Победа воодушевила царя. Он уже представлял могучий флот на Черном море. Принялся рассылать детей знати за границу, учиться мореходному искусству и судостроению. Пустынное и дикое Приазовье Петр мечтал превратить в цветущий край. Для строительства портового Таганрога он повелел отправлять туда всех заключенных, каторжников. Хотя Азовское побережье нужно еще было удержать за собой. А выход из Азовского моря в Черное запирали Керчь и Тамань. Значит, предстояло продолжать войну. Но теперь царя это не смущало. Он верил, что турок можно разгромить, навязать им нужные условия. Конечно, если и союзники подсобят, навалятся вместе. Но Петр в их содействии нисколько не сомневался. Ему было 25 лет, он был исполнен идеалов рыцарства, благородства – и считал, что иначе быть не может, что такими же принципами руководствуются западные монархи.
Царь загорелся поднять против турок и другие державы. Сокрушить «басурман», освободить христиан! Сам Петр, в отличие от старшей сестры, был твердым патриотом. Но он тоже увлекался зарубежными обычаями. В детстве он оказался предоставлен сам себе, рос «безотцовщиной», и с ним постарались подружиться иностранные офицеры, состоявшие на русской службе. Возили юного государя на пирушки в Немецкую слободу. Ему нравилось. Он с интересом слушал рассказы о Западной Европе. Особенно навязывались «дружить» голландцы и англичане (они от торговли с Россией получали огромные прибыли). Царь полагал, что они-то обязательно откликнутся, вступят в союз против турок. Он снарядил в Европу Великое посольство. И сам решил поехать с послами инкогнито. Ему очень хотелось посмотреть на западную жизнь, о которой ему так много говорили, так красочно расписывали. Да и поучаствовать в переговорах он считал полезным. Если он лично побеседует с европейскими властителями, неужели откажутся? Посольство двинулось в путь. И сразу же чуть не попало в беду.
Потому что Европа жила совсем другими проблемами. Совсем недавно закончилась Девятилетняя война между Францией и коалицией ее противников – Англией, Нидерландами, Австрией, Испанией. Но теперь в Испании тяжело заболел король Карлос II, он был бездетным. Его наследство включало не только Испанию, его владения были разбросаны по всему миру – Фландрия, Сицилия, значительная часть Италии, больше половины Америки, Филиппины. А Людовик XIV был женат на сестре Карлоса! Принялся давить на него, чтобы назначил наследником французского принца.
Тут уж разволновался Вильгельм Оранский – король Англии и штатгальтер Нидерландов. Допустить Людовика к мировому господству он абсолютно не желал. Вторая сестра больного Карлоса была замужем за императором Леопольдом, Оранский выдвинул права австрийцев в противовес французским. Но и Людовик считал, что нельзя упускать уникальный шанс. Он возобновил тайный союз со Швецией. Подталкивал Турцию, чтобы она продолжала оттягивать Австрию на себя. Обе стороны озирались, кого бы еще вовлечь в свой альянс.
А в Польше в это время умер Ян Собеский. Завязался еще один узел жесточайшей грызни. У короля остались два сына и жена, пани Марысенька. Она повела собственную игру, чтобы посадить на трон сына Якуба. Даже захватила королевские регалии, не желая их никому отдавать. Но куда там! Попытка передать власть по наследству была покушением на «святая святых» польских панов и шляхты! Выборы королей были для них самой золотой порой! Кандидаты рассыпали деньги, пожалования, подкупали сановников, мелкую шляхту поили и кормили. Против Марыси поднялась вся знать, регалии отобрали и выгнали ее из Польши в три шеи.
Этой ситуацией воспользовался Людовик XIV – кроме Испании, подобрать под себя еще и Польшу! Выдвинул кандидатом на трон своего родственника, принца Луи де Бурбона де Конти. Вторым кандидатом стал курфюрст Саксонии Август Сильный. Между прочим, оба друг друга стоили. Конти не отличился ни на военном, ни на политическом поприще. Но при дворе он считался всеобщим любимцем за «сексуальную всеядность», готов был кидаться на любых женщин, независимо от внешности, возраста, общественного положения. Август Сильный тоже получил прозвище вовсе не за воинское могущество своей Саксонии. Он прославился умением гнуть подковы и несокрушимую силу с женщинами. Историки насчитали у него 120 только «официальных» любовниц, которые обошлись казне в 23 млн ливров, а количество побочных детей курфюрста достигло 354. Августа считали на западе высококультурным, блестящим и радушным властителем. Когда к нему заезжали другие немецкие князья, хозяин демонстрировал им своих придворных дам в обнаженном виде, по-дружески раздаривал гостям.
Но финансовые возможности Франции превосходили Августа. Дипломаты Людовика истратили 3 млн ливров на подкуп сенаторов и депутатов сейма. Перетянули на свою сторону польского главнокомандующего Сапегу. Чтобы подтолкнуть поляков к нужному выбору, Людовик сговорился со шведами и послал на Балтику свою эскадру. А царь Петр с посольством вляпался в эту кашу. Когда приехали в Ригу, то вдруг узнали – продолжать путешествие по морю нельзя, там крейсируют французские корабли. Но и рижский губернатор Далберг принял посольство весьма холодно. Царь и его присные не догадывались о причине. А она заключалась в тайном союзе шведов с французами. Губернатор встревожился – вдруг нежелательные гости из Москвы разгадают их секреты? Размышлял, не лучше ли схватить царя? Он стал задерживать русских гонцов, отправленных на родину, проверять их корреспонденцию. Арестовать Петра Далберг все-таки не решился, запросил Стокгольм.
Но пока там совещались, посольство обеспокоилось, что в Риге неладно. Государь скрытно покинул город и перебрался в Курляндию – независимую и безопасную. К нему стекались донесения, открывалась картина французского вмешательства в польские дела. А для России такой поворот не сулил ничего хорошего – складывался единый фронт Турции, Франции, Польши, Швеции. Петр разослал ультиматум польским вельможам. Указывал, что они могут избирать на престол любого кандидата – за исключением Конти. В этом случае грозил разорвать «вечный мир». Нет! Французское золото оказалось более эффективным, чем русские предостережения. Сейм избрал королем Конти, и он выехал на корабле в Данциг.
Однако подобный расклад не устраивал не только Москву. Озаботились Австрия, Венеция, Пруссия, Голландия. Император Леопольд выделил денег Августу Сильному, тот поднял свою армию. А Петр с дороги послал приказ: направить войска к польской границе. Саксонские солдаты вступили в Польшу с запада. А с востока двинулась 60-тысячная русская армия. Паны струхнули. Они не обманывались, что сейчас их попросту раздавят. Впрочем, они быстро нашли выход. Ведь французские деньги были уже получены. Цепляться за Конти больше не имело смысла… Сейм «переголосовал». Конти, доплыв до Польши, узнал, что его уже низложили, и повернул обратно. Август вступил в Варшаву.
Правда, для коронации ему пришлось перейти в католицизм, и это вызвало бурный конфликт в семье курфюрста. Его жена как-то привыкла смотреть сквозь пальцы на интимные похождения мужа. Но лютеранкой она была убежденной. Вероотступничества не потерпела и ушла. Что ж, Август не слишком огорчился. Вокруг него увивался целый гарем саксонских дам, добавились польские. Однако положение в Польше оставалось напряженным. «Французская партия» среди вельмож сохранилась, не теряла надежды на благоприятный случай для реванша.
А пока Петр путеществовал, боевые действия на юге продолжались. К летней кампании 1697 г. было сформировано две армии. Главная, Шеина, насчитывала 33 тыс. пехоты и конницы. Ей предписывалось закрепить позиции в Приазовье: усилить фортификации Азова, оборудовать гавань в Таганроге, строить вспомогательные городки и укрепления. С войском направлялось 20 тыс. рабочих. Вторая армия, Якова Долгорукова, состояла из полков Белгородского и Севского разрядов. Она должна была действовать по Днепру, отвлекать на себя турок и татар, не позволять им перебрасывать силы ни против Шеина, ни на австрийцев с поляками. Но и противник готовился к новым боям, усилил гарнизоны Очакова, Анапы, Керчи. В марте большой татарский отряд напал на Левобережную Украину, но полтавские казаки разбили его.
Полки Шеина прибыли в Азов в середине июня и рассредоточились по разным объектам. Часть сил отправилась строить Таганрогскую гавань, для ее защиты начали возводить Троицкую крепость и Павловский форт. Другие отправились за Дон, строить два укрепленных городка. У Шеина под Азовом осталось меньше третьей части его подчиненных. Но неприятель зорко отслеживал эти передвижения. Решил ударить по русским с той стороны, откуда они не ждут, – с Кубани. Флот перевез сюда 5 тыс. янычар, артиллерию, собралось 15 тыс. татарской, ногайской и черкесской конницы. По степям войско сумело пройти незаметно, и на рассвете 20 июля авангард из 2 тыс. всадников налетел вдруг на лагерь Шеина. Смел передовые посты, ворвался в расположение полков, с воплями и гиканьем рушил палатки, рубил выбегающих солдат, промчался бурей и унесся обратно.
Поднялась было паника. Как раз на нее и рассчитывал враг – следом за авангардом разворачивалось все войско, чтобы истреблять мечущихся русских. Однако Шеин и его офицеры сумели быстро восстановить управление, построили солдат и стрельцов в каре, выдвинули в артиллерию. Накатывающуюся лавину конницы подпустили поближе и врезали картечью. Она сбилась в мешанине убитых и раненых лошадей, падающих всадников, а ее хлестали ружейными залпами. Татары повернули назад. В следующую атаку двинулись янычары. Их тоже остановили и отбросили огнем. Турецкие командиры не смирились, снова и снова бросали воинов вперед. Сражение длилось 10 часов. К Шеину спешили подкрепления из Азова, из строящихся городков, и под покровом темноты противник ушел. На поле боя насчитали 2 тыс. только убитых турок и татар. А в море замаячили османские эскадры. Прощупывали оборону, пробовали приблизиться к Азову и Таганрогу. Но подали голос береговые батареи, русские корабли изготовились к бою, и неприятели не стали принимать его, растаяли в морской дали.