Можно с уверенностью сказать, что именно в это время поэт перешел от платонической влюбленности к удовлетворению своего «безумства бешеных желаний». Юноша стал мужчиной. Как сразу изменилась его лирика, как возмужала. Герой очередного любовного стихотворения «Письмо к Лиде» отнюдь не робкий обожатель античной красоты, но вполне земной, нетерпеливый и страстный любовник. Фактически это поэтическое описание первых опытов настоящей сексуальной жизни юного поэта.
И я в обители твоей…
По скорой поступи моей,
По сладострастному молчанью,
По смелым трепетным рукам,
По воспаленному дыханью
И жарким, ласковым устам
Узнай любовника – настали
Восторги, радости мои!
О Лида, если б умирали
С восторгов пламенной любви!
4
Переполненный чувствами и впечатлениями от новых сексуальных удовольствий, юный поэт неожиданно для него самого перенес свой эротический пыл на женщину, которая напомнила ему и своим возрастом, и своим обаянием, и почти материнской заботой о нем тех женщин, которые окружали его в детстве. Пушкин как ребенок влюбился в жену известного историка и сентиментального писателя Н. М. Карамзина. Он даже написал ей любовную записку. По словам П. И. Бартенева, Екатерина Андреевна, разумеется, показала ее мужу. Оба расхохотались, и, призвав Пушкина, стали делать ему серьезные наставления. Все это было бы довольно смешно, если бы не было так грустно для молодого и чувствительного сердца поэта.
Графиня Эдлинг писала в своем дневнике, что «Карамзина (жена историка) – предмет первой и благородной привязанности Пушкина». Об этом упоминала и А. П. Керн в своих воспоминаниях. Скорее всего это так и было. Ю. Н. Тынянов, знаток творчества и жизни поэта, уверен в том, что Е. А. Карамзина – «безыменная любовь» Пушкина, то есть та женщина, которая скрывается в «Донжуанском списке» под буквами NN. Каждый исследователь волен делать свои предположения и доказывать верность своей гипотезы. Однако любовь Пушкина к Карамзиной была совсем другого свойства, чем любовное увлечение Бакуниной или Кочубей.
Екатерина Андреевна была старше поэта на 20 лет. Правда, она была в 1816 году еще достаточно красивой и молодой. Умная, хорошо разбирающаяся в литературе, хотя и с несколько нервным характером, она вызвала у поэта не любовь-страсть, скорее любовь-привязанность. Лишенный материнской ласки и заботы, Пушкин, влюбляясь в женщин старше его (а это с ним часто случалось в жизни), как бы стремился получить ту женскую материнскую теплоту, которую он не имел в детском возрасте. Как известно из психоанализа, в нормальной любовной жизни человека иногда проявляется влияние материнского прообраза на выбор объекта увлечения. У Пушкина, выросшего в женском обществе, воспитанного няней и не знавшего материнской ласки, инстинктивное влечение к матери, постоянно вытесняемое из сознания, после наступления половой зрелости обращало его подсознательную сексуальность на женщин «бальзаковского возраста». Мы еще увидим, как поэт в течение всей своей жизни, постоянно искал утешения в любви зрелых женщин, которые относились к нему, как к сыну, будучи пылкими и беззаветно преданными возлюбленными. Знакомство с Карамзиной продолжалось и после окончания Лицея.
В 1824 году в письме к А. И. Тургеневу он интересуется жизнью двух женщин, которые были старше его по возрасту и к которым он питал удивительные матерински-любовные чувства: «Целую руку Е. А. Карамзиной и княгине Голициной…» Позднее А. О. Смирнова отмечала в своем дневнике особенное отношение Пушкина к уже стареющей Екатерине Андреевне: «Я наблюдала также за его обращением с г-жей Карамзиной: это не простая почтительность к женщин уже старой, – это нечто более ласковое. Он чрезвычайно дружески почтителен с княгиней Вяземской, m-me Хитрово, но его обращение с Карамзиной совсем не то».
Мы еще узнаем об «отношениях» Пушкина и Вяземской, Пушкина и Хитрово (дочери Кутузова), которые также были старше поэта и также опекали его, и любили его как матери, и как стареющие женщины, которые искали необузданных, «африканских» наслаждений.
Когда Пушкин женился, Карамзина приняла деятельное участие в его личной и творческой жизни, желая поэту и его жене счастья. Авторитет Карамзиной, как придирчивого и доброжелательного оценщика новых произведений поэта, всегда был важен для Пушкина. Жуковский, Вяземский, Карамзина – вот к кому постоянно обращался поэт за советом, к кому он постоянно бегал, живя в творческой лихорадке. Любовные нити, связавшие на какое-то время молодого, излучавшего бурную сексуальность юноши и 36-летней женщины, видимо знавшей до этого только спокойную, размеренную, благородную, и оттого пресную любовь, не разорвались навсегда, а переросли в долгую дружбу. Муж Екатерины Андреевны, Николай Михайлович Карамзин, автор знаменитой «Истории государства Российского» в 12 книгах, видимо почувствовал какие-то любовные флюиды, исходящие от Пушкина и жены. Между ними, видимо, произошел серьезный разговор, Пушкин даже плакал. П. И. Бартенев пересказал рассказ некоего г-на Блудова, которому Н. М. Карамзин показывал место в своем кабинете, «облитое слезами Пушкина». С этого времени отношения между Карамзиным и Пушкиным испортились, хотя по настоянию Екатерины Андреевны он принял самое деятельное участие в смягчении участи поэта, которому в 1820 году грозила ссылка в Сибирь или на Соловки.
Е. А. Карамзина была первой зрелой женщиной в любовной жизни Пушкина, объект «инцестуального» воплощения бессознательных сексуальных желаний поэта. Как и в детстве, Пушкина ждало разочарование. Его еще детское желание перенести на объект нежной любви также и сексуальные требования были осмеяны. Запреты, которые накладывали взрослые на сексуальные стремления мальчика к близким ему женщинам, вновь проявились в юношеском возрасте. Чувственность поэта была уже развита, а удовлетворение ее было запрещено по отношению к объектам его любовных мечтаний.
В результате таких «инцестуальных» запретов любовная жизнь Пушкина была разделена на две составляющие: «чувственную» и «чувствительную». Причем чувственная составляющая вынуждена постоянно скрываться за чувствительной. Когда Пушкин любил чувствительно (нежно) – он не желал обладания, а когда желал чувственно, то не мог уже нежно любить объект своего желания. С этого момента половая жизнь поэта стала капризной, подвижной, легко нарушаемой, часто неправильно функционирующей. Пушкин начал искать только таких женщин, которых не надо было любить, и чтобы своими чертами они не напоминали объекты «инцестуального» запрета и он мог бы с ними полностью высвободить свою сексуальную энергию. Чувственная составляющая Пушкинского «либидо» постоянно избегала слияния с его «чувствительной» составляющей. По мнению Фрейда, такие люди не обладают достаточно тонким любовным чувством (что отмечали современники поэта); «у них сохранились половые ненормальности, неудовлетворение которых ими ощущается как определенное понижение удовольствия, а удовлетворение возможно только с приниженными, мало оцениваемыми половыми объектами».
Неудивительно, что первыми женщинами на его пути были гризетки, актрисы и веселые девицы, т. е. женщины, на которых общество смотрело, как на источник удовольствия, но к которым нельзя испытывать чувство любви. Но именно им отдал Пушкин всю свою нарождающуюся, бурную, выливающуюся через край сексуальную энергию юности.
Глава IV«Любви не ведая страданий…»(После Лицея)
В 1817 году Пушкин оканчивает Лицей. «Неволя мирная, шесть лет соединенья» остались позади. Брат Лев рассказывает: «По выходе из Лицея Пушкин вполне воспользовался своею молодостью и независимостью. Его по очереди влекли к себе то большой свет, то шумные пиры, то закулисные тайны».
«Пушкин числился в иностранной коллегии, не занимаясь службой, – писал в своем «Дневнике» умный и наблюдательный Ф. Ф. Вигель. – Сие кипучее существо, в самые кипучие годы жизни, можно сказать, окунулось в ее наслаждения… Он был уже славный муж по зрелости своего таланта и вместе милый, остроумный мальчик, не столько по летам, как по образу жизни и поступкам своим. Он умел быть совершенно молод в молодости, т. е. постоянно весел и беспечен».
«Служба в министерстве иностранных дел, а всего более – родственные и общественные связи отца открыли молодому Пушкину вход в лучшие кружки большого света, – отмечал П. И. Бартенев. – Сюда относятся родственные отношения и знакомства его с графами Бутурлиными и Воронцовыми, с князьями Трубецкими, графами Лаваль, Сушковым и проч. Так, известно по преданию, что в эту пору своей жизни Пушкин появляется на блестящих вечерах и балах у графа Лаваля. Супруга сего последнего, любительница словесности и всего изящного, с удовольствием видала у себя молодого поэта, который однако и в то время уже тщательно скрывал в большом обществе свою литературную известность и не хотел ничем отличаться от обыкновенных светских людей, страстно любя танцы и балы».
Господствующий тон в обществе совпадал с приобретенными еще в лицее наклонностями поэта. Предприимчивое удальство и молодечество, необыкновенная раздражительность, происходившая от ложного понимания своего достоинства, и бывшая источником многих ссор; беззаботная растрата ума, времени и жизни на знакомства, похождения и связи всех родов – вот что составляло основной характер жизни Пушкина, как и многих его современников. Жизнь поэта протекала, до словам барона Корфа, немного, правда, резким, «с беспрестанными историями, частыми дуэлями, в тесном знакомстве со всеми трактирщиками, б****** и девками». Пущин постоянно говорил: «Что тебе, любезный друг, возиться с этим народом, ни в одном не найдешь сочувствия».
Но Пушкина это мало трогало. Молодой, дорвавшийся до свободы юнец, играл в карты, беспрестанно влюблялся, шокировал великосветское общество своими странностями – длиннющими ногтями, небрежной одеждой, мыслями вслух. Вся его жизнь до 1820 года кажется пронизанной каким-то вихрем. Он отдыхает и предается серьезному литературному труду только когда бывает болен. Истерический характер Пушкина, его о