Бога (прошу прощения за ляп – от Будды), как я понял от китайцев, в том, что те могут вам приготовить конфетку из гуано местной птицы и вы ни в жисть не догадаетесь о происхождении сырьевого продукта.
Японцы же, напротив, так подчеркнут суть смака продукта, что то же самое гуано покажется вам слаще мёда.
Чтобы понять размер японского кулинарного фанатизма, стоит лишь напомнить об одном блюде – рыбе-собаке, больше известной под названием фугу. В её мол*о*ках, икре, коже, а особенно в печени содержится нервно-паралитический яд, в 1200 раз сильнее цианистого калия. Смертельная доза человека – 1 г, противоядия не существует.
Съевшие фугу и оставшиеся при этом живыми японцы со слезами умиления на глазах пытаются передать ощущение внутреннего комфорта и чуть ли не равнозначного сексуальному возбуждение. Не хочу навязывать вам свою точку зрения, но при всём моём кулинарном любопытстве я всё же предпочёл бы альтернативный вариант безопасного секса.
Отменными кулинарами считаются на Востоке и вьетнамцы. Особенно хороши у них лягушки. Ох, уж эти лягушки-квакушки, мечта любого гурмана. Некоторые их виды, например, лягушка буйволиная, достигают размера средней курочки и весят до килограмма. Надо сказать, что, в отличие от китайских кулинаров, вьетнамцы более гуманны в приготовлении лягушачьих блюд. Те считают необходимым предварительно содрать с лягушки шкурку и дать ей поплавать, ещё живой, в кастрюле с водой. Вьетнамцы же, видимо, из жалости шкурку ей сохраняют. В
Ханое в моё время лягушка считалась пробным камнем для новоприбывших. Их угощали лягушачьим блюдом, называя полевой курочкой, а в конце застолья ошарашивали правдой-маткой. Кончалось либо смехом до слез, либо отпаиванием водкой, а то и валерьянкой.
Хорош у них и кофе местных сортов, но крепости столь необычайной, что лучше идёт со сливками. А совершенно божественный вкус у кофе, сваренного из зёрен, предварительно скормленных хорьку (ну т. е. им, хорьком, выкаканных). Такой не каждому предложат, да и стоит он ого-го. Есть у вьетнамцев и свои вина, но не виноградные, а фруктовые, вкусней всего из слив. Причём настаивают их от десяти до двадцати лет. И на чём, вы думаете? Не поверите, наверно, но на скорпионах, морском коньке и жучках-тараканчиках.
От Камбоджи навсегда остался в памяти непревзойденный вкус лягушачьего супа с цитроном. Готовят его в своеобразном агрегате, называемом "кон дао" (остров) и похожем на наш самовар. На трубу с поддоном с тлеющими угольями надевается плоская кастрюля, в которой суп варится, и всё это подается на стол. Варево насыщенного изумрудно-зеленого цвета, густое как илистая вода в застоялом болотце, и лягушачьи лапки, всплывающие промеж пузырей как последний привет утопающего. Вкус нашего рассольника, но поядрёней и подушистее.
Едят его, как и всё остальное, палочками, но предварительно налив себе в пиалу фарфоровой ложечкой. Кстати, два слова о палочках для еды. Обычно удивляются, а как же ими едят суп? А никак. Просто миска с супом прижимается ко рту, и с громким чавканьем содержимое всасывается, палочками же в рот проталкивается гуща. Надо сказать, что и отрыжка за столом приветствуется как показатель сытости и комплимент хозяйке. Слышал о японце, который палочками ловит мух в полете, сам с восхищением наблюдал за вьетнамцем, жонглирующим в воздухе с помощью палочек мелкой монеткой.
Но вернемся к еде. В Ханое на десерт подают очень вкусные сладкие пирожки из тонкого рисового теста. В конце шестидесятых я в качестве переводчика сопровождал двух наших партчинуш высокого ранга. Один из них после весьма сытного приема пристал ко мне, выспрашивая рецепт этих пирожков для жены, большой любительницы выпечки. Я долго держался, а потом раскололся. Начинкой для пирожков служила гусеница, такая же, как у нас, ворсистая, нежно-зеленая, только толщиной с большой палец. Хорошо, что дядя сидел у открытого по жаре окна автомобиля, всё меню в обратной очередности украсило метров двадцать мостовой.
Да, я еще ничего не сказал о восточных фруктах. Это особая песня.
Манго, лонган, лиджи (называемое еще глазом дракона за чёрную, как зрачок вьетнамца, косточку в светлой мякоти) и, конечно же, ананас, банан и сотни других, мало или совсем неизвестных у нас. Ананас, почитаемый на Филиппинах как сырье для пряжи, во Вьетнаме великолепен с уткой, тушённой в его соусе с древесными грибами. А вкус клубники со сливками представляете? Так это один к одному мангустан. Рамбутан с колючей, как у ёжика, кожицей – наша спелая вишня. Наверняка пробовали манго, но их, например, в Камбодже более
200 видов и столько же оттенков вкуса.
А о "флямбе", подаваемом в Пном Пене, слышали? Это крупные бананы в сахаре, залитые виски и подожженные до образования стеклянистой корочки. Такое блюдо в пламени не стыдно подать и богам на Олимпе.
Попробуйте сами приготовить, дело немудреное. Ну, и, конечно же, король фруктов – дурьян. Тайцы от него без ума, и просто обязательно угостят вас. Да вот пахнет он… как бы помягче сказать, ну как в отхожем месте дальнего полустанка на задворках Российской империи.
Но если, зажав нос, раз его попробовать, влюбишься на всю жизнь, ибо нет равного ему послевкусья.
Непременным атрибутом ресторанного меню в восточных странах является змея. Памятен связанный с ней ритуал, с которым познакомился в Сайгоне, в плавучем ресторане на набережной. Змею по выбору клиента достают из стоящего тут же вивария и бросают на пол рядом со столом, дразнят, а потом принявшему боевую стойку шипящему аспиду резким ударом остро отточенного ножа сносят голову. Сочащуюся кровь выдавливают в рюмки с водкой, туда же кладут сердце, печень, еще что-то из вспоротого нутра змеи и предлагают выпить за здоровье жён, уверяя, что они будут мужьями очень довольны. Кстати, водку там тоже настаивают на змейке, которая вбирает в себя сивушные масла и придает легкий болотистый привкус свежести.
Змей едят разных. Самого крупного удава размером со слоновий хобот я ел в компании с чудо каким человеком и без преувеличения гениальным поэтом Евтушенко в Пном Пене, куда он приехал в творческую командировку. Хотел поразить его экзотикой, но на фоне блестящих импровизаций Евгения Александровича она как-то впечатления не произвела. Настоящий пир для желудка и сердца мы устроили на следующий день по сермяжному сценарию: банька, парилка, окрошка, шашлычок ну и, естественно, она, родимая, со льда и со слезой.
Так что не подумайте, что вкуснятина водится только на Востоке. К примеру скажем, будете в Техасе, зайдите в ресторан "У мясника"
("Bucher`s"). Он за углом того дома, с верхнего этажа которого стрелял и убил президента Кеннеди Ли Освальд (а может быть, и не он). В предбаннике ресторана за стойкой стоит мужик с комплекцией нашего Поддубного, за спиной – подвешенные на крюках телячьи туши и объявление "Еще 20 минут назад она мычала".
По указке клиента вырезается шмоть мяса, а дальше сам с усам.
Идёшь к стоящей здесь же печи с решеткой и, натянув перчатки по локоть и фартук до полу, жаришь мясо на открытом огне. Хочешь – с кровью, хочешь – до угольной черноты. К твоим услугам консультант, негр двухметроворостый с белозубой улыбкой, различные соусы, специи, инструментарий. Тут же берёшь запечённую в фольге картофелину размером чуть меньше мяча для регби, переходишь в зал, устраиваешься за столом, на котором тебя уже ждут зеленый салат и свежие овощи.
Посоветовался с сомелье насчет выпивки и ешь не тужи, чрево ублажи.
Там же, в Америке, до ломоты в скулах позавидовал их студентам, попав в столовку Калифорнийского университета. Наш студиозус наелся бы там за один единственный бакс на целый семестр вперед. Причем не забыты здесь мусульмане с их неприятием, Боже упаси, чего-нибудь свиного, евреи с их кошерностью, вегетарианцы со строгой диетой. А меня за уши оттаскивали от запечённых в соевом соусе с шампиньонами мослов с дымящимся костным мозгом и форели в сметане.
Ну, как тут не вспомнить и не отдать должное немецкой голяшке с кислой капустой "вырви глаз", омару в нежнейшем майонезе и эскарго
(то бишь устрицы) в Нормандии, жареным колбаскам длиной чуть не в метр в эльзасском ресторане в Париже. А мясные ломтики в кипящем сыре под веселеньким названием "фондю" в Женеве, а итальянские посиделки в приморском Бари, с обеда до отбоя, с "пастой" десяти видов, жареными анчоусами и ликером "Дижестиво" для помощи желудку в его тяжелейшей и при том сладострастной работе по перевариванию всего этого деликатессимо?!
Так что истинное удовольствие можно получить и от простого продукта, но, конечно, с "изюминкой". Вот, скажем, застрял я как-то в числе небольшой делегации в аэропорту Орли из-за очередной забастовки французских авиадиспетчеров. Администрация, дабы занять скучающих пассажиров, прислала в зал ожидания несколько огромных корзин с булочками. Кто-то из нас трепетно молвил: "Халява, братцы".
Ну, а дальше масса удовольствия до самой посадки. Булочки с ветчиной, сухой колбаской, рыбой красненькой, пахучим сыром были завернуты каждая в пергаментную бумагу, с пылу с жару, и с хрустящей корочкой. Такого не забудешь.
А еще я помню, как в 50-е годы в портале Елисеевского магазина на
Тверской стояла широченная в кости тётя в синем халате и фартуке не первой свежести, в перчатках без пальчиков и торговала, по-нынешнему коли сказать, хотдогами. Доставала из большого ящика французскую булочку, разрезала вдоль и вкладывала в нее две горячие сочные сосиски. Это была пища богов за пару рублей с изображением родного дедушки Ленина. И, главное, булочки были с хрустящей ко-ро-чкой.
И с такой же корочкой можно было купить булочку с изюмом в расположенной там же рядом Федотовской булочной. Помните, она ещё называлась калорийной и связана была с ней история занимательная.
Владелец булочной и поставщик его императорского двора Федотов был вызван к Николаю Кровавому, и тот сунул его носом в разломленную булочку, в которой оказался запечённый таракан.