выручку из Польши не питал, одновременно послал делегацию в Ригу, просил помощь у шведов. Однако русские наступали стремительно. В июле вокруг литовского лагеря стали рыскать разъезды казаков и детей боярских. А за ними пылили по дорогам полки.
Виленский епископ вступил в переговоры. Но сразу стало ясно, что это всего лишь хитрость, литовцы увиливали от любых конкретных условий. 29 июля русская армия атаковала лагерь Радзивилла. Его воины стойко отбивались, сражение длилось «от шестого часа дни до ночи». Но натиск не ослабевал, русские утюжили оборону из пушек, повторяли атаки и, наконец, вломились вовнутрь укреплений. Неприятели стали откатываться по мосту на другой берег Вилии. Для прикрытия оставили на верную смерть немецкую пехоту. Ее перебили полностью, но она спасла остатки войска. Когда русские прорвались к переправе, литовцы подожгли мост и оторвались от преследования.
Вильно не осмелился сопротивляться, открыл ворота. Только в городском замке заперся пан Жеромский с отрядом, и его пришлось штурмовать «жестокими приступы». 31 июля замок взяли, в столицу Литвы торжественно въехал Алексей Михайлович. У Радзивилла осталось меньше 5 тыс. человек, он отступал поспешно, уже без боев. А части Черкасского, двигаясь за ним, занимали города – Ковно, Гродно. Казаки Золотаренко переправились за Неман «промышлять под городом Брестом».
Южнее наступала армия Трубецкого. Она осадила Старый Быхов, но овладеть этой твердыней опять не получилось. Гарнизон упорно держался, русские месяц простояли под стенами. Подошли малороссийские казаки, попытались еще раз штурмовать город, но опять неудачно. Походный атаман Иван Золотаренко сложил здесь свою голову. А Трубецкой решил больше не задерживаться. Блокировал Старый Быхов заслонами, а сам выступил на запад. Губернатор Слуцка Петерсон как раз и пытался воспользоваться осадой Старого Быхова, собирал шляхту, наемников. Узнав, что русские двинулись на него, заметался, 28 августа вывел войско навстречу, но его смели мощным натиском, «тех литовских людей и немцев побили многих и секли до города».
Петерсон с оставшимися у него подчиненными укрылся в Слуцке, сдаваться отказался, а крепость была сильной, и Трубецкой не стал тратить времени и сил на осаду. Слуцк, как и Старый Быхов, оцепили заставами, и армия двинулась дальше. На соединение с Петерсоном шел еще один большой отряд литовцев, 29 августа его перехватили у Тинковичей и разнесли во встречном бою. Но к Слуцку стянулись неприятельские силы со всех ближайших городов, они остались без гарнизонов. Почти без сопротивления Трубецкому достались Клецк, Мышь, Ляховичи, Столовичи, Миргородок, Слоним.
Донские казаки поручение царя выполнили очень успешно, принялись клевать крымские улусы. Хану стало не до Украины, и Хмельницкий с полками Бутурлина обрушился на Галицию. Польские замки рушились или сдавались. Коронный гетман Потоцкий отступал – рассчитывал, что шляхта возьмется за оружие хотя бы для защиты собственных владений, начнет стекаться под его знамена. Хмельницкий обложил Львов, а польское войско расположилось неподалеку, возле Слонигородка. Коронный гетман намеревался извне помогать городу, бить по тылам осаждающих.
Против него выделили казаков миргородского полковника Лесницкого и стольника Ромодановского с солдатским и дворянским полками. Потоцкий занял великолепную позицию. Построил укрепленный лагерь, со стороны русских его прикрывало глубокое озеро, справа и слева тянулись леса, болотистые протоки. Поляки выставили посты и чувствовали себя в полной безопасности. Но именно на этом мастерски сыграл молодой р