Осенью 1710 г. Турция предъявила России ультиматум из 7 статей. Требовалось вернуть все, что Петр отобрал у шведов и у турок, не вмешиваться в польские дела. Пятая статья гласила: «Казакам возвратить их прежние вольности и преимущества». Царь подобные условия, естественно, отверг. Но в ответ последовало вторжение татар. Одна орда докатилась до Изюма, другая – до Белой Церкви. Причем вместе с крымцами ворвались запорожцы и орликовцы. Нашествие оказалось неожиданным. Но на Левобережье полки Скоропадского, слободские казаки и русские гарнизоны быстро сорганизовались, дали отпор. А на Правобережье Палий умер, заправлял Самусь. Он вдруг изменил, тоже объявил, что подчиняется Орлику.
Хотя ему очень быстро пришлось раскаяться. Татары, как обычно, растеклись грабежами. Жгли села и местечки, хватали полон. Самая безбашенная часть запорожцев с удовольствием присоединилась к ним, спешила набрать побольше добычи, крестьян на продажу. Но казаки Самуся возмутились, бросились защищать свои дома и родных. И к ним тоже примкнула часть запорожцев – те, кто сохранил в душе какие-то идеалы, искренне верил, что борется за благо для своего народа. А царь выслал войска, на хищников двинулись драгунские корпуса. Крымцы сочли за лучшее с ними не встречаться. Развернулись и ушли в степи, угоняя огромные стада чужого скота, многотысячные колонны невольников. Кто из запорожцев слишком увлекся грабежами и промедлил – попал под сабли.
Самусь был настолько потрясен случившимся, что не хотел больше иметь ничего общего с такими «освободителями» и не пошел с ними. За измену его арестовали. Правда, ненадолго. Учли раскаяние и выпустили. А Сечь на Каменке царь велел разорить, этот гнойник был совсем рядом от российских границ. Но близость и погубила его. Драгуны и казаки Скоропадского совершили поход туда. На этот раз запорожцы не сумели, да и не пытались оказать серьезное сопротивление. Контингенты в Сечи были уже совсем не те. Хлынули разбегаться. Экспедиция перебила немногих пойманных «воров», забрала брошенные трофеи и сожгла Сечь. А Гордиенко после этого сделал вывод, что вблизи границ гнездиться слишком опасно. Выпросил у хана новое место, и Сечь построили подальше. В самых низовьях Днепра, в Алешках (возле нынешнего Херсона).
Петр на нападение отреагировал. Была объявлена война. В мае 1711 г. царь выступил в Молдавию, в Прутский поход. Повел 38 тыс. регулярных войск, 10 тыс. донских и украинских казаков. Молдавский господарь Кантемир и валашский Бранкован заключили с русскими тайные союзы, обещали выставить свои войска. А дальше, как расчитывали, восстанут болгары, сербы. Но царя и его генералов постигла та же беда, что Карла XII. После Полтавы они вели себя слишком самоуверенно. Шведов громили – а уж с турками легко справимся! Союзники подвели. Кантемир привел лишь плохо вооруженные отряды ополчения. Бранкован вообще струсил, стал подыгрывать туркам. Небольшую русскую армию окружили огромные полчища противника. Ей грозила полная гибель.
Спасло лишь то, что дрались умело и отчаянно, положили множество врагов. Янычары грозили взбунтоваться, отказывались идти в атаки. Поэтому великий визирь предпочел заключить мир и позволить русским уйти на родину. Но условия стали очень тяжелыми. Пришлось возвратить Азов и Приазовье, уничтожить или продать туркам азовскую эскадру. Султану отходило и Запорожье, он получил право «защищать казаков». Кроме того, властитель Османской империи признавался гарантом безопасности Польши. Россия обязалась не вмешиваться в ее дела и вывести войска с ее территории. Этот пункт перечеркнул проекты присоединения Правобережья.
Обстновка на юге еще долго балансировала на грани возобновления войны. В 1713 г. крымский хан прокатился по Украине, угнал 14 тыс. полона и 90 тыс. голов скота. А когда соседи поняли, что Россия не будет отвечать, чтобы не нарушить мира с Турцией, они обнаглели. В 1715 г. предводитель кубанских татар Бахты-Гирей совершил набег на окрестности Астрахани. Вместе с ними участвовали черкесы и некрасовцы. Историк Г.П. Надхин писал, что они «были гвардией крымского хана; в набегах крымцев на Россию некрасовцы всегда шли вперед, указывали знакомый путь, выискивали скрывавшихся в знакомых местах жителей, были самыми злейшими нашими врагами: зеленые их знамена носились всегда в тех местах, где проливалось больше русской крови, где более было пожаров и более забиралось пленников». В 1717 г. Бахты-Гирей с кубанскими татарами и некрасовцами напал на Дон. Но тут им крепко всыпали, войсковой атаман Фролов «с малым числом превосходную силу разбил».
Но постепенно становилось ясно – большой войны Турция опасается и на север не полезет. У Орлика это вызвало разочарование. С немалыми трудами султан выслал совершенно надоевшего ему Карла XII. «Гетмана в изгнании» тоже выдворили, чтобы не мутил воду и не устроил ненужных провокаций. Орлик отправился в Швецию, по-прежнему околачивался возле короля. Северная война еще продолжалась, хотя шведы безнадежно проиграли ее. Они утратили не только Прибалтику, но и свои германские владения. Англичане подзуживали их сражаться дальше, сулили помощь своего флота, щедрые субсиди. Но уже и Карл XII понял – пора мириться, начал переговоры с Петром. Завершить их не удалось. В ноябре 1718 г. в Норвегии при осаде крепости Фредеристен он был убит. Сразу заподозрили, пуля прилетела не из крепости, стрелял убийца где-то рядом с королем.
В Стокгольме фактически произошел переворот. Власть перешла к сестре Карла Ульрике Элеоноре и ее мужу Фридриху Гессенскому. Они ориентировались на Англию, переговоры сразу сорвали. В союз со Швецией вступили британцы и Ганновер, на их сторону перекинулась Дания. А особенно активным противником России выступил… Август! Обвинял Петра, что тот не отдал Ригу, хотел отобрать Правобережную Украину. Август взялся наводить мосты со Швецией и Англией, заключил союз с австрийским императором. При таком раскладе паны чрезвычайно воодушевились. На сейме зазвучали призывы о возвращении Смоленска, Киева, Левобережной Украины. Но русские наращивали флот на Балтике. Стали одерживать морские победы, высаживать десанты на шведском побережье. Даже самым упорным сторонникам войны в Стокгольме становилось ясно – это конец. Англичане не спасут. Переговоры возобновились, и 30 августа 1721 г. был заключен Ништадтский мир. Россия приобрела все, что хотела, – Неву с Петербургом, Карелию, Прибалтику.
Украинские казаки участвовали в разных сражениях, заграничных походах. Охраняли и свою границу. Петр их не ущемлял, даровал дополнительные права – например, винокурения (в России спиртное было монополией казны). После Северной войны царь предпринял поход на Каспийское море, привел в повиновение Дагестан, его войска проследовали дальше, подчинили часть Азербайджана и прибрежные районы Персии. В этот поход Малороссия выставила 10 тыс. казаков под началом полковника Данилы Апостола, они снова проявили себя с лучшей стороны.
Вместо разогнанных запорожцев царь в 1713 г. учредил украинскую ландмилицию – ее формировали на базе гарнизонных солдатских и стрелецких полков, находившихся в малороссийских городах. Добавили дворян-однодворцев, охранные части, выведенные из Азова. Переводили сюда служилых казаков с Белгородской засечной черты – она теперь оказалась уже «в тылу». Ландмилиция считалась силами местной охраны и самообороны от татар, ее содержало население, платило особую подать (очень небольшую).
А управление Украиной царь решил упорядочить и взять ее после всех измен под более пристальный контроль. Раньше здешними делами ведал Малороссийский приказ. Петр, преобразуя структуры правительства, создал в 1722 г. Малороссийскую коллегию. Но находилась она не в Петербурге или Москве, а в Глухове, в резиденции гетмана. В нее вошли семь старших офицеров из различных гарнизонов, расквартированных на Украине, – то есть местную обстановку они хорошо знали, и полномочия им Петр дал большие, коллегия была одним из министерств России. Казачьи начальники переполошились, встали на дыбы. Скоропадский пробовал возражать, что учреждение коллегии – это нарушение «пунктов Хмельницкого», то есть Переяславского договора об автономии Малороссии.
На самом деле о прежних договорах упоминать было смешно – их похоронили Выговский, Юрий Хмельницкий, Брюховецкий, Дорошенко, Мазепа. Но царь указал, что с юридической точки зрения никакого нарушения «пунктов Хмельницкого» нет. В них оговаривалось, что гетман должен сноситься с русскими воеводами, а теперь их заменили начальники гарнизонов. Но Скоропадский в том же 1722 г. умер. Среди казачьей старшины забурлила возня, встречи и совещания о необходимости отстоять «вольности». Гетманом выдвинули одного из главных их поборников Павла Полуботка. Но выбрала его только старшина. Узнав о ее настроениях, царь откладывал созыв рады. Украинская легенда гласит, что Полуботок дерзнул отстаивать «вольности» перед Петром, тот разгневался и заточил его в Петропавловскую крепость. Этот сюжет вошел и в российские труды, исторические книги, учебники.
Однако действительность была иной. Петр в конце своего правления был уже не прежним мальчишкой, принимавшим решения под наплывом эмоций. Он действовал трезво и взвешенно. В 1723 г. Полуботка и еще ряд казачьих начальников вызвали в Петербург. Они выработали и повезли с собой челобитную, перечислив список требований: упразднить Малороссийскую коллегию, русской администрации не вмешиваться во внутренние дела Гетманщины, отменить подати в государственную казну. Но в это время царь развернул кампанию борьбы с казнокрадством и хищничеством. Сибирский губернатор Гагарин вообще был за это повешен. А на Украине подобные преступления процветали. Причем особенно выделялся как раз Полуботок. Известен факт, что огромные богатства, нажитые неправедными путями, он догадался прятать получше, чем канцлер Голицын, зарывавший золото в подвале. Полуботок положил его в голландский Ост-Индский банк.
В Петербурге гетман и старшины заикнулись было о своих требованиях, о притеснении их прав Малороссийской коллегией. Но им пояснили – они вызваны по другому вопросу. Вывалили кучу жалоб, поступившую в Малороссийскую коллегию от простонародья. Не на русских, а на их собственные злоупотребления. Царь без труда раскусил – за права они борются как раз из-за того, что контроль мешает им хищничать. Обвинил, что они своими челобитными хотели отвлечь его внимание от притеснений простых людей. Было следствие, суд. Вызвали и полковника Даниила Апостола, возглавлявшего в это время казачью службу на границе. Его имя в жалобах не фигурировало, но всплыло, что он покрывал других старшин, не давал ходу обращениям рядовых казаков, подправлял доклады. Строго по закону, по приговору суда, а не в припадке царского гнева, Полуботок и его коллеги отправились в камеры Петропавловской крепости. Решение по поводу Апостола затянулось, он оставался жить в Петербурге.