Закручивали закулисные переговоры. Поляки, иезуиты и Невиль навещали Голицына на дому, тайно беседовали. В частности, как писал Невиль, речь шла о том, что после переворота патриархом поставят Сильвестра Медведева, «который немедленно предложит посольство в Рим для соединения церкви латинской с греческой, что, если бы совершилось, доставило бы царевне всеобщее одобрение и уважение». Несколько раз француз переодевался в русскую одежду, доверенный астролог канцлера Силин водил его к Мазепе. Обсуждали, что Украине будет лучше перейти под покровительство польского короля, и гетман уже в те годы изъявлял полную готовность к предательству. Голицын знал об этом. Но считал вполне нормальным пожертвовать и Украиной, и верой за помощь в захвате престола. Канцлер прорабатывал вопрос и о том, чтобы в случае неудачи бежать в Польшу и, «соединившись с казаками и татарами, достигнуть силой того, чего он не мог бы добиться посредством своей политики». То есть раздуть новую смуту в России.
Однако от проектов перехватить власть при широкой поддержке военных, на гребне победных торжеств, Софье теперь пришлось отказаться. Какая уж поддержка, если по России растекались слухи о позоре и огромных бессмысленных потерях. Оставался обычный переворот, и было решено использовать старый сценарий Стрелецкого бунта. В ночь на 17 августа полки подняли по тревоге. Объявили – «потешные» Петра идут на Москву, хотят захватить дворец и убить Софью. Стрельцы заняли Кремль, расставили пушки. Правительница со слезами на глазах благодарила их: «Если бы не мои предосторожности, они бы нас всех поубивали!» Версия выглядела не слишком убедительной. У Петра в двух «потешных» полках, Преображенском и Семеновском, было всего 600 человек, а в Москве располагались 17 стрелецких, 2 гвардейских полка и несколько солдатских и рейтарских. Но в поднявшейся неразберихе отряд во главе с Шакловитым поскакал в Преображенское – убить Петра.
Хотя патриотическая партия оказалась настороже: ее сторону держал начальник Преображенского приказа (политического сыска) Федор Ромодановский, племянник убитого полководца. Петра вовремя предупредили, он ускакал в Троице-Сергиев монастырь. За ним двинулись слуги, «потешные», укрылись за стенами обители. К царю стали съезжаться верные бояре. Разослали указы войскам – идти в Троице-Сергиев монастырь. Софья тоже стала рассылать приказы – идти в Москву. Вот тут-то и выяснилось, какая партия была в России более популярной. В каждый полк приходило два противоположных распоряжения, но все они выступили к Петру, а не к Софье. Туда начали уходить и московские стрельцы.
Остальное было уже делом времени. Подергавшись и пометавшись, Софья была вынуждена капитулировать. В доме Голицына нашли неимоверное количество драгоценностей, украшений, 400 пудов одной лишь серебряной посуды, а в подвале под слоем земли открылись золотые россыпи, 100 тыс. червонцев, украденные у Самойловича и из украинской войсковой казны. Но за него ходатайствовал двоюродный брат, приближенный Петра, и канцлер отделался пожизненной ссылкой в Холмогоры. Медведева, Шакловитого и двух его помощников казнили. Софью заключили в Новодевичий монастырь. Клевретов временщиков тоже отправили в ссылки.
10 сентября 1689 г. двор торжественно вернулся в Москву. Петр обнялся с Иваном, и немощный старший брат уступил первенство младшему. А какие силы боролись между собой, проявилось сразу же. На следующий день первым актом новой власти иезуитам было предписано в две недели покинуть страну. К императору и польскому королю направили грамоты, оповестили – отныне и навсегда иезуитам въезд в Россию закрыт. Было запрещено католическое богослужение. Отменили и договоры с Польшей и Швецией о транзитной торговле через русскую территорию. А Невиль, вернувшись во Францию, рекомендовал Людовику XIV – когда король разберется с австрийцами и голландцами, надо организовывать войну против русских. Потому что они «незнакомы с правилами вежливости» и «чтобы достигнуть каких-либо результатов, с ними не должно обращаться учтиво». Да и впрямь, какие могут быть «правила вежливости» и как можно учтиво «достигнуть каких-либо результатов», если власть изменников закончилась?
Но Мазепа выкрутился. Во время бурных событий августа 1689 г. он сумел остаться в тени. Иезуиты, по понятным причинам, о контактах с ним не распространялись, и Голицын счел за лучшее промолчать – иначе себе дороже. Украинский гетман поздравил победившего Петра. Выражал готовность служить ему верой и правдой. Хотя в конце этого же году он отправил в Варшаву своего доверенного связного, еврея Соломона. Переслал письмо Яну Собескому. Сообщил, что желает возвращения Украины в состав Речи Посполитой, и просил помощи, чтобы избавиться от опеки Москвы. Да, такая уж натура. Изменил Польше, изменил Дорошенко, изменил Самоловичу, теперь взялся готовить новую измену.
Борьба за выход к морю
Война «Священной лиги» против турок шла своим чередом. Из русских жертв союзники извлекли немалые выгоды. Пока Голицын оттягивал на себя татар, войска Габсбургов наступали в Венгрии, вступили в Сербию и Валахию. Венецианцы высадили армию в Греции, завладели Пелопоннесом, подступили к Афинам. Как раз тогда был разрушен знаменитый Парфенон. Древнегреческий храм простоял целых два тысячелетия, а при осаде турки устроили в нем пороховой склад, и туда попало венецианское ядро. Бурлили восстания в Черногории, Македонии, Болгарии.
В самой Турции тоже кипели дрязги. Когда султан Мехмед IV после поражения под Веной решил пожертвовать великим визирем Кара-Мустафой Кепрюлю, к власти дорвались противники этого клана, которых семейство Кепрюлю в свое время «недочистило». Но у покойного великого визиря Фазыл Ахмеда и Кара-Мустафы оставался еще один брат, Фазыл Мустафа Кепрюлю. Он, как и его родственники, был популярен в армии и после следующих поражений объявил виновным султана и его новое окружение. Взбунтовал янычар, заставил Мехмеда IV отречься от власти и посадил на трон его брата Сулеймана II. Этот султан просидел в «клетке» аж 40 лет. Разум он сумел сохранить, потому что был очень набожным, постоянно читал Коран. Но он и на престоле постоянно читал Коран, ни на что другое был не способен. А править и воевать взялся Фазыл Мустафа. Дряхлый и ожиревший Сулейман прожил недолго. Но когда умер, великий визирь заменил его Ахмедом II – точно таким же, 40 с лишним лет просидевшим в «клетке».
А у «Священной лиги» дела пошли совсем не так гладко, как представлялось. Господарь Валахии Кантакузин готов был выступить против турок вместе с русскими. Но к нему-то пришли не русские, а австрийцы. Их власть румыны уже испробовали и считали, что под турками живется лучше. Войскам Габсбургов оказали ожесточенное сопротивление. Потомок сербских королей Георгий Бранкован поверил в освобождение своей родины, обратился в Вену с проектом автономной Сербии под протекторатом императора. Да какая там автономия! Австрия нацелилась попросту покорить южнославянские земли. Бранкована спровадили в распоряжение военного командования. Он присмотрелся и понял, Сербию не освобождают, а оккупируют. Отказался подчиняться имперским генералам, но его арестовали и отправили в заточение, чтобы не мешался.
Фазыл Мустафа снова сумел укрепить армию, одерживал победы. Восстание в Болгарии турки круто вырезали. Разбили и выгнали из Сербии войска Габсбургов, заняли Белград. Опасаясь мести, с австрийцами ушло 100 тыс. сербских беженцев. Император принимал их на службу, сформировал целый корпус. Но денег у него не было, и он придумал устроить сербских воинов наподобие казаков. Селил их в приграничных районах, опустошенных войной, дал землю, некоторые права самоуправления – и воюйте за империю, охраняйте ее. Этих воинов стали называть «граничарами».
Правда, и турки не смогли развить успехи. В битве под Саланкеменом шальная пуля попала в щеку Фазылу Мустафе, он умер. Но и «Священной лиге» не удалось переломить ситуацию. Австрийский главнокомандующий Кроа де Круи опять двинулся на Балканы, осадил Белград. Однако действовал так плохо, что турки совершенно растрепали и прогнали его армию (император уволил Кроа де Круи, но у него были хорошие связи при дворе, ему дали блестящую аттестацию. Он и тыкался с этой аттестацией к разным монархам, пока его не принял на службу Петр I, и Кроа де Круи благополучно погубил русскую армию под Нарвой).
А на русском фронте наступило затишье. Война, затеянная предшественниками, повисла теперь на молодом царе Петре. Его правительство поначалу вело себя осторожно. Союзнических обязательств не нарушало, договоров не расторгало. Но и жертвовать своими воинами ради чьих-то интересов не желало, самоубийственных походов не предпринимало. Хотя затишье было обманчивым. Турки тоже не вели активных действий против русских, перебросили силы на других противников. Но они развернули интенсивное строительство крепостей. В низовьях Днепра в дополнение к Очакову и Кызы-Кермену принялись возводить еще пять штук! Аслан-Кермен, Таван, Мустрит-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Крепости все ближе придвигались к царским владениям. Если русские будут наступать, на их пути вставали новые преграды. Но крепости служили и прекрасными базами, если удар соберутся нанести турки.
А уж для крымцев война развязала руки. Их загоны постоянно терроризировали Украину, отлавливая «живой товар», угоняя скот. Хан не оставлял без внимания и русскую оборону. В каком она состоянии? Как несут службу войска? Как сказалась на них перемена власти? Может быть, уже саму Россию получится грабить, как Украину? В 1692 г. хан вдруг вывел орду, двинулся к системам пограничных укреплений. Но у воеводы Белгородского разряда Бориса Шереметева служба была налажена образцово, разведка тоже. Получив сведения о приближении татар, он мгновенно поднял войска и выступил навстречу с 40-тысячным корпусом. Хан счел за лучшее не принимать сражения. Повернул воинство куда полегче – очередной раз прочесать польские владения.
На Правобережье в казачьих полках наконец-то выдвинулся толковый гетман, винницкий полковник Самойло Самусь. Навел кое-какой порядок, отбивал города и местечки у очередного «турецкого гетмана» Стецика Ягорлыцкого. Тот уже был совсем слабеньким, о нем никто всерьез не говорил. Единственное, чем известен, – участвовал в набегах вместе с татарами. Но появился еще и «татарский» гетман Петрик Иваненко, бывший войсковой писарь Запорожской Сечи. В 1692 г. он вдруг отделился от своих товарищей, привел в Кызы-Кермен «войско» из 60 человек. Объявил себя гетманом и в таком качестве от лица «Войска Запорожского» заключил «вечный мир» с Крымским ханством. При этом провозгласил, что «поднимает восстание» против России. Правда, Россия этого восстания не заметила. Потому что у Петрика так и не собралось более 500 человек, он поселился в Перекопе и присоединялся к крымцам в их предприятиях.