Ромодановский и Самойлович получали донесения о его продвижении, но все-таки попытались разобраться с «турецким гетманом» до подхода неприятелей. 29 июля их армия подступила к Чигирину. Овладеть крепостью нахрапом не удалось, Дорошенко тоже знал, что турки близко, изготовился обороняться. Русские полки и казаки возвели шанцы, батареи, открыли бомбардировку. Однако и это не подействовало, осажденные отказывались сдаваться, отстреливались. А готовить штурм уже не осталось времени – стало известно, что Умань пала, а из Крыма к Чигирину спешит хан со всей ордой. Чтобы не попасть меж двух огней, Ромодановский приказал отступить.
Ускользнули вовремя, крымцы опоздали всего на сутки. Кинулись в погоню, но воевода организовал отход четко и грамотно, его армия укрылась в Черкассах. Татары сунулись к городу, получили отпор, и хан предпочел не повторять атаки. Повел орду в Умань, на соединение с турками. Туда же поехал Дорошенко на поклон к великому визирю. Частям Ромодановского и Самойловича оставаться на Правобережье было больше незачем, да и опасно. Они перебрались за Днепр и встали напротив Канева, прикрыв переправы.
В Москве ждали большой войны. Царь назначил главнокомандующим Долгорукова, он начал формировать еще одну армию. Но в это время казаки обрушились на неприятельские тылы. Косагов и донской атаман Минаев вывели в море 60 стругов с десантом. А из устья Днепра выплеснулись запорожские чайки. Запорхали по волнам, разоряя крымские и турецкие берега. Часть донских и запорожских казаков действовала в степях, к ним подошел Мазин-мурза с калмыками, налетели на «крымские улусы», жгли селения, угоняли скот.
Хану подобный оборот чрезвычайно не понравился. Он сразу покинул Украину, помчался спасать собственные владения. Да и турки без него задерживаться не стали. В осадах украинских городов они израсходовали боеприпасы, большую армию трудно было кормить в опустошенной стране. В сентябре она ушла на Балканы. Русские полки тоже были крайне утомлены походами и боями. Ромодановский докладывал, что они «лошадьми опали», у людей «никаких запасов нет, оставить их долее на службе никак нельзя». Царь разрешил распустить ратников на зиму. В Переяславе оставили один полк под командованием Михаила Ромодановского, сына воеводы.
Но передышка оказалась обманчивой. Осенью турецкое командование провело ряд совещаний, разобрало свои ошибки. Было решено впредь не разбрасывать силы, а добить до конца одного из противников, Польшу. А перед этим обезопасить тылы от казачьих набегов, уничтожить Запорожскую Сечь. Операцию подготовили в глубокой тайне. В Крым перевезли морем несколько янычарских полков. Среди зимы, когда никто не ждал, 15 тыс. турок и татар выступили на Днепр. Шли «изгоном», стремительно. Авангарды убивали всех встречных, чтобы никто не предупредил запорожцев. Напасть наметили сразу после Рождества Христова. Рассчитали, что казаки будут пьянствовать и отсыпаться. К Сечи сумели приблизиться скрытно, по льду перешли днепровские протоки, сняли караулы.
Но… «басурман» подвело то, что они не знали запорожских обычаев. На третий день после Рождества здесь проходила рада, выбирали войсковое руководство. Съезжались казаки, зимовавшие в других местах, съезжались женатые, жившие на хуторах. А перед выборами полагалось быть трезвыми. Турки и татары среди ночи проникли вовнутрь укреплений Сечи, и первый же заметивший их запорожец поднял тревогу. Из всех куреней ударил шквальный огонь, косивший незваных гостей. В узких улочках между куренями янычары не могли развернуться, сбились в кучи, закупорив собой эти улочки, и гибли во множестве. А потом казаки высыпали в рукопашную и навалились на пришельцев со всех сторон. Враги побежали, Сирко с 2 тыс. конницы вылетел в погоню. Массу «басурман» побили, 500 человек взяли в плен. Казаков погибло 50, и 80 было ранено.
Так начался 1675 год. В Москве полагали, что решающая схватка с турками, которой удалось избежать в прошлом году, случится в нынешнем. Готовились войска, Алексей Михайлович собирался сам возглавить поход. Велись переговоры с Польшей. Но воевать в едином строю со столь ненадежной и непредсказуемой союзницей было слишком опрометчиво. Русское командование снова предпочло оборонительный план. Прикрывать свои границы, добивать Дорошенко, устраивать рейды по неприятельским тылам, а главным силам вступить в сражения лишь в том случае, если турки нападут на российскую территорию.
Но османы двинулись на запад. Уже в который раз их армии покатились губительными лавинами по Правобережной Украине. Сметали все, что уцелело в прошлых нашествиях. Только чудом спасся знаменитый Почаевский монастырь. Богатая обитель была лакомым куском для грабителей, турки окружили ее. Монахам и селянам, понабившимся в монастырь, оставалось лишь ждать лютой смерти. В отчаянии молились у чудотворной иконой Божьей Матери, а когда запели «Взбранной Воеводе победительная», туркам показалось, будто подходит войско. Возникла паника, и они бежали. Впрочем, на Украине войска великого визиря не задерживались, опустошали ее «попутно». Целью было сломить Польшу и принудить к капитуляции. Но угроза исконным польским землям и собственным поместьям подстегнула шляхту. Она потекла под знамена короля, в Галиции закипели бои.
А царское командование затеяло большой набег на Крым. В запорожских легендах его приписали одному лишь атаману Сирко. На самом же деле он был совместным. С запорожцами соединились донцы атамана Минаева, калмыки Мазин-мурзы, пришел стрелецкий полк Пукашкина. Составилось войско в 20 тыс. человек. Оно пошло не по торным дорогам на Перекоп, а скрытно, степями, и пробралось в Крым по бродам Сиваша. Операцию спланировали хитро. Сирко с 4 тыс. запорожцев остался у бродов, а остальные разбились на отряды и ринулись по Крыму. От них требовалось побольше «дыму подпустить», но на пятый день вернуться обратно. Задачу выполнили, навели общий переполох. Хотя в Бахчисарае быстро разобрались, какие к ним силы ворвались и откуда. Хан с ядром своих воинов находился на войне. Но его мурзы подняли ополчение городов и улусов, всех, кто мог сесть на коня и держать оружие. Собрались десятки тысяч всадников, их повели к бродам, запереть казакам и царским ратникам обратный путь. Но Сирко поджидал в засаде, и татары попали в нее, а с тыла навалились вернувшиеся отряды. Крымцам учинили полный разгром, возвратились с богатейшими трофеями, с тысячами освобожденных невольников.
Легенда гласит, что Сирко, не дойдя до границы, остановился. Предложил бывшим пленным выбор: кто хочет, может вернуться в Крым. Некоторые уже прижились в рабстве, чувствовали там себя довольно неплохо. Кто-то обзавелся хозяйствами, семьями, были и сменившие веру. Часть невольников отделилась, пошла обратно. Но кошевой сказал – эти люди опаснее и турок, и татар. Те воюют за блага для своих стран и своих народов, а эти отреклись от родины. Щадить таких нельзя. Послал вслед казаков и приказал перебить всех до единого.
Ну а в Польше набег на Крым вызвал именно такой эффект, на который рассчитывали организаторы. Татары повернули коней домой. Турки остались без ханской конницы, и Собеский сумел отбросить их от Львова. Уход крымцев использовали и Ромодановский с Самойловичем. Расположились в старом лагере на Днепре, а на правый берег выслали два полка, солдатский генерал-майора Вульфа и казачий генерального есаула Лысенко. Но и их оказалось достаточно. От Дорошенко начали отъезжать казаки. Кто-то просился на службу к Самойловичу, другие уходили в Сечь. Гетман опять гнал гонцов в Стамбул и Бахчисарай, однако союзникам теперь было не до него. Дорошенко скис. Сирко взял на себя роль посредника, начал переговоры, и чигиринский предводитель сломался. Отдал знаки гетманской власти, полученные от султана, и отправил делегатов к царю, соглашаясь перейти в его подданство.
Эти события вызвали известную переписку запорожцев с турецким султаном. После нападения на Крым, сорвавшего наступление в Галиции, Мехмед IV разъярился, отправил в Сечь личное послание. Требовал от казаков покориться, а в противном случае сулил стереть их с лица земли. Ответ ему сочинили от всех запорожцев. «Ты – шайтан турецький, проклятого чорта брат и товарищ, самого люципера секретар! Який ты в чорта лыцар, що голою сракою ижака не вбьешь? Чорт видкидае, а твое вийско пожирае. Не будешь ты годен сынив християньских пид собою маты: твоего вийска не боимось, землею и водою будемо бытыся з тобою. Вавилоньский ти кухар, македоньский колесник, ерусалимський броварник, олександрийский козолуп, Великого и Малого Египту свинар, армяньска свиня, татарський сагайдак, камьянецький кат, подильский злодиюка, самого гаспиду внук и всього свиту и подсвиту блазень, а нашого бога дурень, свиняча морда, кобыляча срака, ризницька собака, нехрещений лоб, хай бы взяв тебе чорт! Отак тоби козаки видказали, плюгавче! Негоден еси вирних християн пид собою маты. Числа не знаемо, бо календаря не маемо, мисяць у неби, год у книзи, а день такий у нас, як и у вас, поцилуй же за це ось куды нас! Кошовий отаман Иван Сирко зо всим кошем Запоризьким».
Текст письма хранится в Днепропетровском музее им. Яворницкого, но… вряд ли оно дошло до адресата. Ведь любой пленный, с которым его отправили, не мог не понимать, что везет свой смертный приговор. Да и султанские чиновники тоже. Конечно же, никто не осмелился бы передать такое послание по назначению.
Ну а обстановка на Украине осложнилась вдруг событиями в Москве. 29 января 1676 г. скончался царь Алексей Михайлович. На трон взошел его сын, Федор Алексеевич, слабый и тяжело больной. У него были свои друзья и любимцы, они дорвались до власти. Ко всему прочему, Алексей Михайлович был дважды женат. Теперь выдвинулись родственники его первой, покойной супруги, Милославские. Начали гонения на родню второй жены, Нарышкиных. Отправили в ссылку главу правительства Артамона Матвеева, его приближенные тоже попали в опалу, лишались руководящих постов. Дорошенко, согласившийся было подчиниться Москве, воспрянул духом. Отбросил недавние договоренности и отказался приносить присягу.