Узнав, что приближается русская армия, Хмельницкий предпочел не встречаться с ней. Снялся и отступил к Каневу. Но теперь его уже не намеревались отпускать восвояси. Ромодановский повернул следом, из Переяслава вывел казаков Самко. Юрия прижимали к Днепру. Он остановился, окружил лагерь телегами, начал окапываться и укрепляться. Но его казаки, татары и поляки не доверяли даже друг другу, расположились тремя отдельными станами. Ромодановский этим воспользовался. Он послал Самко атаковать Хмельницкого, а полки русской конницы нацелил на поляков. Шляхта вела себя беспечно, рыть землю для укреплений ленилась. К ней подобрались скрытно, налетели и вырубили почти полностью.
Воевода сразу же перебросил своих рейтар и драгун на татар. Но крымцы уже узнали, что произошло с поляками. Заметив, что русские готовятся навалиться на них, они бросили союзников и поскакали прочь. Подчиненные гетмана укрепили свой лагерь гораздо лучше, чем шляхта. Казаки Самко два часа наседали на него и не смогли прорвать оборону. Тогда Ромодановский поднял в атаку свежие русские части. Неприятелей сбили с позиций, погнали к Днепру. Одни сдавались, другие прыгали в реку, многие тонули. Сам Хмельницкий едва сумел ускользнуть, спрятавшись в лесу. После победы Самко хотел сразу провозгласить себя гетманом всей Украины, но преступать традицию и принимать гетманство без рады Ромодановский ему не позволил. Указал, что сейчас не время думать о титулах и регалиях, надо воевать.
Обстановка на Правобережье Днепра оставалась смутной и неясной. Воевода отправил туда на разведку отряд полковника Приклонского, а сам со всей армией двинулся вниз по левому берегу. Приклонский, разгоняя мелкие отряды противника, прошел Черкассы, направился к Чигирину. Но на правом берегу объявился и Хмельницкий. Принялся мутить казаков, что на них идут «москали». Воззвал к хану, и Мехмед-Гирей откликнулся без промедления, союзник был очень уж выгодный. Спасать Юрия помчалась вся татарская орда. Приклонский вовремя обнаружил, что на него надвигаются массы конницы, и повернул к днепровским переправам. Ромодановский прикрыл его, выставил возле самой воды артиллерийские батареи. Ядра отогнали неприятелей, и разведка переправилась на свой берег. Армия встала в Лубнах, готовая защищать Левобережье, но Хмельницкий и хан соваться за Днепр не отважились.
Хотя оказалось, что Мехмед-Гирей выступил единственной опорой Хмельницкого. После разгрома он утратил всякий авторитет. Под его знамена больше не желал идти никто. Хан увидел, что помогать-то некому. Чтобы не возвращаться без добычи, повел татар грабить правобережные города и села. Это отвратило от Юрия последних сторонников. Поляки оценили – от подобной фигуры пользы больше не будет, и тоже не хотели иметь с ним дела. Хмельницкий совсем пал духом, отрекся от гетманства и постригся в монахи.
Это вылилось в очередной раунд борьбы за гетманскую булаву. На Левобережье три кандидата вновь бодались между собой. А правобережные казаки не желали знать левобережных полковников, тут появились свои претенденты. Напомнил вдруг о себе Иван Выговский. За измену король с ним расплатился. Он поселился в пожалованном ему имении в городе Бар, пытался козырять сохранившимся за ним званием сенатора, сам себе придумал титул «Великого гетмана коронного». Околачивался в королевских и панских приемных, но с ним не считались, относились пренебрежительно. Когда он пробовал конкурировать с Юрием Хмельницким, паны грубо цыкнули на него, чтобы не мешался и не вносил раскола в ряды предателей. Откровенно предупредили, что пресекут подобные попытки «даже посредством его смерти».
А после отречения Хмельницкого поляки сделали ставку на зятя Выговского, Павла Тетерю. Он был назначен гетманом от имени короля, подтвердил Гадячский договор о возвращении Украины в состав Польши. Своего тестя Тетеря посылал подальше, не намеревался даже близко подпускать к казачьему руководству. Тогда оскорбленный Выговский задумал очередную авантюру. Отправил гонцов в Москву, предлагал взбунтовать казаков против Тетери и объединить Украину под властью царя – если его опять сделают гетманом. Но поляки пронюхали об этих пересылках. Выговского арестовали, лишили сенаторского звания и всех привилегий, без всякого суда он был казнен.
Гетманская смута на Украине дополнилась еще и церковной. Местное духовенство обвинило Киевского митрополита Балобана в том, что он поддерживал Выговского и наводил мосты с Польшей, сместило и избрало вместо него Черниговского епископа Лазаря Барановича. Но он открыто объявил, что не намерен подчиняться Москве, отправил послов в Стамбул. России такой деятель совсем не понравился. В патриархию вызвали нежинского протопопа Максима Филимонова, посвятили в сан епископа под именем Мефодия и послали в Киев местоблюстителем митрополичьего престола. Однако его не признало украинское духовенство.
Раду для выборов гетмана удалось созвать только в июне 1663 г., в Нежине. Но правобережные полковники даже не прислали своих делегатов, объявляли, что у них уже есть гетман – Тетеря. Фактически Украина раскололась надвое. А из левобережных полковников особенно активно готовился к выборам Самко. Подкупал старшину, поил и уговаривал казаков, засыпал Москву доносами на соперников. Но он перестарался. Его интриги всех достали, люди от него отворачивались. Совершенно неожиданно рада избрала гетманом не его, а Ивана Брюховецкого. Он происходил из семьи нищего шляхтича, примкнул к казакам, выделился удалью в боях, представительным видом, голосом. Однако по характеру и он оказался далеко не ангелом. Был человеком очень не умным, мелочным, злопамятным, и первое, что он сделал, – обвинил в измене своих соперников, Самко, Золотаренко и их помощников. Осудил и казнил – быстренько, одним махом, пока русские не вмешались.
В Москве насторожились, но смолчали: ведь право суда на Украине царь даровал самим малороссам. Да и ссориться с Брюховецким было не время. Осенью 1663 г. Ян Казимир изготовился к решающему удару. Царя он пытался убаюкать, писал ему, что готов мириться. Но в Белоруссии сосредоточивалась армия под командованием Сапеги и Паца, а сам король с главными силами двинулся на Украину. К нему присоединились хан с крымской ордой, казачье войско гетмана Тетери. Брюховецкому пришлось очень туго. Он с трудом отбивался, молил воевод о спасении, жаловался Алексею Михайловичу на Ромодановского, что тот медлит, не идет на помощь.
Что ж, Россия к этому времени успела полностью оправиться от поражений. Ценой невероятных усилий, огромных затрат она формировала новые армии. Начинала она войну с 15 полками «нового строя» – теперь их было 75. Переформировывались и перевооружались новейшими мушкетами стрелецкие части. Появились и первые гвардейские, «выборные» полки генерал-майоров Кравкова и Шепелева. Наращивалась артиллерия. На границе сосредоточились три свежие, мощные группировки. В Смоленске – корпус «большого воеводы» Черкасского, в Путивле – Куракина, в Белгороде – Ромодановского. Но углубляться на Украину значило увязнуть в боях за города и местечки, распылить собранные войска. Русское командование правильно рассчитало, что закрепиться там поляки все равно не смогут. Ромодановский послал гетману отряд Хлопова и несколько артиллерийских батарей, а основные силы выжидали подходящего момента. Стояли на своей территории, возле складов с припасами.
Ян Казимир захватил 13 городов, но осаждать и штурмовать украинские крепости можно было годами, а войскам требовалось платить, да и снабжать армию в разоренной стране было все тяжелее. Ну а царское правительство нанесло первый удар не по неприятельским полчищам, а по глубоким тылам. К донскому атаману Яковлеву прибыли калмыки и несколько драгунских полков Григория Косагова. Навстречу им выступили из Сечи запорожцы Сирко. Вместе ворвались на Крымский перешеек и сожгли Перекоп. Хан сразу переполошился и увел татар. Но Яковлев, Косагов и Сирко ждать его не стали, отправились на запад, за Днепр, взяли Чигирин, пошли по Бугу и Днестру. Теперь переполошились шляхтичи и казаки Тетери, резко возросло дезертирство.
Королю стало ясно, что задерживаться на Украине ему больше не стоит – иначе его армия может просто растаять. Он опять принялся темнить. Отправил в Москву гонцов, что согласен на переговоры о мире и своих послов он скоро пришлет в Брянск. Но вместо послов в январе 1664 г. сам Ян Казимир повернул на север. Задумал соединиться с армией Сапеги и Паца и вторгнуться в Россию. Хотя его обманы не прошли. Врага четко отслеживали, и тут-то вступили в дело свежие русские корпуса. К Брянску, наперерез противнику, выдвинулись части Куракина, Черкасский выслал авангард Юрия Барятинского и следом шел сам с «большим полком». Сапегу и Паца остановили и отбросили.
А король застрял под Глуховом. Стрельцы Авраамия Лопухина и казаки глуховской сотни встали насмерть, отразили несколько приступов. Но на выручку им уже спешил из Белгорода воевода Ромодановский, с Украины подходили казаки Брюховецкого. Ян Казимир решил дать битву. Выстроил в поле немецкую пехоту, шляхетскую конницу. Что ж, Ромодановский принял вызов. Сражение длилось целый день. С обеих сторон гремели пушки, польские гусары сходились в Сече с рейтарами и казачьей конницей. Неприятель выдыхался, его атаки слабели. Наконец, король приказал отступать. Но Ромодановский не позволил ему оторваться, быстро перестроил полки и бросил вперед. Поляков прижали к берегу Десны и принялись громить. Враги бросали пушки, обозы, стали уходить по тонкому мартовскому льду. По нему ударила русская артиллерия, взламывая полыньи. Воины проваливались и тонули… От королевской армии уцелели жалкие остатки. Бежали, замерзали, отставших истребляли казаки. Ромодановский за эту победу был пожалован в бояре.
Разгром короля вызвал внутренние свары в Речи Посполитой, шляхта подняла «рокош», и Ян Казимир наконец-то согласился начать переговоры. Под Смоленском съехались делегации, и на западных рубежах выстрелы прекратились, установилось неофициальное перемирие. Но не на Украине. Здесь страсти продолжали бушевать пуще прежнего. Страшное поражение под Глуховом прокатилось эхом на Правобережье. Против Тетери, погубившего множество казаков в угоду панам, поднялось общее восстание. Гетманом себя провозгласил Степан Опара. Его разбили и казнили в Варшаве. Но даже Ян Казимир прикинул, что надо сделать Тетерю «козлом отпущения», пожертвовать этой фигурой. Сместил его и назначил гетманом Михаила Хоненко. Но формальные перестановки не дали нужного результата. Большинство казаков отказалось признавать польских ставленников – уже поняли на своей шкуре, куда они поведут и чем дело кончится.