В Москву посыпались тревожные донесения. Царь отправил на Украину стольников Телепнева и Кикина, разобраться, что там происходит. Повелел зачитывать по левобережным городам свое послание, где разъяснялось, зачем и почему было заключено Андрусовское перемирие. Но отписал и в Белгород воеводе Ромодановскому, предупредил, чтобы был настороже. А Ордин-Нащокин предложил, как ему казалось, выигрышный ход – Алексею Михайловичу самому поехать в Киев. Предлог выбрали нейтральный, для поклонения святым местам. Жители Малороссии будут польщены. Царь приехал навестить своих новых подданных! Заодно смогут выразить ему жалобы, претензии. Визит назначили на лето 1668 г., заранее оповестили о нем Украину.
Но это только подхлестнуло заговорщиков – приедет государь, их замыслы могут раскрыться. Они стали нагнетать истерию, будто царь придет со своей армией. Специально для того, чтобы прижать казаков к ногтю и лишить Украину ее «вольностей». В Запорожскую Сечь понаехали агитаторы и от Брюховецкого, и от Дорошенко, и от полковников. Выплескивали все сплетни и слухи, поили и угощали сирому. Задурили ей головы «москальской» угрозой, и на январской раде кошевым атаманом был избран Суховеенко, призывавший поддержать гетманов. А Брюховецкий наметил выступить в конце зимы, чтобы весенняя распутица дала ему выигрыш во времени. В своей резиденции, Гадяче, он 8 февраля неожиданно вызвал царского воеводу Огарева и потребовал от него убираться вон. Обещал свободно пропустить на родину, а при отказе грозил перебить всех русских.
У Огарева было всего 280 воинов. Ему ничего не оставалось делать. Он приказал подчиненным покинуть город. Но в поле на отряд налетели пьяные гетманские казаки. В неравной схватке полегли полковник Гульц и 120 ратников, 30 прорвались, но замерзли в пути. Воеводу и 130 избитых и раненых бойцов захватили в плен. Один из сотников Брюховецкого потерял в бою ухо и отыгрался на жене Огарева. Вытащил ее обнаженную на площадь, собирался изрезать на куски. Полоснул ножом по груди, но возмутились горожане. Отбили женщину и укрыли ее. Ссориться с народом Брюховецкий и его подручные не стали, да и не до того было. Гонцы гетмана уже скакали по разным городам с условным сигналом, и подготовленный мятеж полыхнул сразу по многим городам.
Попали в плен воеводы Тихачев, Загряжский, Клокачев, Кологривов, их ратников истребили. В Стародубе погиб Игнатий Волконский со всем русским гарнизоном. В Новгороде-Северском дрался до последнего Исай Квашнин. Его силы таяли, и заявилось трое сотников. Предоставили выбирать – или сдаться, или ждать мучительной смерти, а молодую супругу Квашнина обещали отдать на потеху казакам. Воевода приказал их повесить. Перед последним боем хотел избавить жену от поругания, ударил ее саблей, а сам пал в рубке. Но воевода слишком любил супругу, рука дрогнула. Она выжила – единственная из отряда Квашнина. Всего от России отложилось 48 городов и местечек, изменники захватили 14 тыс. руб., на 74 тыс. руб. пожитков русских чиновников и воинов, 183 пушки, 142 тыс. четвертей хлеба (посланного русским правительством подкормить бедствующую Украину).
Брюховецкий отправил посольство в Стамбул, и великий визирь согласился принять его в подданство. Гетман пытался взбунтовать и донских казаков, отправил воззвание: «Москва с ляхами постановила славное Запорожское Войско и Дон разорить». Но здесь ложь не прошла. Донцы повязали его гонцов и отослали к царю. И даже на Украине восстание Брюховецкого точно так же, как измены Выговского и Юрия Хмельницкого, не стало всенародным. Часть казаков гетман сумел сбить с толку, а большинство просто растерялось в вихре стремительных событий, боялось что-то предпринять против гетманских и полковничьих отрядов. В Киеве горожане приняли сторону русских, и воевода Шереметев удержал город. Удержались и Нежин, Переяслав. Там были сильные гарнизоны, и на приманки «свободно уйти» они не поддались. В Чернигове полковник Самойлович занял «новый город», но воевода Андрей Толстой укрепился в «старом», а на предложение капитулировать ответил вылазкой и побил многих осаждающих.
Алексей Михайлович приказал Ромодановскому вести на Украину армию. Но расчеты заговорщиков на погоду вполне оправдались. Весна в 1668 г. запоздала, в апреле еще лежал снег, потом дороги развезло. Царь гневался, что белгородские полки медлят, не спешат на выручку осажденным. Писал такие письма, что мало не покажется! «Врагу креста Христова и новому Ахитофелу князю Григорью Ромодановскому. Воздаст тебе Господь Бог за твою к нам, великому государю, прямую сатанинскую службу…» В мае, невзирая на непролазную грязь, воеводе пришлось выступить. Но обозы и пушки сразу завязли, воины выбивались из сил. В таких условиях продвигаться дальше значило погубить армию, и Ромодановский решил действовать иначе.
Он не стал отдаляться от границы. Остановился лагерем и разослал легкие отряды. Конница князя Щербатова и Лихарева разбила казаков у Почепа, под Новгородом-Северским. Ромодановский выманивал противника к себе, и его тактика сработала. Брюховецкий надумал сам идти против русских. К нему собрались полковники с Правобережья, якобы отпавшие от Дорошенко. Приехал мурза Челибей, посол Турции и Крыма, принял присягу на верность султану (гетман, ничтоже сумняшеся, принес ее на кресте и Евангелии). Пришла татарская орда. Но искренностью союз не отличался. Челибей сразу предъявил счет – крымцы пойдут воевать лишь в том случае, если им заплатят 10 тыс. золотых.
Брюховецкий пробовал торговаться: вроде бы раньше вперед не платили. Челибей упрямился, и кое-как сошлись на 7 тыс. Гетман с татарами двинулся к месту сбора полков возле Диканьки, и тут-то выяснилось, что он оказался жестоко обманутым. Неожиданно узнал, что туда же идет Дорошенко с войском! Причем отрекаться от власти он отнюдь не собирается. Наоборот, потребовал от Брюховецкого сдать знаки гетманской власти. Тот кинулся к Челибею, просил вмешаться именем султана. Но мурза брезгливо отмахнулся – ответил, что их внутренние разборки султана не касаются. Казаки вступать в сражение «за гетманов» отказались. А полковники давно ждали этого момента, схватили Брюховецкого и выдали сопернику. По приказу Дорошенко его забили насмерть дубинами и бросили без погребения.
Однако и победитель просчитался – подлая и жестокая расправа с гетманом возмутила рядовых казаков. Они забурлили. Кричали, что Дорошенко вообще нехристь и «татарскую веру принял». Ему пришлось неделю стоять на месте и поить все войско. Старшина уговаривала казаков признать его гетманом обеих частей Украины. Но уломали не всех. Запорожцы объявили, что Дорошенко – «гетман ханского величества», и ушли в Сечь. Татары тоже предпочли повернуть в Крым. Не зря же они получили с Брюховецкого предоптату. А набрать полон можно было и на Украине, на обратном пути. Других казаков бочки с вином и горилкой все-таки привели в сговорчивое состояние, нетрезвым хором Дорошенко выкрикнули гетманом. Но он понимал, насколько непрочны такие настроения. На всякий случай уехал к себе в Чигирин, а командование на Левобережье передал наказному гетману Демьяну Многогрешному и своему брату Григорию.
Ромодановский не вмешивался в свару между гетманами. И на территорию Украины он не углублялся. Подавлять мятеж, покорять город за городом, как раньше делали поляки, значило вызвать ответное озлобление. Воевода давал казакам самим осмыслить случившееся, увидеть, что из этого получается. Он взял Котельву и Опошню, но армия стояла на месте, только высылала помощь уцелевшим русским гарнизонам. Ну а в сентябре помощники Дорошенко все же сорганизовались. Собрали войска, дождались татар. Двинулись на север, к осажденным городам. Вот теперь-то Ромодановский дождался своего часа. Его полки «ожили» и стремительно ринулись на врагов.
Одно полчище изменников подступило к Нежину, высокомерно угрожало воеводе Ивану Ржевскому, что сотрет «москалей» в порошок, – и вдруг пронеслось известие, что русская армия уже рядом! Масса сторонников Дорошенко сразу переполошилась, замитинговала и разбежались. А наказной гетман Многогрешный привел свое воинство к казакам, осаждавшим Чернигов. Пошел на штурм, гарнизон воеводы Толстого под напором неприятелей оставил «старый город», засел в последнем убежище, городском замке. Но Ромодановский от Нежина повернул к Чернигову и двигался так быстро, что захватил неприятеля врасплох. Казаки Многогрешного торжествовали, захватили «старый город» – но в этом городе они оказались окружены.
Ромодановский выставил батареи и открыл по ним крутую бомбардировку, а со стен замка их расстреливали пушки Толстого. Горели дома, на гетманское войско, сгрудившееся на небольшом пространстве, сыпались ядра. Многогрешному пришло время поразмыслить, правильный ли выбор он сделал. Он прислал к Ромодановскому парламентеров, предложил уйти из Чернигова, если выпустят. Боярин не возражал. Но и помог дальнейшему выбору. Намекнул, что не поздно примириться. Ведь кто первым покается, с тем и русские будут сотрудничать. В общем, договорились. Казаки покинули город, а вскоре от них прибыла делегация «бить челом». Многогрешный принес присягу царю, отправил к нему посольство. За это ему сохранили начальство над казаками.
А как только на Украине возник второй центр власти, послушный Москве, мятеж сам собой стал угасать. Полковники начали отпадать от Дорошенко, забрасывали удочки, чтобы и их простили. Запорожский кошевой Суховеенко тоже вступил в переговоры с Ромодановским. Митрополит Тукальский обратился к канцлеру Ордину-Нащокину, уточнял, на каких условиях ему дозволят сохранить свой пост и положение в украинской церкви. Юрию Хмельницкому с русскими было никак не по пути, но и он бросил Дорошенко. Попытался действовать самостоятельно, снова выставить себя лидером – надеялся получить гетманскую булаву от поляков. Но сумел собрать только небольшой отряд, и татары захватили его в плен.
К началу 1669 г. обстановка на Левобережье почти успокоилась, и в Глухове была созвана рада. Государь и бояре уже хорошо уяснили, кто на