Она поднялась, поставила бокалы на стол.
— У нас там и бутылочка водки имеется, — напомнил Василий Иванович.
— Сейчас, сейчас я все приготовлю, — засуетилась новоиспеченная бабушка. — О, и головная боль вроде начинает проходить…
— Я могу массаж головы сделать, — проявил участие Игорь. — Знаю точки, которые помогают снять головную боль.
— Спасибо, таблетка уже подействовала, — улыбнулась Светлана Михайловна.
— Тогда я помогу вам накрыть на стол.
Игорь по-хозяйски открыл холодильник и стал вынимать ветчину, сыр и другие продукты. Светлана Михайловна с интересом наблюдала за ним.
— Игорь, я сама все сделаю, — произнесла она.
— Отдыхайте. Не волнуйтесь, мне не трудно, я люблю готовить.
Он разморозил антрекоты в микроволновой печи, ловко отбил их. Пока мясо жарилось, как заправский повар нашинковал овощи, красиво разложил на тарелки.
— Прошу к столу, — пригласил он.
Родителям Анны понравились его ловкость и умение. Василий Иванович распечатал бутылку водки и налил в рюмки.
— Светочка, тебе шампанского?
— А как же я после лекарства-то…
— Ну, чуть-чуть, внук ведь родился!
— Ладно, — махнула рукой жена, — по такому случаю хоть двадцать капель!
— Можно я произнесу тост? — спросил Игорь.
— Конечно.
— Сегодня родился ваш внук. Это знаменательное событие. Я хотел бы назвать его своим сыном. Будет ли так? Это зависит от Анечки. Думаю, я мог бы заменить Лешу и стать хорошим отцом и зятем. Извините, может показаться, что я тороплю события, но ведь вы понимаете, что у ребенка должен быть отец с рождения. Я сделал Анне предложение, она его пока не приняла. Надеюсь на ваше понимание, на помощь. Вы сможете убедить ее?
— Игорь, ты прекрасный человек, мы знаем. Все, что от нас зависит, мы сделаем, — посмотрев на мужа, сказала Светлана Михайловна. — Но Анечка должна принять решение сама.
— Да, ты права, — поддержал жену Василий Иванович. — Игорь, не торопись. Сейчас главное, чтобы Сашенька и Анечка были здоровы.
— Конечно. Я понимаю. Но вы должны знать: я люблю вашу дочь. Поднимем бокалы.
Мужчины выпили до дна, Светлана Михайловна сделала несколько глотков. Было заметно, что ее встревожили слова мужчины. Дочь неоднократно говорила, что не любит его. А Игорь, судя по всему, предпримет все, чтобы добиться расположения Анны. Он позиционирует себя лучшим другом семьи, а сейчас откровенно пользуется ситуацией. Но Анна не готова выйти замуж. Ведь до сих пор не известно, что произошло с Лешей.
— Вася, — обратилась Светлана Михайловна к мужу, — я вот о чем думаю: мы ведь совсем не подготовились к рождению внука. У нас и кроватки нет.
— Вы не беспокойтесь, я завтра же займусь этими вопросами, — Игорь заявил о готовности взять на себя обязанности отца.
Василий Иванович, немного захмелев, сказал:
— Вот видишь, Светочка, наш будущий зять уже вступает в свои права!
— Не говори ерунды. Мы сами все купим, — строго сказала Светлана Михайловна. — Я лучше знаю вкус и желания дочери. Ей ведь может и не понравиться выбор Игоря.
— Хорошо, Светлана Михайловна, давайте вместе с вами поедем выбирать.
— Посмотрим. Утро вечера мудренее. Пойду я прилягу. Устала, переволновалась. Надо отдохнуть.
— Иди, Светочка, иди, а мы тут с Игорем еще потолкуем.
Глава 9
Баро мерил шагами просторную гостиную своего дома. Он нервничал. Напротив сидели его дочь Лулуди и жена.
— Ты только посмотри на нее, Лачи, — он с возмущением ткнул указательным пальцем в сторону дочери. — Ее, оказывается, не интересуют наши законы и обычаи! Они с давних времен заведены предками, и всеми нашими родичами соблюдаются. Совсем от рук отбилась! Где это видано, чтобы в цыганской семье… Скажи мне!
Дочь угрюмо молчала. Жена смотрела то на одного, то на другого, но не произносила ни слова. Она боялась перечить мужу.
— Ты была еще ребенком, когда мы договорились, что выйдешь замуж за Данко. Где монета, которую тогда надел тебе на шею будущий свекор? Ну-ка покажи! Ты должна носить ее как медальон.
— Вот она, вот! — раздраженно выкрикнула Лулу. — Никуда не делась! — Она вытянула из-под кофточки медальон, насколько это позволила золотая цепочка, и показала отцу. — Не нравится мне Данко!
— Дочка, ты как разговариваешь с отцом? Это же наши обычаи! Мы давно договорились, сосватали тебя и не можем отказаться. Это позор!
— Ты с кем-то спуталась, негодница? Говори! Или мать твою накажу, что плохо следила за тобой… Ходите вместе, гадаете вроде. А на самом деле ты по сторонам глазеешь, на мужиков заглядываешься… Да?
— Не смотрю никуда, и никого у меня нет. Но я не люблю Данко, — твердила дочь.
— Полюбишь как миленькая! Я не собираюсь идти дом на дом. Они ведь не простят такого унижения. Выйдешь замуж за Данко и точка! Завтра приедут твои братья, они с тобой разберутся.
Разгневанный Баро резко встал и вышел из дома. Его раздражала непокорность дочери. С Тагаром, отцом Данко, его связывают давняя дружба и финансовые дела. Когда-то Тагар был влюблен в его сестру Мирелу.
— Что ж ты такая упрямая? — в это время укоризненно говорила девушке мать. — Данко красивый, из хорошей богатой семьи.
— Мама, сердцу не прикажешь…
— Не спорь с отцом! Ты еще молода, ничего не понимаешь. Ему виднее, за кого тебя выдавать замуж. Потом спасибо скажешь. Давай-ка в доме приберем.
Они занялись каждая своим делом. Лулу включила пылесос, а мать по крытой галерее отправилась на кухню.
Чтобы угодить мужу, Лачи всегда должна была полностью поддерживать его решения (или хотя бы делать вид). Это спасало ее от нагоняев, а иногда и от рукоприкладства.
Лулуди, которую с детства все называли Лулу, к восемнадцати годам приобрела репутацию своенравного и беспечного создания. Она была строптива и крайне упряма. От отца унаследовала горячий вспыльчивый нрав, а от матери — яркую внешность, но, к сожалению, не ее покладистость и умение сглаживать острые углы.
В этот день Лулу было совсем не до мыслей о замужестве. Ее душа рвалась и металась. Закончив пылесосить в комнатах, она накинула шаль на плечи и вышла из дома. От снега все вокруг было белым-бело. Он лежал шапками на крышах домов, на деревьях. Только дорожки были тщательно почищены. Лулу посмотрела по сторонам. Отца нигде не было видно. Она прошла через двор, заглянула в конюшню. Отца не было и здесь. Посмотрела на пристройку, где жил Иван, и решила заглянуть к нему. Но у порога остановилась, задумалась и еще раз оглянулась. Убедившись, что ее никто не видит, постучала. Иван сразу открыл.
— Я могу войти? — спросила девушка.
— Входи.
Лулу закрыла за собой дверь.
— Тебе что-то надо?
— Нет. Мне просто грустно.
— Я могу чем-то помочь?
— Не знаю.
Лулу села на табурет и, осмотрев маленькую комнатку, остановила взгляд на кровати, где спал Иван.
— А почему у тебя нет подушки? — спросила она.
— Не дали, — пожал плечами мужчина.
— На чердаке я видела старую подушку. Принесу тебе.
— Не нужно, обойдусь. Я уже привык подкладывать телогрейку.
Девушка вела себя так, как будто и не было их первой встречи в конюшне.
— А ты кто? — спросила она, глядя ему в глаза.
— Не знаю. Ничего не помню.
— Давай я тебе погадаю.
— Я не верю гаданиям.
— И все же дай мне свою руку.
Иван протянул ей руку, повернув ладонью вверх.
— Вижу отчетливо, что ты состоятельный человек. Даже богатый.
Иван засмеялся:
— Да уж, такой богатый, что конюшню чищу.
— А ты не смейся. Погоди, я на картах посмотрю.
Она отпустила его руку, достала из кармана юбки карты и села ближе к столу.
— Садись рядом и слушай. Дела твои плохи. Видишь, сколько сразу выпало пик? Шестерка, семерка, девятка, десятка. Ты был на грани жизни и смерти. Но все это в прошлом. Вижу женщину. Она мечется между двух мужчин. Вижу ребенка. Ты женат?
— Не знаю.
— Тебя ждет дорога длинная и дальняя. Ты все время играешь со смертью. Но жить будешь долго. Любовь у тебя будет к женщине, но с ней ты не останешься. Все, дальше не буду гадать.
Лулу насупилась, собрала карты, сунула колоду в карман юбки и пристально посмотрела на Ивана.
— Ты очень красив, — она опустила длинные ресницы, отвела взгляд. И, решительно встав, сказала: — Я пошла.
Иван смотрел на ее роскошные черные локоны, яркую пышную юбку и думал, что она не такая, как все цыганки. Лулу остановилась, взялась за ручку двери и плавно повернулась.
— Подойди ко мне, — произнесла она чарующим голосом.
Иван повиновался. Лулу поднялась на цыпочки и слегка прикоснулась губами к его губам. Через секунду, он и опомниться не успел, дверь за девушкой уже захлопнулась. Иван, оставшись один, был в недоумении: «Что это было? Наваждение какое-то…»
Он отошел от двери, сел на табурет, провел ладонью по губам, будто хотел снова почувствовать тепло ее юных уст. Через минуту встал и открыл дверь. Морозный воздух приятно бодрил. Сверкающий на ярком солнце снег слепил глаза, заставлял щуриться. В душе Ивана, казалось, звучала музыка. Он решил пройтись по двору. Изредка поднимал голову, чтобы взглянуть на окна. Было тихо, словно в доме никого нет.
«Что происходит? — подумал Иван. — Я вижу ее всего второй раз. Милая девушка решилась на поцелуй… Я когда-то уже испытывал нечто похожее. Но с кем?»
Через некоторое время ощущение эйфории прошло. Мужчина словно избавился от колдовских чар и почувствовал, что продрог. Увидел, что стоит в одном пиджаке, ходит по снегу в тапках на босу ногу… Он быстро вернулся в свою комнату. Растирая озябшие руки, надел телогрейку.
Иван не очень любил время, когда был свободен. Мысли одолевали его, а отсутствие ответов на вопросы заводило в тупик. Единственной радостью стали жеребцы, которые уже привыкли к нему и всегда ждали его появления. Иван это чувствовал. Когда начинал их чистить, гладить по гривам, они будто бы кланялись, благодарили. Вот и в этот раз, чтобы скоротать время, мужчина пошел к ним. На стене конюшни висел кнут. Иван взял его и начал разглядывать.