8 августа к Ромодановскому приехал из Москвы стольник Хрущев. Привез благодарность царя за одержанные успехи и новые инструкции. Федор Алексеевич приказывал оборонять Чигирин, оказывать помощь «осадным людям». Но опять требовал воздерживаться от решающего сражения – поскольку к армии идут свежие силы, татарская конница касимовского царевича Василия Араслановича и рать окольничего Щербатова. А 9 августа перебежал поляк, сообщил, что у великого визиря заседал военный совет. Большинство начальников высказалось за снятие осады. Но Кара-Мустафа решил еще раз штурмовать, а если уж не получится, то отступить.
Опять загрохотали турецкие мины, возобновились атаки. Гордон взывал к Ромодановскому, требовал подкреплений. Их отправили уже предостаточно – полк за полком в крепость прибывали солдаты, казаки. Наконец, воевода послал целый 15-тысячный корпус генерала Вульфа. Написал, что надеется, этим будет положен предел жалобам. Категорически приказал сделать вылазку и разрушить вражеские шанцы, вплотную подступившие к городу. Но Вульф атаковал один, Гордон своими войсками его не поддержал. Как он сам писал, «счел излишним подвергать солдат такой очевидной опасности». А турки заметили подход корпуса, были настороже, остановили русских жестоким огнем и контратаками.
11 августа взорвались еще две мины. Сперва пролом заняло лишь 20 турок. Но среди множества воинских частей, набившихся в Чигирин, царила неразбериха. Немедленной контратаки никто не организовал. К стенам уже спешили янычары, стали вливаться в «нижний город». Подоспели резервы, Курский и Озерский пехотные, Ахтырский и Сумской казачьи полки, столкнулись с неприятелем на базарной площади и обратили в бегство. Но от проломов двигались новые части, теснили русских. Турки хлынули по улицам, грабили, зажгли дома. Среди защитников пронесся слух, что город уже взят, началась паника. Общее руководство Гордон наладить так и не смог. В «нижнем городе» казаки и солдаты дрались еще полтора часа, «значительно побили турок». Но другие части побежали по мельничной плотине за Тясьмин, устроили давку, воины бросались в реку, тонули. Третьи откатились в замок, перемешались между собой.
Ромодановский узнал, что в Чигирине беда. Колонны стрельцов и солдат выступили на выручку. Но и великий визирь был предусмотрительным, выслал наперерез всю крымскую и турецкую конницу. Русским пришлось встать в каре, отбиваться от наседающих врагов. Лишь к вечеру три стрелецких полка прорвались к городу. Навстречу ударили казаки Чигиринского полка, перебили и разогнали врагов, занявших было путь по плотине. Но по крепости распространялось пламя пожара, охватывало кварталы «нижнего города», перекинулось на деревянные стены. Тушить было некому. Гордон вообще утратил управление войсками, не представлял, что творится вокруг. Командовать пришлось непосредственно Ромодановскому. Он получал доклады подчиненных, опрашивал бойцов, выбравшихся из города.
Оборонять полыхающие развалины стало уже бессмысленно. Это значило только погубить людей. Воевода послал распоряжение генералу Кравкову, стрелецким полкам и чигиринским казакам – во что бы то ни стало удерживать плотину. А к коменданту и гарнизону отправил стрелецкого барабанщика с приказом: под покровом ночи покинуть город. Взять с собой все, что можно, и поджечь пороховой погреб. Противоречивые царские инструкции предусматривали такой вариант, и, когда иных возможностей не осталось, Ромодановский исполнил его. Защитники потянулись по плотине. Потрепанные, дезорганизованные, но командиры восстанавливали порядок, люди разбирались по полкам. Уходили непобежденными, со знаменами, вывезли казну, все легкие орудия. А турки, полезшие в брошенный замок и грабившие город, нашли там свою смерть. Взорвался пороховой погреб, и погибло более 4 тыс. человек.
Гарнизон благополучно соединился с основными силами. Но и вся русская армия той же ночью собирала свои шатры, упаковывала грузы на телегах. Оставаться возле Чигирина для нее было больше незачем. Наоборот, следовало побыстрее отойти за Днепр, прикрыть Левобережье, перебросить помощь Киеву. Ночь провели в бою, а передышки воевода не дал ни малейшей, на рассвете 12 августа войска выступили назад к переправам. А вот великий визирь пришел в бешенство. Он понес огромные потери, а захватил всего лишь груду головешек! Нет, такая «победа» Кара-Мустафу не устраивала. Он повелел поднимать свою армию, идти за русскими. Прижать их к Днепру, уничтожить – вот это и впрямь был бы успех, вся Украина лежала перед турками беззащитной, «на блюдечке».
Но и Ромодановский представлял, что враг организует погоню. Все полки, и пешие, и конные, сомкнулись в один огромный прямоугольник, его окружили возами, как подвижными укреплениями. Ощетинились ружьями, пушками. В арьергарде шли лучшие части. Турки и татары сопровождали по пятам, но вклиниться в строй им не давали, осаживали ливнями пуль и картечи. Ползли медленно, зато безопасно. 13-го подошли к Днепру и заняли свои старые укрепления – они были построены полукругом, оба конца упирались в реку.
И все-таки Кара-Мустафа не желал выпускать русских из своих лап. Следом подтягивалась турецкая армия. Разворачивалась на прибрежных лугах, ставила батареи. По лагерю загремел огонь. Переправляться в таких условиях было самоубийством, Ромодановскому ничего не оставалось делать, кроме как принять бой. 14 августа царские войска построились на поле, ринулись в атаку. Захватили неприятельские шанцы и часть орудий, в сече погиб турецкий военачальник француз Делафер-паша (фамилию графа де Ла Фер Дюма использовал для своего Атоса). Но и враги перегруппировались, навалились на фланги, вынудили солдат и казаков отойти обратно в лагерь.
Несколько дней шла перестрелка, на поле конница сшибалась в мелких стычках. Турок потрепали сильно, они не нападали. А части Ромодановского отдыхали после чигиринских боев и переходов. 19 августа русская армия снова вышла на поле. Кара-Мустафа тоже вывел все силы, закипела кровопролитная битва. Она шла с переменным успехом. Неприятеля стали теснить, турки откатывались к своим траншеям и шанцам. Их поддержала артиллерия, остановила наших воинов, и Ромодановский скомандовал отбой, вернул армию в лагерь.
Намеревался возобновить битву на следующий день. Однако в ночь на 20-е с турецкой стороны послышался сильный шум. Воевода поднял воинов – опасался, что готовится ночная атака. А утром вдруг обнаружилось, что противника… нет. Позже выяснилось, что великий визирь понес колоссальные потери. С начала кампании они достигли 60 тыс. человек – полегла тратья часть его армии. Историк Фундуклулу писал, что в этой войне «турки выбились из сил». На военном совете полководцы в один голос объявили – продолжать войну невозможно. Кара Мустафа повелел отступать…
К царю полетело донесение: «Встретив крепкое и мужественное стояние и в своих войсках уроны великие… турского султана везирь с пашами с турскими и иных земель с войсками из окопов своих и хан крымский с ордами побежали назад…» В Москве сперва даже не поверили, требовали разузнать, нет ли «в том какова лукавства?» Но «лукавства» не было. Наши войска простояли еще неделю на правом берегу. Выслали разведку, она сообщила, что неприятель бросил развалины Чигирина, спешно уходит за Буг. Лишь после этого армия переправилась на Левобережье. Она полностью сохранила боеспособность, ее урон был вдесятеро меньше, чем у турок. В гарнизоне Чигирина погибло 1300 человек, в полевой армии 3287 и 5400 было ранено.
На Правобережье неприятель оставил несколько отрядов. Юрий Хмельницкий со своей бандой и татарами захватил Корсунь и Немиров, расположился там как «гетман». Крымские загоны разграбили и сожгли Канев, Черкассы. Появились и под Киевом, хватали по селам полон, но к городу соваться не осмелились, хотя у воеводы Михаила Голицына было всего 106 солдат. А Ромодановский уже выслал к нему 6 тыс. солдат и драгун, Киев прикрыли понадежнее. Ну а султан, собиравший на Дунае вторую армию, сообразил, что блестящих и легких успехов не предвидится. Так и не выступил. Планы завоевания Украины провалились. Эту славную войну вскоре заслонили другие события. Она «забылась». Она не попала в учебники, о ней редко вспоминают исторические труды (тем более на современной Украине). Но в народной памяти все же запечатлелась память о том, кто его спас. Под Лубнами, на том месте, где Ромодановский размещал свой лагерь, возник городок, его так и нарекли – Ромодан. А дорогу, которую проложила армия в походах к Чигирину, люди назвали Ромоданским шляхом.
«Священная лига»
В 1679 г. Россия мобилизовала и выдвинула на юг огромные силы, 113 тыс. ратников, 400 орудий, гетман Самойлович поднял 40 тыс. казаков. Но султан Мехмед IV и великий визирь Кара-Мустафа не отважились на третий поход. Через посредничество господаря Молдавии Георгия Дуки забросили предложение о мирных переговорах, в Стамбул выехало посольство во главе с Возницыным. Украина осталась разделенной на несколько частей. Северная часть Левобережья, территория нынешних Харьковской и Сумской областей – это была Слобожанщина. Она входила в состав не Малороссии, а России. Казаки здесь несли пограничную службу и подчинялись воеводе Белгородского разряда (округа). Южнее лежала Гетманщина – та самая часть, которая как раз и считалась Малороссией, получила автономию, жила по своим законам и управлялась гетманом Самойловичем. Ее столицей был Батурин. Киев в Гетманщину тоже не входил. Он был не казачьим, а торговым городом, духовным центром. Киев проявил наибольшую верность царю, во всех мятежах и изменах держал сторону русских. На переговорах с поляками о нем спорили отдельно, и он сохранил особый статус, здесь управлял русский воевода.
На Правобережье было совсем худо. Восстания, войны, нашествия поляков, татар, турок утюжили некогда богатый край уже 30 лет! Города и села лежали в пепелищах, жители погибли или были угнаны в рабство. Северную часть Правобережья удержали поляки. Разыгравшиеся войны с турками заставили их считаться с казаками. Ян Собеский прекратил нападки на православие, не жалел для казаков радужных обещаний. У них сохранился осколок самоуправления, структуры четырех полков во главе с полковниками.