— В заброшенном доме остался мой товарищ. Можно я предупрежу его, что буду работать у вас?
Баро нахмурился. Немного помолчав, ответил:
— Сходи, но ненадолго. И в дом никого не приводи. Я предупредил.
— Спасибо. Я туда и обратно.
Иван бросился к калитке и скрылся за ней. До своего ветхого убежища добрался быстро, а когда открыл дверь, увидел, что Семен все еще спит.
— Эй, вставай! — попытался он растолкать до сих пор не протрезвевшего товарища.
— Чего тебе? — приоткрыв глаза, проворчал он.
— Я ухожу.
— Куда? — зевая, спросил Семен.
— Нашел работу. Ухожу на всю зиму.
Семен мигом подскочил. Протер глаза и посмотрел на Ивана.
— Ты серьезно? Или пошутил?
— Пока ты тут дрых, я пошел искать работу.
— А я?
— Семен, прости. Тебя не возьмут, даже приводить тебя мне не разрешили. Шел бы ты к семье. Попытайся еще раз.
Семен молчал. Потом встал, зачерпнул из ведра воды и залпом выпил.
Ивану было жалко Семена. Но помочь ему в этой ситуации не мог.
— Вот и закончилась наша дружба. А я думал, ты настоящий…
— Семен, пойми. Жить нам негде. Денег нет. Утеплить этот дом не сможем. Ты можешь вернуться домой, а мне идти некуда. Работать я буду за еду и жилье. Денег платить не будут. Поэтому помочь тебе ничем не смогу. Весной, даст Бог, встретимся.
— Ладно, не напрягайся. Не впервой. Пойду в подвал. Там еще старые дружки остались. С тобой почувствовал себя человеком. Но каждый выживает сам.
— Спасибо, Семен, что понимаешь.
— А что здесь непонятного? Не ты командуешь, а тебе ставят условия.
— Прощай, Семен. Мне нужно торопиться. Не знаю, как судьба повернется. Может, и свидимся.
— Прощай.
Иван обнял товарища, похлопал рукой по плечу и вышел из дома. Семен сел на табурет, опустил голову и уперся взглядом в гнилые доски пола. Ему хотелось опохмелиться.
Глава 6
Анна приоткрыла глаза, потянулась, лучик солнца, гулявший по комнате, скользнул по ее ресницам, и она зажмурилась. Решив, что можно еще немного полежать, снова закуталась в одеяло. Через несколько минут осторожно коснулась пальцами живота, ласково погладила его: «Маленький мой, как тебе там? — думала она. — Сыночек мой, тебе уже шесть месяцев. А папа даже не знает, что ты скоро появишься на свет».
Анна повернулась на бок, слезы сами покатились по щекам. «Нет, я не выйду замуж, пока не увижу Лешеньку. Живого или мертвого. Я должна его увидеть! Почему Игорь так торопит меня? Я чуть было не поддалась на его уговоры. Чего я тогда испугалась? Появления на свет малыша? Связанных с этим трудностей? Так это же и есть жизнь! И надо радоваться, что у меня будет дитя. Боже, в минуту слабости я могла совершить непоправимую ошибку! Что на меня нашло тогда? Нет, Лешенька, я не предам тебя. Никогда. Мама мне поможет, мы справимся. Ты жив, я знаю, жив. Мое сердце чувствует это…»
Она вдруг ощутила мягкий толчок в животе.
«Боже милостивый, он слышит меня и соглашается! — Анна улыбнулась. — Сыночек, ты понял меня, ты тоже веришь, что твой папа жив!» Анна ждала еще толчков, но их больше не было. «Успокоился, — подумала она. — Спи, мой золотой. Скоро я смогу поцеловать тебя…»
Анна сбросила одеяло и с хорошим настроением встала с постели. Прилив нежности охватил женщину. Она думала о своем сыне. Накинув халат, пошла на кухню и включила чайник.
В прихожей раздался звонок. Анна поспешила к видеодомофону. Увидев у подъезда мать, радостно сказала в трубку:
— Мамуля, заходи.
Через несколько минут мать и дочь уже обнимались.
Светлана Михайловна выглядела моложаво, на вид ей не давали и сорока лет. Только самые близкие знали, что ей уже сорок семь. Крупные локоны, элегантно заколотые на затылке, слегка касались плеч. Норковое манто свидетельствовало о состоятельности, а длинные кожаные, на высокой шпильке сапоги — о приверженности к молодежному стилю. Легкой походкой она прошла в комнату.
— Милая моя, как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Мама, представляешь, как только я начинаю думать об Алексее, он толкает меня!
— Кто? — удивленно спросила мать.
— Сыночек мой.
— Прости, сразу не сообразила. Хорошо, что толкается. Значит, все в порядке. И отлично, что вы уже сейчас понимаете друг друга!
— Это так приятно, мама…
— Знаю, доченька, знаю, — улыбалась она. — Ты еще не завтракала?
— Нет.
— Ты должна полноценно питаться, моя дорогая. За двоих.
— Я сейчас, — Анна метнулась в ванную и на ходу крикнула: — Мам, посмотри в холодильнике, там все есть.
Светлана Михайловна открыла холодильник.
— Да уж, как-то бедненько, — сокрушенно сказала она вслух. Достала сыр, но заметив молоко, решила приготовить дочери кашу. Налила молока в кастрюльку и поставила на плиту.
Когда Анна вышла из ванной комнаты, мать с укором сказала:
— Доченька, в холодильнике почти ничего нет. А там всегда должны быть фрукты, соки, овощи. Игорь разве не помогает тебе?
— Мама, мне не нужна его помощь.
— Но он же приходил к нам. Рассказал о ваших планах.
— Я передумала.
— Зря. Не торопись. Леша уже не вернется. Полгода прошло. Это солидный срок. Сколько можно ждать? Пора подумать о себе и ребенке. Мы долго беседовали с ним. Ты должна жить.
— Я живу и думаю о нем. И мы вместе с сыном будем ждать папу.
— Доченька, ты с ума сошла! Надо принять, пережить этот удар судьбы.
— Мама, пока не увижу его живым или мертвым, не успокоюсь. Я чувствую: он жив.
— Хорошо, хорошо, только не расстраивайся. Подождем. Но Игоря не отталкивай. Он хороший мужчина.
— Хороший, но я его не люблю.
— Понимаю. Просто мало времени прошло. Да и определенности нет — то ли жив, то ли мертв.
— Мам, а как ты думаешь, что могло произойти? Ведь вы с папой обсуждаете, предполагаете что-то…
— Доченька, отец не верит, что Леша жив. Машину его нашли за городом, в ней никого не было. Кто-то совершил преступление, а потом постарался замести следы.
— Но трупа же нет! — стояла на своем Анна.
— Ой, молоко убежало! Совсем забыла про него, — сокрушалась мать, хватая полотенце, чтобы снять кастрюлю с плиты. — Хотела сварить тебе кашу, — с досадой говорила она.
— Да не хочу я. Давай чаю попьем, бутерброды сделаем.
— Придется.
Когда сели за стол, Светлана Михайловна продолжила разговор.
— Доченька, никто тебя не торопит с замужеством. Но Игоря не упусти. Такие, как он, на дороге не валяются. Любит он тебя. Сам мне сказал.
— Мама, я думаю, Игорь знает, что случилось с Лешей. Мне почему-то так кажется.
— Что ты выдумала? Как это — знает?
— Слишком гладко у него все складывается. А главное, быстро.
— Ему работать надо. Бизнес развивать. Или ты думаешь, он опустит руки и будет слезы лить? Он мужчина.
— Мне сказал, что нанял частных сыщиков. Но уже столько времени прошло, а результатов нет. Значит, никого он не нанимал. Почему пустил расследование на самотек? Почему не подключил всех, кого только можно? Следователь вообще не хочет со мной разговаривать.
— Ой, доченька, ты же знаешь, как у нас ведутся расследования! Никого они не найдут. Сколько людей пропадает, особенно бизнесменов…
— Я буду ждать. Вдруг он сейчас не может вернуться? Может, его держат под замком. Денег требуют.
— Глупенькая. Уже давно бы позвонили и выкуп потребовали.
— Ты права, — грустно сказала Анна.
— Как сыночка-то назовешь? — решила сменить тему мать.
— Сашенькой. Так хотел Леша. Александр Алексеевич. Он говорил: «Если девочка, то пусть тоже Сашенька будет».
— Я могу сегодня переночевать у тебя. Тяжело тебе одной.
— Конечно, оставайся.
— Отец предлагает, чтобы перед родами я постоянно с тобой была.
— Он прав. Мне одной страшно.
— Не переживай. Все будет хорошо.
— А папа скоро вернется из командировки?
— Через неделю.
Глава 7
Зима вступила в свои права. Иван топил буржуйку, и в его маленькой комнате было тепло. В доме хозяев был газ и паровое отопление. Пристройка, где находились летняя кухня и комната Ивана, не отапливалась. Видимо, ею пользовались только летом. Железная кровать с панцирной сеткой скрипела, когда Иван садился или поворачивался с боку на бок. Старый матрас бугрился комками ваты, но мужчина был рад и такой постели. Он стелил на матрас плотное покрывало, затем старенькую, серую от множества стирок простыню. Вместо подушки под голову клал фуфайку и укрывался ватным одеялом. Это казалось ему вполне комфортным после ночевок на полу.
Однажды, когда Иван уже готовился ко сну, у ворот раздался шум двигателя автомобиля. Он удивился: кто так поздно мог пожаловать? Хозяин поспешил открыть ворота, и машина заехала во двор. Негромко говорили по-цыгански, изредка вставляя русские слова.
Иван приоткрыл форточку и прислушался. Он не понимал, о чем шла речь, но по жестикуляции догадался, что мужчины спорят, и, кажется, о деньгах (слово «лавэ» уже было ему известно).
Луна светила ярко, так что можно было разглядеть фигуры приехавших. Один из мужчин открыл багажник, вынул две небольшие коробки. Все тут же направились к колодцу, прихватив их с собой.
Иван, не страдавший излишним любопытством, на этот раз почему-то задвинул занавеску, приоткрыл дверь и продолжил наблюдать через довольно большую щель.
Хозяин наклонился над колодцем, взял цепь одной рукой, а второй стал крутить ручку барабана. Когда появилось ведро, он вынул его, отодвинул цепь в сторону и хорошенько закрепил.
— Принеси лестницу, — приказал он стоящему рядом цыгану. — Она там, — уточнил Баро и показал в сторону пристройки.
Тот поставил коробку на землю и отправился выполнять поручение. Иван мгновенно закрыл дверь. Она, как назло, предательски скрипнула.
— Кто там? — насторожился мужчина и стремительно пошел к пристройке.
— Тебе показалось. Все уже спят.