До адвокатуры Сергей Иванович работал следователем в милиции, где его очень ценили за ответственность и обязательность.
Где-то числа 10 января Курченков должен был явиться в судебное заседание по назначению, но не пришел и не позвонил, что было на него совсем не похоже. Я позвонила ему домой. Трубку взял какой-то мужчина и на мою просьбу позвать Сергея Ивановича передал трубку сыну Игорю.
Я спросила, где его отец, на что он ответил, что папа уехал в Тамбов по делам и должен скоро приехать. Ну ладно, думаю, что-то, видимо, очень срочное, раз он даже не сообщил об отъезде.
Прошло несколько дней, Курченков не появлялся и не звонил. Тем временем стали звонить клиенты, спрашивать его. Секретарь отвечала, что он уехал в Тамбов и должен скоро вернуться.
Еще через несколько дней пришел следователь и возмущенно стал объяснять, что у него истекают сроки по уголовному делу, а он не может Курченкова найти.
С каждым днем становилось все больше звонков от клиентов, они стали приходить в контору, и все спрашивали одно и то же: где Сергей Иванович, почему мы не можем его найти. Все удивлялись этому, потому что было уж очень необычно.
Секретарь Ирина практически ежедневно звонила домой и просила Игоря, как только приедет папа, попросить его немедленно появиться на работе, так как его все ищут. Мальчик спокойно обещал, что непременно это сделает. Каждый раз он говорил, что папа звонил и обещал вот-вот приехать, буквально через два дня. А через два дня объяснял, что отец приехать не смог, приедет еще через два дня.
Клиенты звонили уже очень часто, а мы не могли им ничего нового сказать. Самым настойчивым секретарь давала домашний телефон Курченкова и предлагала самим спросить у сына, где отец.
Потом на очередной звонок он ответил, что папа приезжал, но очень быстро уехал, даже не смог ни позвонить, ни тем более приехать на работу, а когда снова приедет, неизвестно.
Периодически в конторе начинали обсуждать, куда пропал Курченков и что у него за дела в Тамбове. Один из адвокатов, который раньше работал с Сергеем Ивановичем в милиции, сказал, что вроде бы у него в Тамбове родственники, наверное, что-то случилось, вот он и уехал. Ну поговорили, отвлеклись на другие дела, так время и шло.
И прошло ровно три недели! Наконец в консультацию уже к концу рабочего дня пришел городской прокурор, его кабинет находился на одном этаже с нами. Будучи в крайнем возмущении, он стал выговаривать заведующему, почему он как руководитель не знает, где его сотрудник. Мол, если человек в отпуске, дайте справку. И вообще, у нас срок по делу истекает, а очередное продление в Генеральной прокуратуре! Мы в Генеральную поедем и что там скажем? Что адвокат не приходит и никто не знает, где он?
Тогда заведующий сказал Ирине, что нужно позвонить домой и сказать сыну, если завтра у нас по-прежнему не будет никаких сведений, мы сообщим об отсутствии Курченкова в Президиум коллегии, потому что дальше так продолжаться не может.
На следующий день приходит в контору следователь прокуратуры и говорит: «Ваш Курченков нашелся».
И вот что выяснилось. После нашего последнего звонка мальчик подумал, что отца объявят в розыск. Он поехал к сестре своей умершей матери, в ближнее Подмосковье, и объяснил ей, что он убил отца и труп лежит в квартире.
Они вместе приехали и пошли в отделение милиции с заявлением. Сотрудники поехали в квартиру, но ничего не нашли. Тогда Игорь пояснил, что труп лежит на балконе и завернут в ковер. И действительно, погибший отец находился там.
Как пояснил мальчик, отец якобы дома постоянно пил, бил его, не давал денег. А в тот день сам потребовал от сына убить его, так как хотел воссоединиться с умершей женой, но боялся совершить самоубийство. Дома хранился незарегистрированный пистолет, отец дал ему его, а сам лежал на диване. Сын подошел со стороны головы и выстрелил в голову. После чего завернул труп в ковер и вытащил на балкон.
За три недели, пока труп лежал на балконе, к нему неоднократно приходили друзья отца, спрашивали, где он. Приезжала та самая тетка, они с ней ходили на кладбище на могилу матери. Всем он спокойно говорил, что папа в Тамбов уехал по делам, а тетке просто что он на работе.
Взял деньги, купил себе приставку «Денди» и играл в нее, друзей своих приглашал. Им тоже про Тамбов говорил.
Как раз сильные морозы стояли, поэтому запаха никакого не было. Вскрытие не сразу смогли сделать из-за этого, соответственно похороны задержали. Все, конечно, в полном шоке были. Никто же не мог подумать на ребенка такого, верили ему, он же очень спокойно всем объяснял. Его невменяемым признали в ходе следствия, суд направил на лечение в психбольницу.
В газетах потом написали, что сын убил отца, пытался скрыться с места происшествия, но был задержан сотрудниками милиции.
Я поэтому с тех пор к газетным сообщениям довольно критически отношусь, допускаю, что обстоятельства могут существенно исказить.
Ирина Милопольская
Москва
В молодости сыграла главную роль в фильме «Накануне» (реж. В. Петров, 1959 г.), до, в и после 90-х работала врачом-психиатром, кандидат медицинских наук.
Надежда
Для Наденьки «лихие девяностые» начались самым счастливым образом. Во-первых, она второй раз вышла замуж, на сей раз за своего старого приятеля, на которого прежде не обращала никакого внимания. Теперь она была не просто бедным музыкальным руководителем в убогом районном детском саду и матерью десятилетней девочки с длинной золотистой косой, по-сути, безотцовщины. И вообще, если бы не родители, которые регулярно подкидывали им деньги, она и не знала бы, как им с Юленькой прожить.
Ее новый муж был не просто хорошим инженером, правда, недавно потерявшим работу, но и, как оказалось, весьма энергичным и предприимчивым человеком. Он отлично умел считать и просчитывать любую ситуацию на десять шагов вперед и когда рядом с их пятиэтажкой освободилось большое помещение с отдельным входом и всеми необходимыми коммуникациями, быстро сообразил, что в нем можно открыть частный детский сад. Такие садики только появлялись, но уже прочно входили в моду у, конечно, состоятельных родителей.
Наденька прекрасно играла на рояле, очень любила детей и была полна всяческих творческих планов, а сам он так замечательно все организовал, так безошибочно оценил стоимость пребывания каждого ребенка в их детском саду, так почти элегантно собирал с богатых родителей денежки в особо приспособленную для этого сумку. А как интеллигентно и по-деловому он раз в месяц объезжал все важные инстанции, от которых зависело их существование, к примеру, Департамент образования, пожарников, санэпидстанцию и прочие неутомимые проверяющие организации с дорогими подарками и просто серьезными денежными презентами.
И вот эти 90-е стали для Наденьки и Сергея поистине годами небывалого преуспевания. Совсем скоро Сергей сменил свою развалившуюся «шестерку» на элегантный «Шевроле», Надя купила себе роскошную норковую шубу с большим капюшоном, а на очередную годовщину их свадьбы они позволили себе поездку в Турцию в пятизвездочный отель. И в Турции, а это была для каждого из них первая поездка за границу и настроение у них было приподнятым, эйфоричным, Наденька не удержалась от соблазна и накупила себе много золотых украшений и все думала: за что же ей такое счастье привалило?!
И девочка ее, Юленька, теперь как с родным отцом живет: Сережа был таким вниматательным к ней, заботливым, нежным. Да таким и родной отец редко бывает. Нет, никогда не надо отчаиваться, жизнь сама все на место поставит.
В садике и юбилей Нади отпраздновали, и благодарные родители подарили ей красивый белый рояль, новую немецкую мебель, а отец одного особенно озорного мальчишки прислал ей целый ящик красной икры: он занимал очень высокую должность на Дальнем Востоке, а молодая его жена с ребенком оставались в Москве.
Мебель и белый рояль так преобразили их садик, что Сергей с Надей переименовали его в «Лицей».
Зима в том году стояла особенно холодной, и Юленька, несмотря на все заботы Сергея, простудилась и несколько месяцев кашляла надрывным «собачьим» кашлем, и Сергей решил, что ее непременно надо отвезти к теплому морю, хотя бы на пару недель. Надя была только «за», но сама поехать с ними не смогла: готовила с детьми очередной праздник, решила детскую оперу поставить и пригласить все начальство и даже устроить для них прием.
Сергей с Юлей вернулись через три недели — какие-то другие, в постоянно приподнятом настроении, радостные. И общались они между собой мимолетными взглядами, жестами. Надя порой перехватывала эти непонятные ей взгляды и жесты. Юля совершенно перестала кашлять, но зачем она отрезала свою чудную косу и как Сергей позволил ей это? Она стала похожа на юную девушку, и манеры у нее изменились. Что-то неприятное поселилось у Нади в душе, непонятное: осадок, подозрения? Она все старалась гнать от себя прочь, но противное внутреннее ощущение не покидало ее.
А жизнь их внешне продолжала процветать: они и мечтать не могли об этом прежде, а теперь вот купили прекрасную «трешку» на Юго-Западе и небольшую дачу на Истринском водохранилище. Старую квартиру решили оставить для Юли, она ведь выйдет когда-нибудь замуж — как-то быстро она в последнее время взрослеет.
На даче Надя обустроила для себя комнату под крышей в старинном романтическом стиле и теперь часто проводила там время в одиночестве. Она вообще как-то ушла в себя. И с Юленькой у нее отношения разладились: та часто срывалась, кричала на нее и однажды вдруг так зло сказала: «Ненавижу тебя!»
А через полгода Надя заболела, и врачи поставили ей страшный диагноз, и еще сказали, что болезнь уже сильно запущена. Сделали ей, как говорят онкологи, радикальную операцию, и только на печени остался «маленький кусочек» — не смогли до него добраться. Сергей, как всегда энергичный, всюду имеющий связи, устроил ее на лечение в самый главный онкологический центр, выхлопотал для нее «квоту», то есть право на бесплатное лечение, и пошли непрерывные анализы на онкомаркеры и МРТ. И «химия» каждые 20 дней.